Оскал Фортуны. Трилогия

– Тебе не приказывали встать.

Девушка поползла сквозь разноцветные клубы, морщась от дыма и не смея вытереть слезящиеся глаза. Одетый в черную мантию со знакомым амулетом, Повелитель смерти восседал на кресле, хотя секунду назад его там не было!

– Ты видела когданибудь чтото подобное? – обычным голосом спросил он, чуть склонив голову.

Под пристальным взглядом карих глаз Анукрис просто не могла лгать.

– Да, Повелитель. Но там… это было очень маленьким.

– Где? – в голосе страшного старика мелькнуло чтото похожее на любопытство. – Когда?

– На острове. Давно, когда Энохсет показывал мне "божественное сияние Сета".

Повелитель смерти глумливо рассмеялся.

Вдруг боковые стены дрогнули и стали подниматься. Девушка в ужасе скорчилась на полу, но быстро поняла, что они сделаны из толстой ткани, покрытой разноцветными таинственными рисунками. Откудато подул ветерок, разгоняя клубы дыма. В непрерывный звон вплелся тихий скрип. Помощник Повелителя смерти стоял сзади у стены и тяжело вращал торчавшую из неё бронзовую рукоятку.

Когда края полотнища длинной планкой застыли на потолке, обстановка вокруг пленницы резко изменилась. Открылось большое помещение, залитое светом еще двух окон. Кроме того, в углах горели знакомые стеклянные светильники. Над каждым из них крутилось блестящее колечко с изогнутыми лопастями, которые, ударяясь о серебряную палочку, и издавали такой тонкий, мелодичный звон.

Шесть каменных колонн поддерживали потолок, выкрашенный белой краской. Вдоль стен выстроилась какаято мебель. Странные сооружения, напоминавшие поставленные друг на друга сундуки, и простые полки из оструганных досок. На одной из них в ряд стояли человеческие черепа, судя по размерам, принадлежавшие как взрослым, так и детям. На других лежали груды свитков и какието большие сосуды с плотно обвязанными кожей горловинами.

Повелитель смерти покинул кресло и кивнул.

– Встань, мясо!

Девушка с трудом поднялась, чувствуя, как мелко дрожат колени, и болит переполненный мочевой пузырь. Затравленно оглянувшись, она увидела, что под каждым из двух окон стоит высокий стол. Один – каменный, длинный, заставленный непонятными вещами. Вперемешку с бронзовыми и керамическими кувшинами, горшочками и коробочками разнообразных форм и размеров стояли знакомые светильники, а на подставках из проволоки посверкивали медные и серебряные сосуды, причудливо соединенные медными трубками. Второй был сделан из толстых досок, оббитых тонким медным листом, и снабженный множеством широких кожаных ремней. За ним на широком стеллаже и прибитых к стене полках лежали разнообразные предметы, большинство из которых Анукрис видела в первый раз.

Повелитель смерти взял оттуда шкатулку, положил её на стол и, не глядя на пленницу, проговорил:

– Разве это может сравниться с тем, что ты видела только что!

С этими словами он открыл ящичек и достал Бронзовую книгу!

Девушка зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Наслаждаясь произведенным эффектом, жрец Пуатхотеп развернул её на первой странице и, повертев в руках, добился появления "божественного сияния Сета".

– Ну, и кто более велик? Я или ваш жалкий божок?! – самодовольно заявил он, небрежно бросая реликвию в ларец.

Воспитанная на страхе перед богами и почтении к их жрецам, Анукрис чувствовала себя раздавленной. Только что на её глазах страшный старик превзошел самого бога мудрости! А как святыня, которую даже нельзя видеть простым людям, могла оказаться в этой норе змей? Только изза предательства самих жрецов! Целостность мира в сознании девушки дала трещину.

Чтобы добить её окончательно, Повелитель смерти подошел к длинному столу, взял блестящий кувшинчик и плеснул в чашу. Над ней со змеиным шипением поднялось облако зеленого дыма. Удовлетворенно кивнув, он провел по столу какойто палочкой, и на конце у неё вспыхнуло пламя. Старик зажег светильник, стоявший под серебряным зеркалом, и коротко проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Мясо на стол!

– Что? – встрепенулась пленница.

– Пойдем, – тихо сказал Якуануб. – Если не хочешь, чтобы пришел Страж покоев.

– Нет! – вздрогнула Анукрис и безропотно позволила уложить себя на стол и привязать ремнями. Неудобное платье задрали, прикрыв лицо.

На этот раз Повелитель смерти осматривал её особенно долго и тщательно. Его длинные, холодные пальцы напоминали конечности трупа, а непонятное бормотание походило на безумные заклинания.

– Она вполне здорова для опыта, – удовлетворительно проговорил он, и девушка услышала плеск воды, очевидно старик мыл руки. – Новое лекарство оказалось очень эффективно.

– Вы больше, чем волшебник, Повелитель! – с придыханием сказал помощник. – Вся мудрость древних пред вашими знаниями все равно, что светильник перед солнцем.

– Как себя чувствует Бунак? – прервал его излияния хозяин.

– Здоров и полон сил! – бодро ответил Якуануб.

– Значит, завтра с утра попробуем первый раз.

– Простите, Повелитель, – промямлил помощник. – Разрешите сказать?

– Говори?

– Вы собирались ночью понаблюдать за Сотис для вычислений гороскопа.

– Ах, да! – озабоченно проговорил старик. – Надо будет подольше поспать.

– Можно провести опыт после обеда?

– Нет! – резко одернул помощника Пуатхотеп. – Важные дела надо делать только с утра.

– Тогда послезавтра?

– Да. Развяжи её.

Анукрис села на столе и стала поправлять платье.

– Я никогда не обманываю, – сказал Повелитель смерти, возвращаясь в кресло. – Ложь – удел трусов и слабаков.

Якуануб стащил пленницу со стола и ткнул в спину. Она подошла и распростерлась перед хозяином подземелья.

– Мне интересно, сможешь ли ты родить ребенка от быка?

Анукрис подумала, что ослышалась, и невольно приподнялась.

Нога евнуха уперлась ей в плечо и заставила ткнуться лицом в неровные плиты пола.

– Я слышал, что у одной царицы был сын от быка, – улыбаясь, пояснил Повелитель. – Вот хочу проверить, возможно ли такое.

– Я женщина, а не корова! – возопила пленница и тут же получила сильный удар ногой в бок.

– Какая разница?! – удивился Повелитель смерти и повысил голос. – Ты такое же тупое животное, как и корова! Женщина лишь сосуд для рождения детей! Во всем остальном это никчемные, глупые, развратные существа, не достойные ничего кроме презрения!