Ошибка юной Анны

– А тебе повезло, что я далеко и не могу до тебя дотянуться!

– Что-то не так? – обеспокоился друг, уловив в голосе Александра несвойственные ему обычно нотки агрессивной раздражительности.

– Да тут все не так! – не смог сдержаться Александр. – Или почти все.

– Имеет смысл точить перо и вострить лыжи? – Профессиональный журналист всегда прежде всего журналист, а потом уже друг, товарищ, сын, брат, муж и отец; если, конечно, он профессиональный.

– Думаю, что нет, – осадил Александр. – Без тебя справятся…

Августа перезванивала дважды – в первый раз поинтересовалась, как отреагировала мама на известие о ее приезде и уверен ли Александр и т. п. Во второй спросила, что лучше купить из маминого любимого, чтобы не являться в гости с пустыми руками. Прекрасно зная, в каких масштабах, как по количеству, так и по ассортименту, мать печет пирожки (связываться так связываться, иначе и начинать нечего), Александр посоветовал не покупать ничего съестного, а ограничиться бутылкой красного вина, из которого мама сварит вкусный глинтвейн – самое то для гостьи, явившейся с холода.

День еще не начался толком, а судьба уже преподнесла Александру два сюрприза – неприятный и, если можно так выразиться, приятный, но не совсем. Приятно, что любимая женщина захотела приехать повидаться, но не очень-то приятно, что тебя в этот момент не оказалось в Москве. «Впредь буду извещать Августу заранее обо всех своих отъездах и приездах!» – пообещал себе Александр и позвонил Рыкалову.

Доцент Рыкалов, странный человек, в субботу с самого утра торчал в больнице.

– Дежурите? – уточнил Александр.

– Нет, просто пришел в тишине и покое с бумажками поработать, – ответил Рыкалов и добавил: – Мне дома скучно в выходные. Ну – выспался, ну – телевизор посмотрел, ну – гости пришли или мы в гости пошли. Ничего интересного. Сонное царство. А в клинике жизнь ключом бьет! И пусть иногда прямо по темечку, но все равно это жизнь! С утра уже два раза в приемное дернули. У меня обычно понедельник начинается в субботу, а если точнее, то пятница никогда не наступает…

Говорил он об этом весело, без малейших признаков досады, даже с примесью гордости – вот какой я трудоголик. «Счастливый человек», – порадовался за Рыкалова Александр, потому что человек, занимающийся любимым делом, просто не может не быть счастливым. Александр тоже был из таких.

Рыкалов ничего не имел против того, чтобы встретиться и поговорить. Только уточнил, не случилось ли чего из ряда вон выходящего. Александр пообещал рассказать все при встрече. Договорились встретиться в час дня, в клинике. Александр прикинул, что самый долгий разговор вряд ли продлится более сорока – сорока пяти минут, добавил пятнадцать минут в запас, плюс полчаса на какие-то непредвиденные вызовы в приемное отделение (если что, так можно и на ходу договорить), добавил полчаса на дорогу и, определившись со временем, позвонил Ирине. Немного сомневался, захочет ли Ирина вообще продолжать знакомство, вдруг она вчера действовала сугубо импульсивно, под влиянием скуки и досады на подругу, но все же решил позвонить. Договаривались ведь, человек, кажется, приятный, и не одними же интригами заниматься, в конце концов, можно и картины посмотреть. Это умиротворяет, обогащает духовно и способствует профессиональному росту. Насчет профессионального роста полная правда, никакого преувеличения. Пластический хирург – творец красоты, и любое созерцание или изучение красоты, созданной другими творцами, идет ему на пользу, развивает, подсказывает новые идеи.

Оказалось, что Ирине очень удобно именно в три часа.

– Я такая соня, – немного смущенно призналась она. – Только проснулась, пока раскачаюсь да выйду, как раз будет половина третьего. Тебя встретить где-нибудь, чтобы не заблудился?

Александр заверил Ирину, что он уже ориентируется в Нижнем достаточно хорошо и может без проблем найти Кремль, и отправился завтракать.

Администратор и официантка оказались настолько любезными, что накормили Александра включенным в стоимость номера завтраком, на который он безнадежно и беззастенчиво опоздал. Александр благодарил и порывался заплатить, милые девушки трясли головами и твердили: «Ну что вы! Что вы! Вы уже заплатили!» Приятное впечатление было слегка подпорчено гаденькой мыслишкой: тут ко всем гостям принято относиться с подобным, поистине беззаветным, радушием или только к гнусным коварным интриганам? Сольное выступление Вадима Родионовича все небось слышали.

Разговор с Рыкаловым Александр начал с просьбы.

– Времени у нас мало, Федор Васильевич, – сказал он, глядя в глаза собеседнику и пытаясь угадать, что у того на уме, – поэтому давайте на сей раз обойдемся без намеков и прочего тумана. Надоел туман. Мы с вами коллеги, оба выступаем в роли экспертов по одному и тому же делу, я – приезжий, вы – местный, вам и карты в руки. Объясните мне, пожалуйста, что тут у вас происходит. Конкретно, по существу, все как есть. Я понимаю, что перед чужаками не хочется наизнанку выворачиваться, но иногда бывает надо. Я же по делу интересуюсь, не для собственного удовольствия. А то так ведь и умом тронуться недолго…

– Ну, зачем сразу умом трогаться, – укорил Рыкалов. – Ум надо беречь, у нас и без того безумных докторов хватает. Вот сегодня звонят мне из приемного…

– Федор Васильевич!

– Извините, – смутился Рыкалов, – я совершенно неумышленно отвлекся, больше не буду. Наизнанку так наизнанку. Тогда начну с самого начала, аб ово [22] , так сказать. Вадим Родионович Мерзляков человек очень… сложный. Хитрый, себе на уме, беспринципный, расчетливый и в то же время какой-то… недальновидный, что ли. Он умеет делать дела, но и врагов себе наживать тоже умеет. Жизнь – сложная штука, со всеми надо ладить, если хочешь жить спокойно. А Мерзляков гордец, он предпочитает ладить только с самыми главными лицами, остальные для него не существуют. Я, например, если мне чего-то надо, предпочитаю действовать через низовые звенья, оно и дешевле, и проще, и быстрее выходит. Потому что мне нужен результат, а Вадиму Родионовичу еще и эго свое великое непременно надо потешить. Можете представить, сколько врагов среди всякого рода заместителей нажил он себе благодаря своим… причудам. Не говоря уже о других начальниках, рангом пониже. Крутизна! Это у него прозвище такое – Крутизна. А в институте его звали Янусом. За двуличие. Вы не думайте, Александр Михайлович, я не зубы вам заговариваю, а обстоятельно ввожу в курс дела, чтобы вы поняли, почему Мерзляков так нервничает и так непоследовательно себя ведет. Итак, время шло, и все уязвленные сидели и ждали, когда же, наконец, Мерзляков споткнется, то есть подставится, чтобы свести с ним счеты. Есть у нашего губернатора заместитель по фамилии Бурчаков, заместитель самый завалящий, с краю последний, ничего не решающий, можно сказать – делопроизводитель, но в ранге заместителя. Причем молодой, ему около сорока, и очень прыткий. С ним у Мерзлякова тоже не сложилось. Жена Бурчакова захотела сделать себе красивую грудь, обратилась в «Палуксэ», а Вадим наш Родионович взял да выставил ей сумму по прайсу, без скидок. Не знаю, как у вас в Москве, а у нас это для чиновника такого ранга прямое оскорбление, нечто вроде публичной пощечины. Ты, мол, никто, зовут тебя никак и никаких тебе скидок. По-хорошему, хотя бы тридцать процентов надо было скинуть, а то и все пятьдесят. Тут не в деньгах дело, а в уважении. Ну и как в старину говорили – за богом молитва, а за царем служба не пропадают. Чинуши, они, конечно, добра не помнят, но обиды запоминают накрепко, на всю оставшуюся жизнь. А тут такой случай, привлекательный с точки зрения публичности и поднятия своего реноме. Врачи-убийцы, хапуги, губители, деньги взяли, а человека угробили. Беспроигрышная тема для набирания политического веса с прицелом на будущее. Это одна грань проблемы – Бурчаков и его обида. Вторая грань – наш новый министр здравоохранения Сергей Вячеславович Мартов. Он начинал с главного специалиста отдела лицензирования медицинской деятельности, затем быстро пошел в гору. У Мартова свои виды на клинику Мерзлякова. Его супруге на паях с профессором Казначеевым принадлежит клиника «Нижегородская академия красоты», какой-никакой, а конкурент «Палуксэ», хотя и уровнем пониже…

22

«Ab ovo» в буквальном переводе с латыни означает «от яйца». Устойчивый фразеологический оборот, употребляющийся в смысле «с самого начала».

– Профессор Казначеев? – Александр никогда не слышал такой фамилии.

– Он невропатолог, – пояснил Рыкалов. – И прирожденный бизнесмен, весьма успешный. Кроме «Академии» имеет долю в трех стоматологических клиниках и в сети салонов красоты. Они с Мартовой были бы не прочь расширить свой бизнес за счет присоединения «Палуксэ». И вдобавок Сергей Вячеславович испытывает к Мерзлякову личную неприязнь. Что-то между ними когда-то произошло, что именно, не знаю…

По выражению лица Рыкалова было видно, что он знает, но не хочет говорить. Александр не стал настаивать. Личная неприязнь так личная неприязнь, мотивы в данном случае не столь уж и важны.

– Третья грань – политическая. Несколько лет назад Вадим Родионович вдруг решил пойти в депутаты нашей городской думы. Мотивы у него были самые что ни на есть искренние – неприкосновенность потребовалась, потому что им серьезно заинтересовался ОБЭП на пару с налоговиками. – Рыкалов криво усмехнулся и покачал головой. – Депутатом Мерзляков не стал, не пустили его. Проблемы свои, однако, как-то решил, но пока пытался бороться за депутатский мандат, испортил отношения с нашим мэром, Ерофеевым. Если бы не расположение губернатора, Мерзлякову пришлось туго, потому что Ерофеев мужик крутого нрава. Хозяин! Чуть что не по нему – в бараний рог согнет. Вот вам весь наш расклад. Можете представить, сколько человек давят на Званского и будут давить на судью. Качалов со Словоходовым могут быть ни в чем не виноваты, но они работают в клинике Мерзлякова, и поэтому…

Рыкалов развел руками, давая понять, что исход следствия в какой-то мере предрешен.

– Бурчаков – раз, Мартов – два, Ерофеев – три, – называя фамилии, Рыкалов поочередно загибал пальцы на правой руке, – общественное мнение – четыре, справедливый гнев родственников Викулайской – пять. Вадим Родионович понимает, что ему придется туго, вот и нервничает. Поэтому он и пытался заручиться вашим расположением. В другом случае мнение авторитетного специалиста из Москвы могло бы стать для него спасательным кругом, но сейчас навряд ли… Не тот расклад. Он и ко мне подкатывался, соблазнял, но у меня с ним не те отношения, чтобы я пошел ему навстречу. Хотя бы в малом. С другой стороны, я сторонник справедливости и сводить счеты с Мерзляковым, руша карьеры двоих коллег, не стану. Кстати, для сведения, раз уж всю изнанку вам предъявляю, – Вадим Родионович обмолвился, что если ему не суждено выйти сухим из воды, то он, скорее, склонен пожертвовать анестезиологом, нежели Качаловым, ведущим хирургом своей клиники. Званский тоже нервничает. С одной стороны, на него давят враги Мерзлякова, с другой, высокопоставленные покровители у Мерзлякова тоже есть, иначе бы сожрали его с потрохами давным-давно. Сцилла и Харибда, а между ними – следователь Званский, любитель спокойной жизни.