Осиновый кол прилагается

Тут двери отворились и в зал зашёл Натаниэль Кристан, уже знакомый мне высокомерный граф. От него пахнуло цитрусово-лавандовым ароматом с нотками кумарина и ванили. На нём как влитой сидел искусно вышитый сизый редингот с витиеватым рисунком, выполненным металлической ниткой. Грейхаунд подбежал к нему, активно виляя хвостом, Натаниэль потрепал пса по холке. Как только аристократ поравнялся с маркизом, их сходство стало очевидным: сын являл собой прекрасную молодую и худощавую копию его сиятельства.

И в этот момент я почувствовала себя так ущербно, как не ощущала до этого. Напротив источающего аромат лощённого франта стояла я, в холщовой рубахе, не накрашенная, с обкромсанными волосами, ещё и притворяющаяся парнем. Страшненьким таким парнем. И чего только Каллиста во мне нашла?

– Моё почтение, сиятельный отец, – поприветствовал Натаниэль маркиза.

– Будь здрав, сын, – ответил Бертрам Олиньи Клоре де Виена.

Мы снова поклонились, теперь уже – наследному сыну.

– Покажи гостям комнату сестры, – кивнул маркиз Натаниэлю, – Жозеп! – Крикнул он в пустоту. Двери залы тут же отворились и возник камер-лакей. – Распорядись о комнате для сударей и пусть на них накроют сегодня ужин в большом зале.

– Слушаюсь, ваше Сиятельство, – поклонился камер-лакей Жозеп.

– Благодарим, ваше Сиятельство – склонился в поклоне Донстон Брауниг, а за ним Тилли и я.

– Прошу следовать за мной, – обратился к нам Натаниэль Кристан и двинулся к выходу.

Он шёл быстрым шагом, так что мы втроём едва поспевали. Чуть пройдя по коридору, Натаниэль стал резво взбираться вверх по винтовой лестнице. Пройдя по моим меркам этажа четыре, он вошёл в дверной проём и далее двинулся по более узкому в сравнении с нижним, коридору. Из стен через каждые два метра торчали металлические держатели для факелов, но ни один факел не был зажжён, но света из стрельчатых окон хватало, чтобы разглядеть куда наступаешь.

Граф открыл одну из деревянных дверей и прошёл в светлую опочивальню, мы проследовали за ним. Комната оказалась довольно просторной, метров двадцать пять я бы сказала, и хорошо освещённой благодаря двум стрельчатым окнам. На полу лежала медвежья шкура, на стене висел гобелен, изображающий гуляющую у пруда молодую пару. На полу стояли три изысканные метровые вазоны. Рядом с окном дубовый столик со стулом. На столе стояло зеркало, письменные принадлежности, томик Библии и незаконченное вышивание. Кровать с розовым балдахином стояла у стены. На кровати сидела девушка в длинном молочного цвета платье, светло-русые волосы убраны в высокую витиеватую причёску. У ног девушки примостился серый грейхаунд. При виде нас, незнакомцев, собака ощетинилась.

– Лежать, – скомандовал Натаниэль Кристан и животное тут же повиновалось, но настороженных глаз от нас не отвела. – Как чувствуешь себя? Болит рана на шее? – Обратился он к девушке.

– Нет, всё хорошо, не стоило об этом вообще беспокоиться, – ответила она мелодичным голосом и подняла на нас голову.

Натаниэль представил нас друг другу.

– С отцом Браунигом ты уже знакома, это – здравник из Сторнула Грэг Тилли. А это, – он выразительно посмотрел на меня, – ТОД.

Ну вот почему он сделал ударение на моём имени, типа: это ТОД! тот самый, неадекватный, от которого лучше держаться подальше! Вот что он ко мне прицепился?

– Моя сестра Селеста Виенская, – кивнул он на девушку.

Мы все поклонились. Она – мило улыбнулась. Ну конечно, милая, голубоглазая, богатая, ещё и с длинными волосами (чем я благодаря учителю похвастаться больше не могу), немудрено, что Эгберт ею увлёкся. А может и влюбился. Насколько это у них серьёзно? Тут мой взгляд упал на запястье девушки – мой серебряный браслет. Что ж видно серьёзно. Я улыбнулась: пусть носит, кажется они с Эгбертом хорошая пара.

– Госпожа, позвольте взглянуть на рану, – подошёл к ней ближе отец Брауниг.

– Право, не стоит, рана пустяковая, не о чем беспокоится, – запротестовала Селеста, но тем не менее оттянула ворот платья, обнажив две ровных отметины в трёх сантиметрах друг от друга.

– Как вы их получили госпожа? – вкрадчиво спросил священник.

Между бровей девушки пролегли морщинки.

– Не помню. Правда не помню. Я ведь хожу во сне. Я – сомнамбула, – она нервно хихикнула, – и я была в саду, когда какое-то животное меня укусило.

– Какое именно животное? – насторожился Донсон Брауниг.

– Я не помню. Я спала.

– А что вы видели во сне, когда спали? – Продолжал опрос священник.

– А это важно? – Округлила свои и без того большие глаза Селеста.

– Да, госпожа.

– Мне снилось будто я стою рядом с мужчиной, – она робко покосилась на брата, тот демонстративно закатил глаза.

– Что это был за мужчина? – Не унимался Брауниг.

Селеста снова мимолётом глянула на Натаниэля, но всё же продолжила:

– Незнакомый. Но мне отчего-то сделалось страшно, очень страшно. Его глаза были… будто налиты кровью. Но это же просто сон, правда?

– И что потом? – Подключился Натаниэль Кристан.

– Он сказал, что я достойна быть с ним в первом мире, а потом… поцеловал меня в шею.

– Я убью его. – Процедил граф.

– А больше, госпожа, больше вы ничего не помните? – Уточнил отец Брауниг.

Селеста отрицательно покачала головой.

– Я могу нарисовать его портрет, если вы опишите незнакомца из сна, – предложила я, стянув на себя взгляды всех присутствующих.

– Умеешь рисовать? – Поднял бровь Натаниэль Кристан.

– И довольно неплохо, – похвалила я себя.

– Хорошо, – кивнул граф. – Но сначала, – он окинул взглядом Браунига и Тилли, – помоетесь и отужинаете с нами в большом зале.

– Нужно обработать рану госпожи, что б не загноилась, – добавил Грэг Тилли.

– Ладно, только не скормите сестре волчьи ягоды, поганки или ещё что-нибудь ядовитое, – усмехнулся Натаниэль, сверля меня взглядом.

– Всё яд, всё лекарство. То и другое определяет доза, – процитировала я Парацельса.

– Не дерзи, – осадил меня учитель.

– И не думала.

Граф только поднял бровь так, как только он умеет это делать и вышел из комнаты. Мы поклонились Селесте и тоже вышли. За дверью нас ждал Жозеп. Несмотря на протесты учителя о том, что сначала нужно обработать рану госпожи, камер-лакей настоял на том, чтобы выполнить приказ маркиза и отвести нас в предназначенную комнату.

По дороге он показал нам гальюн. Надо же какой продвинутый замок, самый настоящий деревенский туалет вместо ночных горшков! Воняло конечно из крошечного помещения изрядно, но зато не придётся ходить на горшок как в детском саду, а потом искать куда его вылить.