Осиновый невидимка

Нас поражает самостоятельность и независимость диких, с тайной завистью и восхищением мы смотрим на них. Нам представляется, что им доступен главный смысл жизни. Они никогда не лгут: ни видом, ни делом. Они никогда не скрывают чувств. Они поют от радости и кричат от возмущения. Они всегда могут быть самими собой.

Лесная свобода! Попробуй в городе пойти как тебе вздумается, лечь или сесть где попало, жевать на ходу или напялить лопух на голову.

Нас поражает красота диких; нет животных некрасивых в родной им среде. Дикая красота - особая красота. Увидеть ее можно только на воле. В клетке она исчезает бесследно.

Главное богатство природы - ее красота - доступна всем. Бери, пользуйся, обогащайся - хватит на всех и на все времена. Обычно в защиту природы, животного мира мы приводим такие доводы: богатство - мясо, пух и перо, экологические цепочки, которые нельзя разрывать, генетический фонд, который необходимо сохранить. Все это так. Но есть у природы еще богатство - ее тайны и красота. Нет, не пух и перо увлекают миллионы людей в леса, не за генетическим фондом и не ради экологических цепочек отправляются они в дальние и нелегкие странствия - их влечет встреча с прекрасными, удивительными, таинственными дикими существами. И каждое новое поколение будет заново удивляться, поражаться и радоваться и встрече с золотоволосым корольком, с пестрым дятлом в красных плавках, с бородатым нахмуренным глухарем, с малахитовой ящерицей и рыжей лисой. И преступно лишать их этого удивления.

И уж конечно, всех и всегда будет поражать полетуха - летающая белка.

Где скрывается сказочное королевство этих живых ковров-самолетов? Где они собираются на свои ночные карнавалы? Где поют и танцуют?

Л Е С Н Ы Е Н О Ч И

Заманили меня полетухи в ночной лес, в свое темное лесное царство. Словно хмурая ночная птица, я ждал с нетерпением сумерек, чтобы, рассовав по карманам спички, фонарь, компас и сухари, поскорее уйти в темноту.

Темнота влечет и пугает нас с детства. Совсем еще маленькими мы уже догадываемся, что живем в двух мирах - в мире света и тьмы. Видимый и слышимый белый день и затаенная непроглядная ночь. Придет время - и нам страстно захочется узнать, что скрывается в темноте. Мы даем себе зарок не спать и посреди ночи опасливо выглядываем из-под одеяла. Все то и не то, все так и не так! Тишина, вещи перешептываются и переглядываются между собой. Ах, как страшно и... интересно. Первая в жизни тайна...

Две земли: земля дневная и земля ночная. И можно по ним путешествовать, как по разным материкам. На ночном материке совсем другие обитатели, другие события, другие там раскрываются цветы и иные порхают бабочки. Слышатся незнакомые ночные голоса, плывут незнакомые запахи. Все другое: небо не голубое, облака не белые, трава и листья не зеленые. И даже прозрачная вода родной речушки становится вдруг черной и таинственной. И отражается в ней не солнце, а луна. Два мира: солнечный мир и мир лунный. Мир шума и мир тишины.

Я открывал для себя ночь, как страну, по которой не ступала моя нога. Вот куда завели летяги!

Мир тишины...

Обманчива тишина ночи. Не безмолвен ночной лес. И если даже кажется, что вокруг космическая тишина, то это ведь только для твоего слабого человеческого уха. Взгляни на собаку: то и дело поворачивает она голову и шевелит ушами. А есть уши еще чувствительней! Для тех, кто слышит звуки с частотой колебаний более 15 000 в секунду, - для того вообще не бывает ночной тишины: для него ночь, может быть, кричит, вопит и орет! Ночь ворчит, рычит и ревет. А мы, тугие на ухо, как глухие тетери среди всех этих воплей и рева. Мы словно уши заткнули, мы блаженно улыбаемся: какая вокруг тишина...

Так же равнодушно проходим мы мимо слабых запахов, от которых у собаки в носу свербит! Для нас все это "избыточная информация", она бы только отвлекала нас от насущных дел. Раньше она была нам жизненно не нужна, и чувства наши не научились ее улавливать. Но мы давно уже не дикари, и теперь нет для нас избыточной информации: нам все нужно, нам все подавай. Разве не интересно услышать ночь ухом собаки, увидеть ее глазом совы или учуять носом лисицы?

"Совы и белки-летяги не видят красного цвета. При освещении их темно-красной лампой они ведут себя так же, как в полной темноте". Вроде фотографической пластинки: при красном свете не засвечиваются! А мы "засвечиваемся", мы видим! Незримые, но ощутимые перегородки расставлены природой между живыми существами, у каждого из них свои возможности, свой мир, так же не похожий на мир соседа, как и сами они не похожи друг на друга. Но как заманчиво проникнуть в этот неведомый, не похожий на твой мир!

Мир темноты...

Так ли уж непроглядна ночь? Даже для наших слабых глаз в лесу при луне неплохо видно. А белая ночь!

Пришел июнь и оставил от ночи один темный час. Вот она, пора белых ночей! Птичка-зарянка поет на еловой пике: одним глазком провожает зарю вечернюю, другим встречает зарю утреннюю. Все тайное стало явным, невидимое - видимым. Видно, как спят, смежив лепестки, цветы дневные. Как просыпаются в темной чаще ночные цветы, как испуганно приоткрывают они лепестки-ресницы и зачарованно поворачивают головки за плывущей луной.

Видно, как слетаются ночные бабочки-бражники к ночной красавице любке: только ночью открываются ее цветы и пахнут только ночью.

Ночной ежик семенит по тропинке. Ночная летучая мышь вихляет над головой. Ночная кукушка годы считает. Козодой, расширив сумеречные глаза, урчит заунывно и долго.

Туман повис над рекой; сонно чмокают в воде мокрыми губами ленивые рыбы. Тростники вглядываются в воду, но не дрогнет даже их отражение.

Все призрачно и невесомо: видно и не видно, слышно и не слышно. Деревья стоят по пояс в тумане, затая дыхание. И даже падающая хвоинка нарушает эту чуткую тишину.

Звезды тускнеют, не успев разгореться. А заря разгорается, не успев потускнеть. И снова зарянки славят зарю.

Ночь не глуха и не черна. Ночь, как и день, полна жизни, полна событий.

...В ночное окно постучали. Я поднял глаза: на черном стекле, с той стороны, билась большая ночная бабочка. Она прилетела из ночного леса на огонек и билась в стекло так отчаянно, словно за ней гнались. Я хотел открыть окно и впустить бабочку, но вспомнил про комаров и передумал.

Только взялся за дело - по стеклу опять зацарапали. Кот! Глазищи дикие, усы торчком - бабочку лапой ловит. Прижал пятерней, нос под лапу подсунул, усами зашевелил - съел.

– Брысь!
– крикнул я. Кот не ушел. Он знал, что на свет прилетят еще бабочки. Я вышел на крыльцо. Свет из моего окна похож на луч прожектора. И в этом луче, как пылинки на солнце, толкутся ночные насекомые: жуки, бабочки, комары. Там, где свет из окна совсем слабый, мелькают быстрые тени. Слышится хруст, и падают сверху, сверкая, бабочкины крылья. Или сыплются, как шелуха подсолнухов, надкрылья жуков. Летучие мыши разбойничают!

Долго я следил за ночной охотой. Метнулся кто-то и на летучую мышь. Сцапал и крикнул: "Ку-вит, ку-вит!"

Ну и дела: коты на бабочек охотятся, сычи на летучих мышей!

А из черного ночного леса еще слышны незнакомые голоса - и там есть охотники. Да, может, такие, что... лучше уйти.

И я ушел, но не домой, а в лес!

Постепенно ночь становилась для меня такой же привычной, как и белый день. И многих ночных обитателей я встречал уже, как добрых и старых знакомых. Но тех, ради которых я все это затеял - летяг, я так и не встретил! Ни разу не пролетел над головой ни ковер-самолет, ни хотя бы ведьма на помеле. Ни разу не блеснули в свете моего фонаря глаза, похожие на черничные ягоды. Летяги снова стали невидимками...