Оскар за убойную роль

…Родя никогда не ездил на работу на машине. До дома на Чистых прудах добраться раз плюнуть: всего пара остановок на метро, а по хорошей погоде можно даже пешком дотелепать.

Настроение у Родиона было безоблачным, каким оно бывает только у недалеких людей с безукоризненно чистой совестью. До чего ж хорошо, что вечер оказался свободным – ни тягомотины с колбасной презентацией, ни даже свидания с очередной девчушкой. Очень клево, когда вдруг выдаются такие вот пустые вечера!

Щапов помахивал кожаным портфельчиком, где лежали пара глянцевых журналов, плеер и маленький цифровой фотоаппарат. Напевал привязавшуюся с самого утра мелодийку: «Хорошо! все будет хорошо! все будет хорошо, я это знаю…» Посматривал на верхние этажи домов, где отражалось клонящееся к закату солнце. И вдруг… Вдруг получил сильнейший удар в плечо. Родиона отбросило в сторону, а его портфельчик даже выпал из рук. Встречный гражданин, летящий куда-то по делам, со всего маху задел его своим корпусом.

– Смотри, куда прешь! – злобно выкрикнул Родик – и был, пожалуй, не прав в своей гневливости, потому что его обидчик остановился, оглянулся и с искренним раскаянием проговорил:

– Ох, простите! Вы не ушиблись? – И бросился поднимать с асфальта портфель Щапова. Поднял и протянул его Родиону. – Простите меня, ради бога… – еще раз извинился он.

«Какой, право, интеллигентный…» – Родик почувствовал раскаяние за свою несдержанность и посмотрел на прохожего повнимательней. Это был пожилой мужчина, едва ли не вдвое старше его: лысоватый, толстый, одет в свеженаглаженный летний костюм. Из ворота рубашки торчит щегольской шейный платок, а глаза скрыты под солнцезащитными очками.

– Ладно, чего уж там… – пробормотал Щапов, принимая из рук обидчика портфель.

И в этот момент случилось странное: человек приблизил свое лицо прямо к лицу Родиона и прошептал:

– Здравствуй, Родик.

Тот отшатнулся. Но не успел он даже начать свое недоуменное: «Откуда вы меня знаете?..» – как мужчина снова прошептал:

– У меня есть сообщение от твоей матери.

Лицо прохожего было Родику абсолютно незнакомо. Щапов готов был поклясться, что видит его впервые в жизни.

– Кто… вы? – растерянно пробормотал он.

– Пойдем, – тоном, не терпящим возражений, проговорил пожилой щеголь. Цепкими, жесткими пальцами он взялся за локоть Родиона и повлек его за собой. Щапов безмолвно подчинился.

Пару десятков шагов они прошли в молчании, и Родик прямо физически чувствовал исходящие от господина флюиды жесткости и властности. Тот словно безмолвно брал над ним верх, и с каждым шагом внутри Щапова будто рушились какие-то защитные бастионы и незнакомец захватывал все новые и новые рубежи его внутреннего сопротивления.

– Я друг твоей матери, – наконец проговорил он.

– У меня нет матери, – поспешно ответствовал Родик.

– Есть, Родион, есть, – безапелляционно возразил толстый щеголь. Его цепкие пальцы по-прежнему влекли Щапова за собой, и тому ничего не оставалось делать, как подчиняться. – Правда, она далеко. Ведь твой отец, Иван Щапов, был убит пять лет назад. Отравлен мышьяком. Твою мать, Анастасию Петровну Щапову, обвинили в этом преступлении. Четыре с половиной года назад ее осудили по статье сто пять часть вторая на десять лет лишения свободы…

Родион почувствовал, будто внутри у него что-то ухнуло вниз, и он показался сам себе голым, маленьким, беззащитным.

– Сейчас твоя мама, Родя, – продолжал господин, – находится в колонии общего режима, исправительно-трудовом учреждении двадцать три дробь пятнадцать в Карелии. Ты ее навещаешь втайне от всех два раза в год. И посылки шлешь.

– Кто вы? – прошептал Родик уже безнадежным, беспомощным тоном.

– Я же говорю – друг. Мама тебе, кстати, передает большой привет. Чувствует она себя неплохо, только очень похудела.

Пожилой господин тащил Родиона дальше. Не чуя под собой ног, Щапов вышагивал рядом с ним по улице.

– Вполне возможно, – продолжал человек, – мама твоя будет освобождена досрочно, после девяти или даже семи лет отсидки. Она тебе об этом писала?

– Н-нет…

– Естественно. Потому что во многом это будет зависеть от твоего, Родик, поведения.

– Моего? – Щапов аж замер на месте.

– Пошли, Родион, пошли. – Пальцы странного прохожего по-прежнему сжимали его локоть. – Ты, Родион, скрываешь от всех свою семейную трагедию. Вот и в анкете при приеме на работу написал, что твои родители скончались. Это грех, Родик, – укоризненно покачал головою господин, – отрекаться от семьи. Большой грех.

– Что вам нужно? – прошептал Щапов, тащась за пожилым щеголем по переулку. Воздух был светел, и солнце, как и пятнадцать минут назад, отражалось в окнах домов – только до всего этого Родику уже не было никакого дела. Он чувствовал себя безнадежно пропавшим.

– У вас ведь, Родя, на фирме один конфиденциальный документ пропал, – не ответив на вопрос, продолжил цепкий гражданин. Интонации его были не вопросительными, а утвердительными.

– Откуда вы знаете? – вскинулся Родик.

Игнорируя его вопрос, господин сказал:

– Я представляю интересы людей, которым нужен этот документ. Которые хотели бы его заполучить. Причем не копию, а оригинал…

– Я ничего не знаю! – выкрикнул Родик. И добавил: – Я не брал его!

И тут мужчина остановил Родиона, развернул к себе, приблизил свое лицо к нему и взглядом из-под солнечных очков впился прямо в его зрачки.

– Ты не брал? – раздельно переспросил товарищ.

– Нет! Нет! Ей-богу, нет!

– Верю, – наконец ласково проговорил мужчина и отпустил Родика, у того словно огромный камень упал с сердца. А толстяк поощрительно похлопал его по плечу, дружески развернул и направил в прежнюю сторону. И снова взялся крепкими пальцами за его локоть.

– Тогда надо мне помочь, – еще более ласково сказал мужчина, – найти этот документ.

– Как найти? – выкрикнул пораженный Родион.

– Тебе придется заняться этим, – в очередной раз не ответил на его вопрос толстяк.

– Мне?

– Ну да.

– Но почему я?

– А потому, что иначе информация о твоей семье станет достоянием широкой гласности. И о том, что твоя мать убила своего мужа и сейчас сидит в тюрьме, узнают все друзья. И коллеги по работе. И начальство. Все узнают, понимаешь, Родя?

– О нет, – прошептал тот.

– Если же ты найдешь пропавший документ, – продолжал незнакомец, – я, Родион, сделаю все, чтобы твою мать освободили досрочно. Все, что в моих силах. Ты понял меня?

– Кто вы? – повторил вопрос Родион.

Господин опять не ответил прямо:

– Можешь не сомневаться, возможности у меня имеются. Возможности и для того, чтобы поощрить тебя, и для того, чтобы наказать. Причем не только те, что я озвучил. И другие, самые разнообразные… А вот теперь слушай внимательно, что тебе следует делать…