Оскал Нейлы

— Ты отправился искать меня, даже не спросив имени?

— Какой был смысл запоминать твое имя, если ты за все время жизни вне Стаи ни разу им не пользовалась? Верно?

— Верно. А как же тогда ты меня искал?

— По наводкам, по оставленным тобою следам, и в конечном итоге — по твоему запаху.

— И зачем тебе сейчас понадобилось знать мое имя?

— Хочу попробовать его на вкус.

Рука Эрика поползла верх по ее телу, с нажимом, добираясь до груди, которая ходила в такт неровному дыханию, сдавливая, и лаская шершавым пальцами тугой сосок. Девушка прикрыла глаза, пытаясь скрыть нарастающее возбуждение, но в чем не было смысла — уж запахи его точно не обманут.

— Скажи мне свое имя, — прошептал он, целуя скулу и раз за разом опускаясь к шее.

— Отвали, тебе незачем его знать.

— Ладно, попробуем тогда другой вопрос: кому ты звонила?

Приподняв ее футболку до подбородка, Эрик обхватил губами второй сосок, втягивая его в рот и теребя кончиком языка. Девушка сдавленно ахнула и с придыханием выговорила:

— Зачем задаешь свои глупые вопросы, если я все равно на них не отвечу?

— А знаешь, ты права — можешь не отвечать. Рано и поздно я все равно узнаю на них ответы. А сейчас у меня есть дела поважнее.

Оставив след поцелуя на солнечном сплетении, Эрик пополз ниже, обтираясь носом о мягкую кожу живота и вдыхая с нее запах девушки, который кружил ему голову. Он сглотнул, уговаривая себя не спешить, но едва умещаясь в своей уже тесной одежде, и ему понадобилось только расстегнуть пуговицу на ее штанах, чтобы можно было попытаться свободно их с нее снять, если бы девушка еще не сопротивлялась, стараясь при этом ударить его коленкой в пах. Эрик едва успел поймать эту коленку, бросив на девушку недовольный взгляд.

— Трус. А ты попробуй справиться со мной, если у меня будут свободны руки.

Эрик почувствовал нарастающую злость — еще никто не смел ему говорить, что он чего-то боится.

— Ты неверно истолковала свое положение, детка. Не потому я сковал тебе руки, — процедил он, грубо сдергивая по ее ногам кожаные штаны.

Но девушка и тут решила воспользоваться моментом, вытаскивая ножку из одной штанины и снова пытаясь ею его ударить. Эрик сумел перехватить и этот недонесенный удар, начиная с ней бороться, потому что девушка засуетилась и заерзала, стараюсь отползти от него и оттолкнуть любой частью своего тела. Но с легкостью взяв над ней верх, Эрик устроился между ее ног, вжимаясь пахом в обнаженную промежность, ощущая, как заскользили по ней кожаные штаны, смазанные ее соками, и тихо засмеялся в ее губы:

— И ты еще продолжает сопротивляться? Глупая.

Глупая, но упрямая и достаточно сильная — воспользовавшись удачным моментом, девушка сжала его торс ногами, путаясь лишить возможности двигаться.

— Черт, детка, я уже устал от этой бессмысленной борьбы. Почему бы тебе просто не признаться, что мы хотим одного и того же?

— Сними наручники, и давай это обсудим.

— Нет, я не настроен сейчас разговаривать, и тем более — не сниму с тебя наручники, пока ты не начнешь меня об этом умолять.

Эти слова ее рассмешили:

— Даже не надейся. И не думай, что я так просто сдамся и раздвину перед тобой ноги.

— О, дорогая, если бы было иначе, я бы не желал тебя с такой силой. И думаешь, я не найду способ, как заставить тебя сдаться? И не мне… себе.

Дернув ее за волосы, Эрик вцепился зубами в шею девушки, прокусывая кожу, пуская кровь и начиная слизывать ее быстрыми движениями языка. Какая вкусная! Девушка ахнула, выгибая спину, напоминая Эрику о мешающей одежде. Он быстро стянуть с себя футболку, чтобы ее грудь касалась только его обнаженной кожи, чтобы свободно чувствовать ее тепло. И насколько ему позволяли сжатые на нем ножки, Эрик заерзал бедрам, обхватывая позади себя ее колени и принуждая девушку ослабить эту хватку. Но ему попалась не волчица, а настоящая ослица.

Поймав губами ее губы, Эрик усилил напор, кусаясь и смешивая поцелуй с ее кровью, прокладывая языком путь в ее рот. И чем больше ему удавалась отвоевать место в кольце ее ног, тем яростнее он двигался, и все сильнее распаляясь сам от этих движений, от ее охов и вздохов, от ответа ее мягких губ.

— О-о-ох… дьявол, как же я тебя ненавижу, — выпалила девушка, почти сдаваясь, и отдавая себя на милость его губам.

Улыбаясь в ее рот, Эрик просунул руку меж их телами, заползая пальцем с жар девушки, резко и сладко, вырывая из ее тела первый полноценный стон.

— Я не это хочу услышать, — сказал он, улавливая, как хрипит его голос от неутолимого желания скорее раствориться в этом скользком жаре, который окутывал его палец.

— Пошел к черту, — выдохнула девушка, обдавая его губы очередным стоном и вызывая в нем смех. — Так чего ты ждешь?

— Умоляй меня, — ответил он, надеясь, что у него хватит терпения этого дождаться.

— Ну уж нет, дорогой, — выдохнула она, захватывая его губы в головокружительном поцелуе, облизывая его рот со всех сторон, расслабляясь, и мало того — начиная под ним нежится и двигать бедрами ему на встречу.

И Эрик потерялся, в пространстве, в своих ощущениях, в ее поцелуе, когда не доставало только одного, самого острого и необходимого. И перестав о чем-то думать, позволяя своему волку заполнить его глотку рычанием, Эрик расстегнул молнию на штанах и одним мощным рывком ворвался в горячее лоно, утопая в нем и в его влажности. Но ему пришлось перевести дух, прежде чем сделать движение, чтобы не опасаться сейчас же и кончить. Где, черт возьми, его холодный, расчетливый контроль? Новое ощущение головокружения опьяняло и злило, накрывало чувствами, сметало эмоциями, когда под ним сгорала такая желанная женщина, у которой он даже не знал имени… Нейла, волчица… его хищная бабочка… одно движение внутри нее, и дикая нехватка разлилась по телу — ему оказалось всего мало, ее тела, ее касаний и движений, ее стонов… и кто здесь готов сдаться? Так, стоп!

Вдох-выдох… и сделав над собой усилие, Эрик встал, подхватывая за собой девушку, сажая ее на стол и не давая опомниться, снова заполняя собой и вновь в ней теряясь.

— Расстегни наручники, — прошептала девушка, накрывая губы, даря поцелуй и прерывая, чтобы уделить внимание чувствительный участкам на шее. — Ну же, давай… расстегни их.

— Не слышу, — издевался он, хоть и безумно желал выполнить ее просьбу, сминая мягкую попку и насаживая ее на всю свою длину.

Но девушка отозвалась лишь громким стоном в его шею, чего он и сам не сумел в себе удержать. Сумасшествие! Это все казалось безумным, нереальным, когда ее жар пылал вокруг его плоти, только вот ее грудь терлась об него через ткань одежды, которой совсем было тут не место, и до того это его взбесило, что он ухватился за нее и дернул по разным сторонам, прижимая уже обнаженную девушку к себе за спину одной рукой и зажимая затылок другой, чтобы вновь целовать и облизывать, чтобы глотать эти стоны и ее дыхание. В его власти… она вся была в его власти! Непокорная, дерзкая, но нуждающаяся в нем, в его теле, в его безудержных толчках и поцелуях.