Ошибка

Устремив взгляд к её шее, я замираю, когда замечаю прикреплённую на цепочке крошечную птичку. Долбаная колибри? Я ненавижу этих чёртовых птиц, потому что они напоминают мне о моей матери. На этой мысли мой взгляд опускается на фото в рамке, стоящее на комоде.

— Это дал тебе твой парень? — спрашиваю я, поднимая крошечный предмет.

Она перестаёт дышать, когда мои пальцы прикасаются к её коже у основания горла.

— Нет, — выдыхает она, отказываясь смотреть на меня. — Моя сестра.

Я оставляю подвеску и сглатываю.

— У тебя есть сестра?

Чёрт! Это делает её личностью, Джуд. Просто перестань с ней разговаривать.

Она медленно поднимает свой взгляд, и на какое-то мгновенье её большие круглые глаза встречаются с моими. Я вижу в них нерешительность, но затем она говорит:

— Ага, Лизи. Я так скучаю по ней, — говорит она скорее себе, чем мне.

— Это моя сестра на фото с моей матерью, — указываю я на рамку. Мой пульс ускоряется, а к лицу приливает тепло. Какого чёрта я это сказал?

Она смотрит на фотографию, прежде чем подойти к комоду и взять её.

— Такие красивые. Ты больше похож на свою сестру, чем Калеб, — бубнит она.

Обычно я не говорю о них, но слова сами скатываются с моих уст, прежде чем я могу остановить их.

— Она умерла пятнадцать лет назад вместе с моей мамой. Калебу было тогда только пять, — я сжимаю кулаки и вдыхаю, когда неприятное чувство появляется у меня в груди.

— Мне жаль, — шепчет она. — Моя мама умерла три года назад, и я почувствовала, словно весь мой мир взорвался. Никому такого не пожелаешь.

Я не хочу ничего чувствовать, но её слова такие искренние, что трудно ничего не почувствовать. Мне нужно отвести взгляд в сторону, потому что то, как она смотрит на меня своими бездонными глазами, заставляя меня чувствовать себя беззащитным. Словно она знает мою слабость, которая гноится внутри меня. Только она не воспринимает это за слабость, так как в её мире она таковой не является. В её мире иметь грёбаное сердце считается нормальным, а в моём за это тебя могут убить.

— Моя была убита. И это место, — я обвожу рукой комнату, — это всё, что у меня осталось. Ты спросила, хочу ли я лучшего для себя. Да, хочу. Хочу быть тем парнем, который заставит заплатить этого грёбаного мудака за всё, что он у меня отнял. Называй меня преступником, если хочешь.

Впервые она не смотрит на меня с абсолютным отвращением, а кивает.

— Я могу это понять, — её голос переходит в шёпот. — Если бы кто-то был виновен в смерти моей матери, я бы тоже хотела отомстить.

Я напряжённо выдыхаю. Не могу этого сделать, ведь это по-настоящему. И совсем не та ситуация, в которой я должен быть. Мне чертовски жаль её. Чёрт! Это последнее, что я должен делать — налаживать с ней связь, разговаривать с ней о наших чёртовых мёртвых матерях.

Её глаза встречаются с моими. Они источают боль, и мой природный инстинкт толкает меня защитить её. Неудивительно, почему Калеб к ней привязался. Что-то есть в ней такое, что заставляет инстинктивно защищать её и заботиться. Чем больше я узнаю её, тем более реальной она становится. Знаю, у неё есть семья, которая переживает за неё, есть жизнь, на которую она тяжело работала. У неё есть мечты, и я разрушу каждую из них. У меня нет выбора. Я могу заработать на азартных играх, но, когда дело доходит до моей жизни, я не рискую. Мой пульс отдаётся в шее, а во рту пересыхает. Я должен сглотнуть и отвести от неё взгляд. Дерьмо. Я должен убраться подальше от неё, пока она не заставила меня жалеть её ещё больше, или хуже — она начнёт жалеть меня.

— Хорошо, полагаю. Посмотрю, что смогу сделать, чтобы вернуть тебя твоему парню, как только он заплатит чёртовы деньги.

Сжимая губы, она снова закрывает рот. Без единого слова я поднимаюсь и иду через комнату. Это дерьмо начинает давить на меня.

Я стою на крыльце, обдумывая всё, когда останавливается грузовик Марни. Он открывает дверь, хватает бумажный пакет для продуктов из кабины грузовика, и посвистывая, не спеша поднимается по лестнице.

— Деньги Смита, — говорит он, протягивая мне пакет. Он тяжёлый, примерно двадцать тысяч. Я бросаю пакет на крыльцо и наклоняюсь над перилами. Он смотрит на меня, склоняя голову на бок.

— Маленький ублюдок не заплатил, я прав?

— Конечно, нет, — я вожу ногтем вдоль выемки на деревянных перилах.

— Ммм, — он потирает щетину большим пальцем. — Уже прошло четыре дня, Джуд. Чего ты ждёшь?

Покачивая головой, я стону.

— Не знаю, блядь.

Уже несколько часов я думал, как это разгрести. Знаю, в тот момент, когда я кого-то пошлю к Эвану, ребята Джо будут там. И знаю, что, как только я её отдам, меня убьют. Работает она на него или нет, он вытянет из неё информацию, а она уже и так много знает. И узнала слишком много в тот самый момент, как ступила на порог.

Марни опирается на перила рядом со мной. Он щурится от солнца, когда поднимает брови.

— Ты не можешь относиться иначе, нежели к какой-либо другой ситуации. Знаю, тебе это не нравится. Никому из нас это не нравится, но она не принадлежит этому месту, и как только она вернётся к Джо, нас накроют, — он вздыхает и наклоняется ко мне. — Если даже она не имеет понятия, почему она здесь, Джо сделает всё, чтобы получить то, что он хочет. Чтобы узнать, как выглядит твоё лицо, он будет готов выпотрошить её.

Мы молчаливо стоим и смотрим в лес.

— Джуд, она в любом случае умрёт. Подумай об этом. Если ты её не убьёшь, это сделает Джо. По крайней мере, я полагаю, ты будешь намного гуманнее.

Я сглатываю, так как знаю, что он прав, но мысль об её убийстве убивает меня самого. Чувствую неистовое желание защищать её, и только Бог знает этому причину. Если замысел Джо рассчитан на то, чтобы использовать её, а затем убить, разве я не должен спасти её? Это изрядно подпортит его планы.

Отталкиваясь от перил, я достаю свой телефон из кармана и сразу набираю номер Эвана. Слышится несколько гудков перед тем, как он нарушает тишину.

— Алло?

— Где мои грёбаные деньги? — рычу я сквозь стиснутые зубы.

— Я… я достал только пять тысяч, но не могу… я не могу собрать остальную сумму, но я найду деньги. Мне нужно ещё несколько дней, пожалуйста, просто…

— Видимо ты плохо старался! — я делаю паузу, и мой разум затуманен мыслями о Джо, моей маме и сестре… и Тор. — У тебя было три дня, и, к сожалению, ближе всего ко мне находится девушка, которую ты мне послал.

— Не делай ей больно, пожалуйста! — умоляет он как жалкий кусок дерьма, которым он и является. Чёрт, он реально умоляет меня не трогать девушку, которую сам же ко мне послал, зная, на что я способен?

— За каждый день, который ты мне не заплатишь, я буду калечить какую-нибудь часть её прекрасного тельца. Если у меня не будет всей суммы плюс ещё сверху десять тысяч, я убью её через три дня. Ясно?

На том конце трубки нет ни единого слова, кроме сопения и заикания на слове «пожалуйста».

К настоящему времени мой гнев только усиливается. Меня подставляют, я в заднице, а это мелкое дерьмо думает, что я сжалюсь над ним. Челюсть дёргается, а дыхание учащается.

 — И скажи своему долбаному дядюшке, что он принял очень плохое решение таскаться за мной, — сбросив звонок, я сжимаю в руке телефон.