Осколки времени

Он выбрал небольшой, но уютный ресторан: не из тех, что безумно дорогие и пафосные, но приятный и идеальный для деловой встречи. Белоснежные скатерти, изящные светильники, зеркала в гипсовых рамах и много зелени. Их проводили к столику возле окна, и Сэм отодвинул стул для Ульяны, а сам сел напротив. Она не стала долго изучать меню, хотя здесь была великолепная средиземноморская кухня. Быстро выбрала салат, отложила папку в сторону и украдкой изучала своего спутника.

Сэм, напротив, неспешно листал страницы. Еще одна черта, отличающая его от деловых мужчин, – он вел себя так, будто в его распоряжении вечность, будто ему никуда не надо спешить, и наслаждался каждой минутой.

– Вам нравится? – На его губах играла улыбка, а взгляд скользнул по ее лицу и задержался на вырезе блузки. Ну, или ей так показалось.

– Замечательный. Не думаю, что вы стали бы водить женщин в ресторан, который вам не нравится. Или стали бы, чтобы они поменьше ели и хотели побыстрее отсюда сбежать? Про женщин я не в том смысле. Простите, это была дурацкая шутка.

– До этого я не додумался. – Сэм рассмеялся. – Возьму на заметку.

Эпизод, мелькнувший у нее перед глазами, был ярким, Ульяна замерла, а Сэм все еще ждал ответа. Кажется, она только что провалилась в другую реальность, или как это еще назвать.

– Очень приятный, – осторожно сказала она.

На ее счастье, к столику подошел официант. Ульяна готова была сквозь землю провалиться, она назвала свой салат и закрыла пылающее лицо ладонями. Должно быть, со стороны это смотрится совсем странно: когда женщина зависает как робот, у которого сбилась программа.

Сэм смотрел внимательно, но не стал расспрашивать. Продиктовал официанту заказ и повернулся к ней:

– Я предпочитаю домашнюю кухню, но в командировках часто не хватает времени на что-то сложнее яичницы и сэндвичей.

Он отлично говорил по-русски, несмотря на легкий акцент: мягкость произношения в сочетании с его низким голосом наводили на отнюдь не деловые мысли, поэтому Ульяна на всякий случай больно ущипнула себя за коленку.

– Часто бываете в России?

– Не так часто, как хотелось бы. Россия красивая страна. А что насчет вас? Где вам нравится больше всего?

– Я мало где была. – Ульяна смутилась. – Мне нравится Петербург, правда, зимой здесь холодно. У нас по большей части везде так, только у моря климат помягче. Зато там заняться особо нечем, если у тебя нет собственной гостиницы или ресторана. Я бы хотела жить у моря. – Она невольно улыбнулась. – А вы?

Он отвлекся, чтобы поблагодарить официанта – тот принес свежевыжатые соки и салаты, и произнес:

– Мне по душе Средиземноморье. Большую часть времени я провожу на Мальте, у меня вилла в Зуррике. Часто бываю в Великобритании и Франции, реже в Скандинавских странах. В мире много интересного.

– Откуда вы? – Ульяна невольно подалась вперед.

– Я родом из Шотландии.

– Какая она?

– Разная. – Она уловила небольшое замешательство. – Порой мрачная и нелюдимая, порой – яркая и сумасбродная. Но неизменно гордая.

Сэм говорил о своей стране как о любимой женщине, оставшейся в прошлом, – с теплом и легким оттенком грусти. Ульяна представляла горы, старинные замки и тяжелое серое небо. Не такое, как в Петербурге, – гораздо шире, растянувшееся над высокими утесами и суровым морем. Пробивающееся сквозь разрывы плотных туч солнце, добавляющее в яркие цвета теплых красок. Бескрайние зеленые луга и озера с прозрачной, как слезы, но холодной водой. Ей снова отчаянно захотелось рисовать, и Ульяна всерьез задумалась о том, чтобы разыскать пылящийся невесть где после переезда планшет.

– Там много дождей, но холодов почти не бывает. – Он на удивление мягко улыбнулся, и она подавила желание коснуться его руки.

– Дождями меня не напугаешь, – она рассмеялась и внимательно посмотрела на него, – в Питере если сейчас не дождь, то скоро будет.

Сэм объехал весь мир – невероятно! Сама она и правда мало где успела побывать – родители были слишком заняты и все поездки ограничивались Москвой и Сочи. Со Стасом они побывали на Ямайке, а в последнее время ему было некогда. Эту неделю на Шри-Ланке и то урвали каким-то чудом.

Стас! Она вдруг поняла, что их разговор настолько далек от темы, насколько это возможно. Ульяна опустила глаза и принялась за еду, изредка посматривая в окно. Плотные облака не спешили расступаться, из-за них на улице было темнее.

– Ульяна, – Сэм словно прочел ее мысли, – расскажите мне о Станиславе.

Он перешел к делу, но его голос звучал по-прежнему мягко, будто они продолжали говорить о путешествиях и погоде. Разве что теперь он не улыбался. Так должен был начаться их разговор, но теперь, когда это произошло, Ульяна вся напряглась. Похоже, пережитый кошмар останется с ней навсегда.

– О чем именно? – удивительно, но голос даже не дрогнул.

Взгляд Сэма стал сосредоточенным.

– Он сотрудничает с нами. Мне нужно знать, какой он человек.

С чего вдруг такие вопросы? Стас ничего не говорил о полиции, даже не ездил туда больше. Или просто ей не говорил, чтобы не волновать?

– Вы хотите сказать, как свидетель? – осторожно спросила она.

– Как внештатный сотрудник. Есть дело, в котором он может нам помочь.

Смысл сказанного дошел до нее не сразу. Значит, ничего еще не кончено.

Внутри все сжалось, стало трудно дышать. Ульяна уставилась на какую-то пальму в кадке, потом перевела взгляд на висящее на стене зеркало в позолоченной раме под старину.

Почему Стас ничего ей не сказал?

– Чем я могу помочь? – через силу выдавила она.

– Просто расскажите о нем. Уверен, вы знаете его лучше, чем кто-либо.

– Он серьезный. Требовательный к себе и к другим. Во всем, за что берется, выкладывается на сто процентов. Настойчивый, упорный. Всегда добивается своего.

Ульяна рассказала о том, сколько Стасу приходится работать и чего ему стоило вырваться на самый верх. Говорила немного, но искренне: вспоминала все хорошее, начиная со дня первой встречи. Когда замолчала, воцарилась пауза. Ей уже пора было возвращаться на работу, но Ульяна не представляла, что будет там делать. Дико разболелась голова, а таблетки закончились – она обнаружила это сегодня утром, когда после совещания накрыло очередным приступом.

– Ульяна, – Сэм поймал ее взгляд, – вас что-нибудь настораживает в его поведении? Что-нибудь изменилось в последние дни?