Осколки разбитых иллюзий

Из груди Камиллы вырывается нервный смешок. Адэм притягивает её к себе, сажает на колени. Руки девушки касаются его разбитой губы, проходятся по ссадинам. Она внимательно изучает его.

— Знаешь, я не удивлюсь, если и такое выяснится, — не весело смеясь, говорит девушка, затем позволяет Адэму поцеловать себя.

Глава 20

— Я не понимаю, что за конспирацию вы устраиваете с Демиром, — говорю, стягивая с ног туфли, как только мы входим в квартиру Адэма.

Прохожу вперёд, бросаю на диван пакеты и сумку. Снимаю с себя пиджак. Оборачиваюсь и упираюсь в него требовательным взглядом.

Адэм следует за мной в гостиную с невозмутимым видом, будто не слышит меня.

— Адэм, ты расскажешь? — сержусь, сдвигая брови на переносице, дабы выглядеть убедительнее.

Всю обратную дорогу в такси я планировала этот разговор и так просто не отступлю.

— Я же сказал, что это пустяки, — отвечает натянуто, идёт к кухонной зоне.

Вчера ночью, когда я проснулась и увидела его перед собой, была настолько удивлена и дезориентирована, что не стала допытываться до того, что произошло.

Адэм должен был вернуться из Варшавы только сегодня вечером — так он говорил во время нашего телефонного разговора. Но прилетел неожиданно раньше и оказался посреди ночи дома у брата.

Как только я увидела его лицо, подумала, что ссадины он получил в Варшаве. Возможно, возникли проблемы с кем-то из родственников Дамлы.

Мы немного поговорили и почти сразу заснули. Его объятия и мирное дыхание над виском подействовали на меня, как снотворное. Я провалилась в глубокий и умиротворенный сон.

Но увидев утром Дамира в таком же состоянии, поняла, что тут что-то нечисто.

Брат тоже отмахнулся от меня. Никто из них не стал рассказывать истинную причину появления ран и ссадин.

За завтраком я узнала, что Дамла Озаки отрицает знакомство и сговор с Мартыновым. У неё оказались личные мотивы. Папы не стало из-за чьей-то глупости и невежества — это сложно было принять и смириться. Я хотела, чтобы все, кто причастен к его смерти, понесли самое суровое наказание. Но если Леонид Мартынов действительно не при чём, то что скрывать — я буду только рада этому. После писем, что я прочитала, многое в моей голове встало на свои места. На многие вопросы нашлись ответы.

— Пустяки? Ты называешь это пустяком? — следую за Адэмом на кухню. — Где вы подрались? С кем?

Не обращая на меня внимание, он открывает холодильник, достаёт кувшин с водой, берёт стакан и наполняет его.

— Будешь? — спрашивает, протягивая стакан в мою сторону.

— Не хочу!

Чем больше он избегает ответа на мой вопрос и старается рассеять моё внимание, тем сильнее я напрягаюсь.

Адэм начинает пить воду, так же привлекательно, как это делают в рекламных роликах. Я моментально жалею, что отказалась, вода, наверное, невероятно вкусная.

Жду, когда он закончит и обратит на меня своё внимание.

Он допивает всё до последней капли, ставит стакан на столешницу. Затем переводит на меня взгляд. Я приподнимаю одну бровь, показываю всем своим видом, что не собираюсь отступать, пока он не расскажет правду.

— Я встречался с Инглабом, — безразличным тоном произносит он через минуту молчания.

— Что? — не верю своим ушам; меня будто бьёт током. — Зачем?

Стоит представить двоих мужчин вместе, как нервные окончания взвинчиваются.

— В смысле зачем? — смотрит на меня, как на дуру. — Поговорить.

Упирается об столешницу, складывает руки на груди, сцепляет их в замок.

— Поговорить? О чём говорить с этим ублюдком, Адэм?

Меня начинает потряхивать. Даже в страшном кошмаре не могла себе представить такого. Прихожу в бешенство.

— Что за паника в твоих глазах? — наблюдает за моей реакцией.

Я начинаю часто дышать. Отворачиваюсь от Адэма. Закрываю глаза, пытаясь представить их встречу. Что там было? О чём они говорили? Что этот недоносок Инглаб сказал ему?

— Может быть ты встретился с ним, потому что не поверил мне? — распахнув глаза, оборачиваюсь к нему.

Память один за другим подбрасывает все ядовитые слова, что бросал мне Адэм в порыве гнева. Все его упреки.

Он не отвечает, прищуривается. Продолжает изучать меня.

— Захотел встретиться, чтобы лично удостовериться, что все мои слова правдивы? О чём ты его спрашивал? Тебе понравились его ответы? Удовлетворён? — меня распирает от гнева, внутри всё клокочет.

Почему я поверила, что Адэм может так просто поверить мне, что он всё так легко примет? Мозг отторгает факт того, что эти двое встретились. Что ему понадобилось удостовериться во всём.

— Не неси чушь, — говорит он. — Уёбок тебе угрожал. Я встретился для того, чтобы он не думал, что ему всё сойдёт с рук!

— Не поставив в известность меня! — говорю ему. — Для начала, ты должен был поговорить со мной. Спросить, хочу ли я этого! Значит, вернувшись из Варшавы, ты помчался к нему! Отлично! Просто отлично!

Выплеснув все свои эмоции, я разворачиваюсь и ухожу назад в гостиную. Адэм направляется следом. Я подхожу к дивану, беру все свои пакеты и сумку, собираюсь уйти к себе.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, встав за моей спиной.

— Качусь к чёрту! — бросаю, не оборачиваясь.

Слышу его глухой смех. Затем его руки сцепляются на моей талии. Он отрывает меня от пола.

— Больная, — заключает, смеясь. — Ты это серьезно?

— Отпусти, — шиплю на него и выпускаю пакеты и сумку из рук.

Вцепляюсь пальцами в его руки на своей талии. Пытаюсь расцепить их, Адэм приподнимает меня ещё выше, тащит куда-то. Сгибаюсь пополам, всё ещё пытаюсь вырваться.

— Что ты делаешь? Дай мне уйти, — рычу.

Мы оказываемся в ванной.

— Уйти? Забудь об этом.

Открыв душевую кабинку, он спускает меня на кафель. Я разворачиваюсь с возмущённым возгласом. Вижу, как он стягивает с себя водолазку.

— Ты правда пырнула его ножом? — спрашивает он, растягивая ремень брюк.

Снимает их и перешагивает через порог, встаёт рядом со мной.

— Что? Этот ублюдок ещё и жаловался? — злой смех рвётся из горла.

Адэм берётся за край моей футболки, тянет вверх. Снимает с меня её и откидывает в сторону, сквозь открытые двери душевой.