Осколки межпланетных катастроф

Или оно не падало: оно было поднято с земли в одном месте, пропиталось дождевой влагой и привлекло внимание, достигнув значительных размеров, так что невежественные наблюдатели решили, что оно выпало с дождем.

Каким дождем, я не знаю.

Кроме того, несколько раз повторялось слово «высушенная». Это одна из важнейших подробностей.

Однако облегчение от восстановления благопристойности, выраженное в «Supplement», забавляет тех из нас, кто, боюсь, склонен иногда нарушать приличия. Самый дух Армии Спасения, когда некий третьестепенный ученый выступает с объяснением существования червеобразного отростка или копчиковой кости, приемлемым для самого Моисея! Для полноты «должного объяснения» сказано, что профессор Бран-дис определил субстанцию как «носток кроваво-красной окраски».

Профессор Лоуренс Смит из Кентукки — один из самых решительных отвергателей.

«New «fork Times» от 12 марта 1876 года:

Субстанция была рассмотрена и исследована профессором Смитом, по словам которого она «по всем признакам является высушенной икрой какой-то рептилии, вероятно, лягушки» — то есть «с одного места подняло, в другом опустило». Что касается «высушенной», возможно, в таком виде она дошла до профессора Смита. В «Scientific American Supplement» (2-473) доктор А. Мид Эдвардс, президент Ньюаркской научной ассоциации, пишет, что когда он увидел сообщение мистера Брандиса, то почувствовал, что пристойность восстановлена, или, как он выразился, что загадка разрешена: будучи хорошо знакомым с мистером Брандисом, он воззвал к этому охранителю приличий с просьбой показать субстанцию, идентифицированную как носток. Он обратился и к доктору Гамильтону, также располагавшему образцом, и тот заявил, что это легочная ткань. Доктор Эдвардс пишет, что субстанция, которая была так полно, или красиво — если полнота есть красота — идентифицирована как носток: «оказалась также и легочной тканью». Он написал еще одному человеку, имевшему у себя образец и считавшего его массой фибрилл или мышечных волокон. «Он не выдвигает теорий их происхождения», однако приводит объяснение местных жителей, а оно великолепно:

Стая объевшихся, отяжелевших стервятников, паривших так высоко, что их не было видно.

А потом они срыгнули…

Профессор Фассиг в своей «Библиографии» упоминает эту субстанцию как «рыбью икру». Макэйти («Monthly Weather Review», май 1918 года) описывает ее как желеобразное вещество, предположительно высушенная икра каких-то рыб или земноводных.

Вот почему при совершенно неравном счете против всего нового может еще существовать так называемый прогресс.

Потому что не существует позитива, проявляющегося в однородности и единстве.

Если весь мир, кажется, объединился против вас, это нереальное единство, или промежуточное состояние между единством и распадом. Любое сопротивление само распадается на части, противостоящие друг другу. Простейшая из возможных стратегий: ни с чем не сражайтесь — полюбуйтесь, как части этого чего-то сражаются друг с другом.

Мы плавно перешли от субстанций, напоминающих плоть, к студенистым, и здесь тоже в изобилии примеров или сообщений о таковых. Эти данные настолько непристойны, что замалчиваются современной наукой, но мы увидим, что наука, не ставшая еще столь строгой, не так строго держалась приличий. Не так крепко держался за них Хладны, и Грег тоже.

Мне самому приходится допустить, что студенистая субстанция часто падает с неба…

Или, высоко наверху, само небо состоит из студенистой субстанции?

Метеоры пробивают ее и отрывают куски?

Куски, которые сносит вниз бурей?

Или мерцание звезд — это свет, проникающий сквозь дрожащий студень? Сам я считаю, что нелепо утверждать, будто все небо состоит из студня: проще допустить, что в нем есть отдельные студенистые участки.

Гумбольдт («Космос», 1-119) говорит, что наши сведения в этом отношении «следует отнести к области сказок и мифов». Он весьма уверен и резковат в выражениях.

Мы встретились с обычным сопротивлением.

В первую очередь:

Смерч поднимает с одного места и опускает в другом.

Мы не станем тратить силы на доказательство или опровержение этой версии, потому что преобладание наших данных говорит само за себя. Они предполагают вывод, что нечто способно удерживаться в воздухе над одним кварталом английского городка, — революционное утверждение, которого мы до сих пор избегали, и не так уж важно, является ли эта субстанция лишайником, икрой или какими-то водорослями. Если она остается в небе несколько дней — мы равняемся с Моисеем в перечислении недопустимого, если только эта история, или, скажем, данные, были записаны Моисеем? Притом у нас будет столько данных, сообщающих о выпадении студенистой массы в виде метеоритов, что кому-то из нас придется допустить связь между этими двумя явлениями — или по крайней мере существование наверху желатиновых областей, сквозь которые прорываются метеориты, принося с собой части составляющего их вещества.

«Comptes Rendus» (3-554);

В1836 году месье Валло, член Французской Академии, представил Академии куски студенистой массы, утверждая, что они упали с неба, и просил подвергнуть их анализу. Далее по этому поводу никаких сообщений.

«Comptes Rendus» (23-542): Вильно, Литва, 4 апреля 1846 года при грозовом ливне выпали куски субстанции размером с орех, студенистые и напоминающие смолу. Они издавали запах только при сжигании, а тогда распространяли ярко выраженный сладковатый запах. Материю описывают как напоминающую желе, но гораздо тверже, однако, положенная на сутки в воду, она разбухала и становилась совершенно студенистой.

Она была сероватой.

Нам сообщают, что в 1841 и 1846 годах такая же субстанция выпадала в Малой Азии.

В «Notes and Queries» (8-6-190) говорится, что в начале августа в Бате, Англия, выпало множество медуз размером примерно в шиллинг. Я не считаю возможным допустить, чтобы это были медузы, однако на сей раз действительно похоже, что с неба падала лягушачья икра, подхваченная смерчем, поскольку в это же время мелкие лягушки падали на Уиган, в Англии.

«Nature» (87–10):

24 июня 1911 года в Итоне, Англия, земля после сильного ливня оказалась засыпана студенистыми комочками размером с горошину. В тот раз речь не шла об икре: сообщалось, что комочки содержали многочисленные яйца хирономид, из которых вскоре должны были вылупиться личинки.

Тогда я склонен думать, что объекты, просыпавшиеся на Ват, были не медузами и не массой лягушачьей икры, но каким-то родом личинок…

Вот что произошло в Бате, Англия, за 23 года до того.

Лондонская «Times» 24 апреля 1871 года.

2 2 апреля 1871 года с неба хлынула студенистая субстанция, представлявшая собой не медуз и не икру, а нечто напоминавшее… (здесь в оригинале пропущена строка. — Ред)

…железнодорожной станции в Бате.

«Многие скоро развернулись в червеобразных гусениц около дюйма в длину». Сообщение, появившееся в «Zoologist» (2-6-2686), больше напоминает итонское происшествие: крошечные шарики, названные инфузориями, а не червячки в дюйм длиной.

«Trans. Ent. Soc. of London» (1871-xxii):

Феномен был исследован преподобным Л. Дженинсом из Бата. Он описывает крошечных червей в полупрозрачной оболочке. Он пытается объяснить появление их в таком количестве. Тайна в том, что могло собрать их вместе? Мы будем описывать еще много подобных осадков, и почти во всех случаях самым таинственным окажется объединение их в однородные массы. Смерч никак не назовешь упорядочивающей силой. Упоминать массовость выпадающих с неба предметов избегают, поскольку этот предмет подлежит смертельному проклятию. Мистер Дженине предполагает наличие большого пруда, в котором собирались эти сферические образования, или пруда пересыхающего и концентрирующего их всех на малой площади, или смерча, собравшего их вместе…

Но несколько дней спустя в том же месте явление повторилось.

На мой взгляд, обычный здравый смысл подсказывает, что смерчам несвойственна такая меткость.

Может показаться недостаточно здравомыслящим суждение, что эти предметы несколько дней висели над Батом…

Семь черных дождей в Слайне.

Четыре красных дождя в Сиене.

Интересная особенность этого образчика ортодоксии: что мистер Дженине честно регистрирует вторичное выпадение, но не пытается объяснить его.