Ошибочка вышла

Вернуться домой.

Вернуться к друзьям.

Он вызвал такси, освободил номер, снятый на сутки и уехал, почему-то делая пометку, где именно останавливался этой ночью.

***

Квартира встретила совершенной тишиной. Воздух затхлый, какой-то неправильный для жилого помещения. Даже простор комнат и отсутствие перегородок на первом этаже не спасли от того, что стояла жуткая пыльная духота.

Лев не догадался вызвать клининг и теперь не хотел с этим связываться.

Открыл все окна, лоджии. Все двери на втором этаже. Включил холодильник и проверил, работает ли телевизор.

Кто-то платил все эти полгода за свет, воду и интернет.

Ростов? Волков? Гелла?

— Эй? — голос Геллы за спиной как выстрел под лопатку.

Меньше всего сейчас нужны нравоучения и поддержка.

Как же… хорошо было с незнакомкой, которая вообще не понимала где, кто, как. Это что-то инстинктивное и животное.

— Привет.

— Я не успела заказать уборку, съёмки… — попыталась оправдаться она.

— Не страшно. Рад, что ты снимаешься. Где?

К стыду, пока Гелла приводила его в порядок два дня назад, Лев даже не поинтересовался как она и чем живёт. А она же из него приличного человека слепила.

— Да так… сериальчик один про ментов.

Она явно не гордилась работой, но безработицы боялась больше.

Гелла красивая, холёная. И Льва таким сделала, потратив приличную сумму с его карты.

Эта блондинка с идеальной фигурой была когда-то звездой ситкома, играла дочь главных героев, а потом так и не смогла стать “взрослой” и всё ждала своего часа. Для героинь слишком инфантильный образ. В драму не берут, играть студенток или школьниц — поздно. Театр… А что театр? Кто вообще видит в каком-нибудь Воронеже имя актрисы второго плана в самом низу постера? Кому интересна Гелла Петрова, которая играет любовницу на сцене, даже не в кино? Никому…

Даже там она только любовница.

— Ты можешь переночевать у меня, — начала она. — А тут пока уберутся. Не сам же ты будешь триста квадратов драить?

— А ты что, не поможешь? — Лев усмехнулся и тут же пожалел. Глаза Геллы загорелись, на полных губах появилась улыбка.

— М-м… — и вот она ломка.

Гелле стыдно отказать, это же такой геройский поступок. Но и согласиться — не вариант.

— Не нужно клининг, разберусь… Ты по делу? — Лев отвернулся и выдохнул, стёр улыбку с лица. Пнул гору из грязных штор.

— Проведать тебя, я переживаю.

— Понятно… ну… всё хорошо.

— А здоровье?

— Худшее позади.

— А… на личном?

— Это к чему?

— Просто это важно — “войти в строй”, ты же знаешь.

— Я в строю. Я из него и не выходил.

— Рада слышать, — она стреляла глазками. Хотела пополнить коллекцию, не иначе.

— Гелла, — он остановил её почти на пороге, и подруга подорвалась, развернулась.

Тут же припомнилось, как вчера вот так же к нему разворачивалась Незнакомка. Только Гелла, к счастью, устояла на своих каблучищах.

— Только… не нужно меня жалеть, ладно? И не говори ни Ростову, ни Петрову, ни Волкову тем более. Хорошо?

Гелла пожала плечами.

— Я…

— То, что ты знаешь, — он погрозил пальцем и запрокинул голову.

Этот жест всегда работал, и люди от этого взгляда всегда съёживались и сникали.

— ...это только совпадение. Это не значит, что я не благодарен. Но спасать меня не нужно. Меня уже спасли.

— А…

— Врачи, Гелла, врачи, — напомнил Лев и даже закатил глаза.

Ревнивые существа эти женщины. Ревнуют даже то, что им вовсе не принадлежит. Знает же, что ничего не будет, не нужна Льву семья, любовниц и так хватает, а всё туда же.

— Раньше ты казался таким милым и домашним… когда ухлёстывал за этой Соболевой. Я думала ты из тех, кто… с серьёзными намерениями, — она произнесла это почти обиженно.

— Раньше было раньше. Я немного пересмотрел приоритеты. Мне нравится моя новая жизнь, да и если ты не заметила, и до всего этого я так и не женился. Может, дело всегда было во мне?

— А как же…

— Не начинай. Не существует тех самых.

Гелла кивнула и ушла к лифтам, а Лев не стал ждать, пока двери кабины закроются.

Он снова остался один, но на этот раз поплотнее запер дверь. На ключ.

Семь раз отмерь… один отрежь

— А может не надо, Сонь! — Мотя бежала так быстро как могла, но где уж ей на каблуках угнаться за мной?

Сегодня я — метеор. Потому что в жизни больше не надену платьев, чулок и туфель! Ни-ког-да! Возвращаемся к старой Соне. К джинсовым комбезам, кедам и дулькам на голове, и пусть первый, кто скажет, что во всё этом я не девочка-девочка, бросит в меня камень.

— Надо.

— Сонь, мне страшно, — Мотя чуть не плакала, но мне не то чтобы её не жаль… просто, ну зачем? Вот что изменят её слова, если я всё решила?

Мною двигают не экспрессия и максимализм, а реальная злость.

— Тогда стой тут и со мной не ходи.

— Нет уж, я хочу быть рядом, когда ты его убьёшь… — Мотя стала мотать головой как собака, вышедшая из воды, и испуганно на меня таращиться.

Зачем я только взяла с собой это чудо-юдо?

Мотя вырядилась в красное платье-лапшу с длинным рукавом и кожанку, типа рок-звезда. Она накрасилась и причесалась, и в итоге смотрится как моя мамочка, приведшая доченьку на разборки.

Мы с ней остановились перед высоченным стеклянным зданием, которое в картах было отмечено, как адрес звукозаписывающей студии “JustSound”. Ни номеров телефонов, ни времени работы указано не было.

Я вообще не любитель ходить туда не знаю куда, но тут нельзя было пройти мимо. Я буду биться насмерть, но найду этого мудака.

Телефон юриста за те три секунды, что видела визитку, я конечно не запомнила, а вот название фирмы — да. Очень уж звучно. Просто звук…

Со мной иногда такое бывало, что залипаю на какие-то гениальные идеи торговых марок, логотипов, названий или слоганов. И тут глаз зацепился.

Сидела утром и перебирала… Просто миг… Просто музыка… Просто нота… Просто. Звук.

— Нет, ну вот придёшь ты и что скажешь? А вдруг ты вообще неправильно запомнила? Вдруг у него не звукозаписывающая студия, — ныла мне Мотя уже у раздвижных дверей.

— Моть, больше нет фирм с названием JustSound на весь город. И я точно помню, что это оно.