Ошибки богов. Тетралогия

Некоторое время мы шли по пустому коридору. Неловкое молчание затягивалось, надо было срочно исправлять ситуацию, если я не хочу совсем отдалиться от верной подруги.

– Томоки!..

– Ричард!..

Рассмеявшись, мы посмотрели друг на друга.

– Давай, ты первая, – предложил я.

– Нет, мой лорд, Ричард. Давай ты… вы, – сбивчиво ответила девушка. Видимо ее тоже что-то тяготило.

– Ну, хорошо! Покажешь дорогу к нашим? – спросил я первое, что пришло в голову. Так-то дорогу я уже узнал у Орианны, но посчитал это хорошим началом разговора.

– Разумеется! – вскинулась кошка. – Вы не представляете, как все по тебе скучают! Как будет Джанна рада видеть вас! Как Сонна… – разведчица вдруг осеклась и замолчала.

– Сонна? В чем дело? Она жива? – переспросил я, напрягшись. Не хватало еще, чтобы с ней что-то случилось.

– Жива? – задумавшись о чем-то, пробормотала девушка. – О да, она жива. Но, как бы сказать. В одном из сражений ее сильно ударило камнем по голове. В общем, сам увидишь, Рич. Прошу, не расспрашивай меня.

Новости, однако. Мы вышли из гостиницы и по висячему мостику направились к другим строениям. Томоки крепко держала меня за руки, поддерживая морально и физически, когда мостки начинали слишком сильно раскачиваться. Как истинная некотянка она совершенно не ощущала страха высоты, в то время как я готов был лечь на пузо и ползти по мостику с закрытыми глазами, лишь бы не видеть бездонную пропасть под нами.

– Рич, можно открыть глаза! – ехидно пропищала кошка, как только мы оказались на более-менее твердом полу. Не отвечая ей, я лишь кивнул, ибо спорить с ней меня совершенно не было сил.

– Нам сюда! – прыгая впереди, махнула хвостом Томоки. Перед нами медленно вырастало здание местных. По-видимому его спешно переделывали под нужды некотянок, так как кое-где виднелись доски и небольшие окошки. Так-то дома местных представляли собой слепленные из странного соединения паутины и клея ульи с огромными дырами вместо входа. Несмотря на то, что по пути нам почти не попадались местные, на входе стояли стражи, облаченные в боевые доспехи. Было немного странно видеть, как серебристая пластинчатая броня плотно облегает их тела, практически не оставляя зазоров и открытой плоти. Почти шагающие танки. Странно, как они, обладая подобной мощью, проиграли Измененным, пренебрегавшим защитой?

Стоило Томоки подойти ближе, как они молчаливо расступились, склонившись при моем приближении. Кивнув в ответ, я собрался было пройти внутрь, но один из стражей внезапно преградил мне путь.

– Прошу меня простить Избранный! – прогудел мужской бас из-под металлического шлема. – Вы действительно можете исцелить любые раны, как твердят все вокруг?

– Да, это правда, – подтвердил я. – А что? У вас кто-то серьезно ранен?

Вместо ответа огромный Рахнер буквально рухнул передо мной, гремя железом, словно трактор, попавший в кювет.

– Прошу вас, лорд! – взревел он белугой. – Вылечите мою дочь! Неделю назад ее ранил неизвестный монстр в расселине, и она медленно умирает! Никто из наших докторов не может ей помочь!

Воспользовавшись его преклонной позой, я запрыгнул ему за спину, схватился покрепче за пластины брони и скомандовал:

– Вперед! Живее!

Дважды уговаривать не пришлось. Паучий рыцарь с места развил невероятную скорость, прыгая на стены строений. Это выглядело немного футуристично. Огромная туша, закованная в тонну железа, перемахивает со стены на стену, как гигантский механоид.

Как всегда, моя поспешность привела к ожидаемым последствиям. Через полминуты, когда потолок поменялся с полом последний раз, я хорошенько проблевался, отдав паутинному полу весь свой завтрак. Рахнер, снявший шлем, с сочувствием смотрел на меня, не зная как извиниться. Это был крупный мужчина, чье лицо было исполосовано шрамами. Но его большие голубые глаза выдавали простодушный и миролюбивый характер.

Стоило мне только выпрямиться, как он открыл было рот, собираясь принести извинения, но я отрицательно махнул рукой:

– Будешь должен мне завтрак после того, как я вылечу дочку. Веди.

Рахнер тут же скрылся в темном провале входа в свой улей, но тут же вернулся, виновато разводя руками. Двуногим вход в жилище местных был заказан из-за специфики строения тел. Недолго думая, он осторожно подхватил меня, и внес, держа на вытянутых руках перед собой, словно я мог разбиться при падении на мелкие кусочки.

Пространство внутри не поражало особой роскошью. Почти стандартные предметы быта, разве что находившиеся в неожиданных местах, различные непонятные мне агрегаты (один, например, оказался прялкой), и вытянутые круглые коридоры, уходящие в разные уголки улья. Повсюду были натыканы те самые светящиеся кристаллы, в изобилии росшие на стенах главной пещеры, поэтому освещения хватало с лихвой.

Отец семейства пронес меня в дальний коридор, и вскоре мы вышли в симпатичную спаленку, в которой кроме нас находилась еще одна миловидная Рахнера, заламывавшая в отчаянии руки, очевидно, мать или сестра больной. Стоило нам появиться, как в ее глазах вспыхнул огонек невероятной надежды. А в дальнем углу, царапая стены от приступов боли, лежала еще одна девушка, почти девочка с совсем небольшим паучиным торсом. Она была в сознании, но, по-видимому, уже была совсем без сил, так как даже не могла даже стонать. Судя по выступившей в уголках ее рта синей пене, я мог только предположить, что она была отравлена сильным ядом. Не дожидаясь, пока страж поставит меня, я вырвался из его рук, и подбежал к больной, игнорируя выступившую вперед родственницу.

– Максимальное исцеление! – закричал я, хватая девочку за руки и чувствуя ее затихающий нитевидный пульс. Еще бы чуть-чуть и было бы слишком поздно. Маленькую паучишку тут же охватил сияющий свет с проблесками фиолетовых и оранжевых молний. Сработало сразу несколько заклинаний одновременно: антияд, лечение и, скорее всего, подпитка жизненной энергии. Что-то вроде тоника или витаминного комплекса. Это было моей личной разработкой, что позволяло быстрее больному приходить в себя, не чувствуя слабость при исцелении.

Не слушая восторженные вздохи за спиной, я сел прямо на пол, глядя на крутящуюся в воздухе девочку, и улыбаясь явлению очередного маленького чуда. Каждый раз, я чувствовал, как меняю историю, даруя жизнь и вылечивая больных от тяжелых ран. Это чувство нельзя передать словами.

Шар света медленно угасал, и я повернулся к стражу. Тот смотрел не веря глазам, как его дочь приходит в себя и открывает глаза:

– Мама? Папа? – пискнула она. – А кто этот странный хуманс? И почему вы на меня так смотрите?

– Дочка! – взревели оба счастливых родителя, бросаясь к ней и стискивая в объятиях.

Когда восторги немного поутихли, последовали трогательные сцены благодарностей и клятв верности. Появившийся седой дух, с которым мы уже встречались в чаще, с одобрением поглядев на меня, подтвердил обещание и испарился. Меня долго не хотели отпускать, но в конце концов, нагрузили снедью, и Корвакс, как звали стража, с великой осторожностью вернул меня обратно к лечебнице.

Томоки уже не было видно, да и второй страж указал на дверь, добавив, что шустрая кошка давно внутри. Я вздохнул поглубже, и слыша, как Корвакс делится восторженными отзывами обо мне за спиной с напарником, шагнул внутрь полутемного помещения, готовый ко всему.