Оскар. Проклятие Блэксберри

– Оскар? – позвала Лора едва слышно. – Где ты?

Он не ответил. Среди изображений обнаженных ангелов Лора чувствовала себя идиоткой. Она постучала в первую дверь.

– Оскар?

Затем в следующую. Но мальчик не планировал сдаваться так быстро. В тот момент Лора подумала, что не так уж любит детей.

– Оскар, ну же, я не хочу играть в прятки. Я могу здесь заблудиться.

За следующей отворенной дверью скрывалась безвкусная спальня, принадлежащая, по всей видимости, Палмерам. Комнату украшал всевозможный яркий хлам в виде штор, скатертей, канделябров, ковров, диванных подушек, статуэток ангелов, играющих на скрипке, и прочего. От нагромождения предметов Лоре стало нехорошо, а точнее, ее эстетичному вкусу. Она закрыла дверь.

– Оскар! – прокричала громче. – Ну что такое! Все, я ухожу.

Лора затопала ногами, изображая затихающую ходьбу, а сама прислушалась.

«Главный секрет жизни, милая, прост: с детьми надо общаться как со взрослыми, а со взрослыми как с детьми. Особенно, если это мужчины. Следуй этому совету и будет тебе счастье», – ни с того ни с сего раздался в голове голос матери. Лора считала совет на редкость глупым и никогда им не пользовалась, хотя, конечно, маме говорила обратное.

«С детьми нужно самому быть ребенком», – ответила она голосу.

На цыпочках она прошла дальше. Одна из дверей была короче остальных. Лора потянулась к ручке, расположенной ниже пояса, не успела дотронуться, как дверь распахнулась и ударила ее по голове. Лора упала на спину, а радостный мальчик, выбежал в коридор с криком:

– Буууу! – на нем была белая простыня с двумя вырезами для глаз.

Лора ощутила боль во лбу и пятой точке, на которую грохнулась. Она потерла лоб, стараясь разогнать боль и стереть ее с лица. Будь мальчик крепче и толкни он дверь сильнее… обошлось бы не только шишкой и ушибами.

– Смотрите, мисс Линч, я привидение! Вы меня видите?

Он не отреагировал на сваленную на пол и скорченную от боли учительницу, будто так и надо. Юбка задралась до коленей, и мальчик тыкнул в них пальцами.

– У вас коленки кривые, прямо как у тетушки Банши. Она умерла от диабета и перед смертью совсем не ходила. Вот у нее тоже коленки друг на друга смотрели, – он затопал ножками и рассмеялся. – Ой, как здорово я вас провел, да, мисс Линч? Думали, я поверю, что вы ушли? Не тут-то было! – он забежал обратно в комнату. Лора медленно поднялась, поправила юбку.

«Все бы ничего, Лора, но ногами ты пошла в папу. У того сплошное колесо ниже пояса», – поддакивала мама из больной головы. Чарли тоже не стеснялся высказываться о ее ногах. Однако на его кривизну в спальне она ни разу не пожаловалась.

Она вошла в комнату. Оскар распластался на полу, скинув простыню. Язык свисал изо рта, глаза мертвенно смотрели в пустоту. Лора испугалась: почти в такой же позе был труп мальчика, которого она сбила. Не считая выпавших внутренностей.

– Оскар! – закричала она и упала к нему. «Только не умирай. Прошу».

Она потрогала лоб – он был горячим, проверила пульс – все в порядке. Почему мальчик так любит играть со смертью?

– Хватит придуриваться. Ты всегда такой непослушный? – она начинала злиться. Мальчик повернул голову:

– Вы всегда такая скучная? – и высунул язык. Затем, подпрыгивая, встал.

Его комната была больше родительской, она сияла в несочетаемых сине-красных тонах, так наивно и по-детски переплетенных между собой. Для комнаты принца уж больно несуразный интерьер, подумала Лора. Повсюду валялись игрушки.

– Посмотрите на моих бабочек. Пришлось спрятать их под стекло, потому что Морриган все время пыталась съесть их.

– Кто?

– Вот! Взгляните: серо-коричневая – это краеглазка, ее поймал папа, – под стеклом располагались десятки разнообразных бабочек, – а вот эту рыжую углокрыльницу я поймал. Красивая, да?

– Да.

– И вот эту лимонницу тоже я поймал. Нравится?

– Знаешь, Оскар, мне больше нравится, когда они живые и радуют нас своей красотой, ну, знаешь, в полете…

– Какая глупость! Красиво, когда они лежат у меня под стеклом.

Лоре было некомфортно находиться к нему так близко. Хоть она была уверена, что это другой мальчик (иначе и быть не может), все-таки не могла скрыться от угрозы, исходившей от него…

– Я не люблю убивать живых существ, – ответила она и поперхнулась от собственного лицемерия. «Однако я убийца».

– Ага, как же! – ухмыльнулся мальчик.

– Что…?

– Наверняка вы затоптали много-много тараканов. Мама говорит, их никто не любит, потому что они мерзкие. То есть убивать тараканов можно, а бабочек нельзя?

– Но ведь тараканов ты не хранишь под стеклом.

– Потому что они некрасивые.

– Получается, бабочки умирают за красоту, а тараканы за свое уродство. Это грустно…

От осознания этого ей и правда стало грустно.

– Какая вы бестолковая. Вовсе не грустно. Все живые существа попадают в рай после смерти. Папа считает, у бабочек тоже есть свой.

Как-то это не по-христиански, подумала Лора. Затем, оправдываясь, мальчик добавил:

– Я буду эмтомонотологом, когда вырасту.

– Правильно сказать: энтомолог.

– Эмпамолог.

Внезапно Лора услышала знакомый взмах больших крыльев. Что-то тяжелое опустилось на плечо. Ухо кольнули толстой иглой. От испуга она закричала и стала отбиваться руками. Птица плотно вцепилась в плечо, не желая отпускать. Лора поверила, что ворон убьет ее на глазах у мальчика. В наказание за то, что она совершила. Клюв запутался в волосах, а ворон громко каркал над ухом, выдирая волосы когтями.

– Хватит! Это Морриган. Ко мне! – мальчик протянул руку, и ворон сел на нее. Но он был тяжелый, и Оскар помогал второй рукой. – Не нужно обижать мою птицу.

Лора не могла отдышаться. Ворон с белым хохолком на голове осуждающе смотрел на нее.

– Значит, это твой ворон?

– Это она. Морриган жила здесь еще до моего рождения. Папа говорит, что вороны не живут так долго. Но Морриган особенная, – мальчик поставил локоть с птицей на стекло и с нежностью погладил ее, как любимое домашнее животное. Правда оно было размером с половину мальчика, в основном благодаря длинному хвосту. Лора потрогала ухо, на пальцах остались капельки крови.

– Твоя ворона распорола мне ухо.