Осколки падающих звёзд

Звук её голоса ещё не стих, а Лада уже бежала по дороге вдоль металлической ограды, которая, словно наказывая, держала её здесь, не отпускала. Мчавшиеся навстречу машины сигналили, она видела за стеклами недовольные лица водителей. Их губы шевелились, словно эти люди тоже посылали ей проклятья…

Добежав до перехода, где наконец-то закончился длинный барьер, Лада выскочила на тротуар. Ноги не держали. Увидев автобусную остановку, она, сделав пару последних шагов, рухнула грязную скамейку. Её трясло. Женщина, сидевшая рядом, недовольно поджала губы, брезгливо отодвинулась. Кажется, Ладу приняли за пьяную…

Злые слова матери Тимура ещё звучали в памяти, повторялись на все лады, болью отдаваясь в висках… Она никогда их не забудет, она никогда не отмоется от своей вины…

Сейчас… Сейчас Лада соберётся с силами и отправится к Лёше в больницу. Милый, родной, как он держится там? Кажется, говорили о второй городской больнице? Сейчас… Лада с трудом поднялась навстречу подъехавшему автобусу. И надо позвонить Альбине. Но как она расскажет об этом ужасе по телефону? Никак, это никак невозможно… Бесконечное отчаяние с новой силой охватило её. И снова полились слёзы, тихие и бесполезные, разъедая покрасневшие глаза…

С пересадками Лада через полчаса добралась до больницы. Медсестра за стеклом справочной на вопрос о Лёше заглянула в записи, ответила, что идёт операция. «Делают, всё, что можно», — добавила дежурную фразу и, наверное, в тот же миг забыла о пострадавшем в аварии молодом парне, включив механизм защиты от негативных эмоций, которые здесь на каждом шагу.

А Лада будет ждать. Не уйдёт, пока не узнает обнадёживающие новости. Да, она будет ждать, пока не выйдет из белых дверей усталый седой врач. Улыбнувшись, он скажет: «Все хорошо, не волнуйтесь, операция прошла успешно». И заколотится от радости её бедное сердце. Боже, молю, пусть так и будет…

Лада села у окна, глядя на улицу, на дорогу, чёрной лентой уходившую вдаль. Конец марта, дождливая серость, время, когда из последних сил люди ждут настоящую, яркую и солнечную весну с её любовью и счастьем…

Подъехавший к самой двери серый автомобиль заставил дрогнуть сердце. В машине двое. Неужели родители Алексея?! Так быстро? Выскочивший из машины крепкий мужчина, быстро обойдя машину, открыл пассажирскую дверь и помог выйти женщине. Стремительность, с которой женщина направилась к входу, её заплаканные глаза говорили о том, что она приехала сюда по такой же причине, что и Лада.

Приехавшие остановились у окна справочной. Лада прислушалась. Обострившийся до предела слух уловил фамилию Вавилов, которую произнесла женщина. Да, это его родители… Не при таких обстоятельствах Лада должна была встретиться сегодня с ними… Наверное, ей надо подойти и назвать себя? Или нет? Она была в замешательстве, не зная, как поступить.

«Лучше сделать и пожалеть…» — сказала себе Лада и встала. Теперь дело за малым, нужно вспомнить, как их зовут. Александр и Светлана, да, это так, но вот отчеств её память выдать не смогла. Страшно, но Лада уже шагнула к ним, стоявшим совсем рядом. Мужчина взглянул с недоумением, подняв на неё карие, как у Лёши, глаза, но, кажется, сразу понял, кто это. Светлана лишь скользнула по приближающейся фигуре отрешённым взглядом. Она кусала губы, пытаясь сдержать слёзы, но те уже дрожали на ресницах, готовые скатиться вниз, на бледные безжизненные щёки.

— Здравствуйте, — Лада замолчала, принявшись крутить в руках голубой шарфик, сдёрнутый с шеи. Слова не шли, обессиленные, они словно застряли в горле тугим комком.

— Вы Лада? — В голосе мужчины ледяной холод.

А что она хотела? Радостных восклицаний и приветственных объятий. Сейчас не то время…

— Это я, да…

— Мы ждали вас вечером… А тут вот… — он едва сдержал горестный вздох. — Что за проклятый день! Ах, Лёша-Лёша …

— Саша, прошу, замолчи!

Женщина вырвала свою ладонь из его руки, отошла в сторону. Лада понимала её, и это состояние, когда не находишь себе места в ожидании известия, важней которого в этот миг ничего нет. Александр усадил жену на стул и, наклонившись, слушал, что она говорила ему. Спустя минуту, подошёл к девушке.

— Лада, вы езжайте домой, — произнёс он, отводя глаза в сторону. — Мы тут сами… Светлана нервничает…

— Почему?! Я хочу узнать о Лёше…

— Езжайте домой, — перебив, произнёс он твёрдо и взглянул в её глаза жёстким взглядом врага.

Этот взгляд сверлил Ладе спину, пока она шла к выходу. Подчинилась безропотно, почему? Она имела право быть рядом с Алексеем, но её прогнали, как нашкодившего щенка. Или это обезумевшая мать Тимура наговорила про неё гадостей?

Ещё никогда в жизни Ладе не было так плохо…

* * *

Вернувшаяся поздно вечером Альбина застала Ладу лежавшей на постели лицом к стене. Девушка даже не пошевелилась в ответ на звук открываемой двери. Несмазанные петли, будто странная птица коростель, скрипнули печально и громко, но Лада, накрывшись пледом с головой, не хотела знать, не хотела слышать, кто там зашел и зачем.

— Эй, подруга! — Альбина осторожно тронула её за плечо. — Лада, спишь?

Лада наконец поднялась, застыла, сидя на кровати, словно изваяние. Но через секунду, всхлипнув, бросилась подруге на шею, заплакала горько, сотрясаясь всем телом от глухих рыданий.

— Ну-ну, успокойся… — Альбина гладила её по плечам, целовала русую голову, уже понимая, что случилось что-то страшное. Дав подруге выплакаться, спросила осторожно: — Звонила тебе целый день… Скажи, что произошло?

Это вопрос вызвал новую порцию слёз. Наконец, перескакивая с одного на другое, Лада рассказала ей всё: и о страшной аварии, и о зловещих словах матери Тимура, и о встрече с Лёшиными родителями и её неожиданном финале. Поражённая, Альбина молчала, не зная, что сказать.

— Бедный Тимур… — произнесла она наконец. — А Леша… — взглянув на заплаканное лицо Лады, быстро добавила: — Выкарабкается, уверена! Сильный, молодой! Завтра с утра поедем и всё узнаем. А тебе-то досталось как, без вины виноватой сделали. Не понимаю, что за люди такие!

Попытка Альбины напоить подругу чаем с домашними пирогами не увенчалась успехом. «Аля, тут жить не хочется, а ты… Какие пироги», — сказала Лада и, отвернувшись к стене, снова легла в постель. Хоть и не уснёт, но это разговоры уже невыносимы…

Уже перестала ворочаться Алька, заснула, задышала ровно, уже до утра стихли шаги в гулком коридоре, и в наступившей тишине громко, в полный голос зазвучали её мысли. Тишина, эта лучшая мелодия на свете, выслушает их, сделает отчётливее и яснее. Но у неё только одна мысль, и имя ей Лёша… Только бы выздоровел, только бы простил ей это белое платье… Как открутить назад это день? Вычеркнуть из жизни, словно его и не было?

Через окно Лада видела край фиолетового неба с тусклой россыпью звезд. Звёзды-обманщики, бесполезные светлячки… Никогда в жизни больше не загадает она желание, глядя, как падают их осколки в чёрную бездну. Никогда…

Её глаза закрылись. Организм, лишившись сил, позволил ей забыться беспокойным, коротким сном.

Едва забрезжил рассвет, Лада разлепила ресницы. Ужас прошедшего дня мгновенно всплыл в памяти, страшные картины вчерашней беды не исчезли, не растворились в темноте ночи. Слёзы снова навернулись на глаза, но она не будет плакать. Хватит, есть дела поважнее. Ладе надо узнать, что с Лёшей, и быть рядом, иначе сойдёт с ума.