Оскал Фортуны. Трилогия

– А подождать не мог?
– фыркнул Сентор, глядя на перекошенную физиономию отпущенника.

– Это очень важно, - значительно проговорил тот.

Рабыни быстро вытерли хозяина, помогли облачиться в тунику. Сентор кивком головы позвал Тиллия за собой.

Они вышли в сад. Господин сел на каменную скамейку возле усыпанного цветами кустарника. Не дожидаясь разрешения, отпущенник выпалил:

– Акмен говорил Мерку Корнеллу, что нашел клад Сепиона и собирается вернуть дочь.

– Откуда знаешь?
– подался вперед хозяин.

– Он пьяный рассказывал об этом в публичном доме "Сладкий родничок".

– Т-а-а-ак!
– протянул Минуц.

– Еще я узнал, что Корнелл расспрашивал про Флою у наших рабов, - продолжал отпущенник, надеясь, что господин не станет его проверять.

– Что ему сказали?

– Что вы продали её банарским купцам, - ответил Тиллий.
– Так он в порт ходил, расспрашивал о кораблях, ушедших в Банар.

Помолчав, хозяин спросил:

– Это все?

– Да, господин, - немного растерявшись, кивнул отпущенник.

– Тогда пусть дальше ищет!
– пренебрежительно махнул рукой Сентор.
– Где клад он не знает, а остальное пустяки.

Он встал, посмотрел на расстроенного Тиллия и похлопал его по плечу:

– Ты правильно сделал, что сообщил.

Второй раз за последние дни отпущенник оказался ошарашен до глубины души. Мужчина стоял, глядя вслед медленно удалявшемуся хозяину, и ему хотелось взвыть: "Да как же так!" Но он лишь крепче стиснул зубы.

Только ворвавшись в свою каморку и выпив вина, отпущенник понял хозяина. Действительно, чего ему бояться? Он же уверен, что все, кто так или иначе знал о находке Акмена, мертвы. Корнелл может говорить, что угодно. Никакой опасности для Сентора Минуца это не представляет. А что будет, если он узнает, что Флоя жива? На миг захотелось подняться в кабинет господина и рассказать ему все. Но это значит признаться в обмане. Нет, он не самоубийца. Нужно как-то расправиться с Корнеллом, лекарями и девкой самому. Придется растрясти золото Вула. До слез жалко денег. Но на службе у Минуца всегда можно заработать еще, а мертвому они ни к чему.

Сегодняшняя промашка заставила Тиллия более трезво оценить свои умственные способности. Похоже, ничего путного ему не придумать. Придется идти за советом к знакомому гадальщику.

Черный, сухой словно мумия, в одной набедренной повязке старый Голор сидел в маленькой нише на углу улицы Калопуса и Большой Канатной. Перед ним на циновке лежала кучка бобов и две чашки с выщербленными краями. Клиенты его не баловали. Нидосцы считали укров и банарцев никудышными прорицателями. Но отпущенник знал, что за отталкивающей внешностью скрывается изощренный ум. Когда-то Голора звали по-другому. Он имел друзей, богатство, свой корабль. Но подобно большинству пиратов скоро просадил все деньги. Друзья исчезли, а корабль пришлось продать за долги. Теперь у него осталась только эта ниша, кусок циновки да комнатушка под крышей Дома Нипуния.

Старик давно знал Тиллия и охотно давал советы, если их спрашивали. Но отпущенник редко прибегал к его помощи. Уж больно дорого тот ценил свои услуги.

Вот и сейчас Голор, чувствуя, что сможет хорошо заработать, быстренько свернул циновку, достал из-под тощей задницы свернутый дырявый плащ и бесцеремонно потащил Тиллия в ближайшую харчевню.

Хозяин подозрительно посмотрел на странную парочку, но безропотно выставил вина, кашу с острой подливкой и свежие лепешки. Ничего не говоря, гадальщик с жадностью накинулся на еду. Приятелю оставалось только удивляться, как такая прорва жратвы умещается в тощем старческом теле. Только когда в мисках не осталось ни крошки, а в кувшине ни капли, Голор выложил на стол свою циновку, чашки и бобы.

Отпущенник вполголоса рассказал о своей проблеме, однако, не упоминая ни клада Сепиона, ни Акмена. Гадальщик пару раз пересыпал бобы из миски в миску, вывалил их на стол и принялся внимательно разглядывать образовавшийся рисунок.

– А чей публичный дом то?
– спросил он, подняв глаза на замершего с открытым ртом собеседника.

– Далнаи из Арета.

– Нет!
– скрипуче засмеялся Голор.
– Я спрашиваю, кто хозяин?

– Не знаю, - растерянно пробормотал Тиллий.

– Глупец, - покачал обтянутым черной кожей черепом укр.
– Самое главное не узнал.

– Ну, скажи чей?
– развел руками отпущенник.

– Дело твое как раз на пять рахм, - проговорил Голор.

Тот безропотно выложил серебро.

– Слушай, - гадальщик пододвинулся ближе.

Он дал Далнае возможность сделать нужные покупки и ждал её уже на выходе с маленького рынка. Хозяйка "Сладкого родничка" гордо шествовала, посверкивая золотыми сережками и прикрыв прическу полупрозрачной келлуанской шалью. За ней две рабыни несли тяжелые корзины, а замыкал процессию здоровенный укр с большой амфорой в руках.

– Госпожа Далная!
– окликнул её мужчина, отходя от стены.
– Нам надо поговорить.

– Ты кто такой?
– надменно вскинула она брови.

– Тиллий Сенторий. Отпущенник Сентора Минуца Цицера.

Это произвело впечатление.

– Что тебе нужно?
– гораздо более благожелательно поинтересовалась женщина.

– Я же сказал, - усмехнулся он.
– Поговорить с глазу на глаз.

– Отойдем, - согласилась моментально насторожившаяся Далная.

– У вас есть то, что принадлежало моему покровителю, - без предисловий заявил отпущенник, едва они подошли к стене в пяти шагах от её свиты.

– Не понимаю!
– быстро ответила хозяйка "Сладкого родничка".

– Да брось придуриваться!
– понизил голос Тиллий.
– Девица, которую притащил сын советника Корнелла, рабыня Сентора Минуца.

– Так пусть забирает её хоть сейчас!
– негромко вскричала собеседница.
– Она мне не нужна.

– Ему тоже, - зловеще проговорил отпущенник.

Для много повидавшей женщины этих слов оказалось достаточно.

– Я навсегда избавлюсь от неё сегодня же вечером, - побежала Далная, вцепившись побелевшими пальцами в края платка.

– Поздно, - покачал головой Тиллий.
– Слишком многие о ней знают. Ты, твои девки, мальчишка Корнелл, лекари.

– Девочки ничего не знают, - возразила она.
– Я запретила им с ней разговаривать.