Осколки

Чертыхнувшись я накинула куртку, сунула мобильник в карман и пошла к воротам.

— Что тебе нужно? — спросила я, даже не думая здороваться.

— Привет, Саш, — Надежда смотрела на меня глазами побитой собаки.

Я тоже смотрю на нее в упор. Как только наглости хватило заявится, а? Ведь если бы эта дрянь не помогала Диме, то все могло быть иначе…

— Саш…

— Тебя кто отпустил?

— Под подписку. Папа плохой совсем, врачи говорят, готовится, потому что шансов нет почти.

— Мне тоже говорят, что шансов мало, Надя, — я старалась говорить как можно спокойнее, хотя в груди жгло и горело. Ненавижу!

— Саш…

— Что ты хочешь? Денег? Я не дам, Надь. Мне твоими стараниями есть кого спасать и куда тратить.

У дома остановилось такси из которого выбрался Лешка.

— Уходи, — сказала я Наде, — охране скажу, чтоб тебя не пускали больше.

— Саш, мы же столько лет дружили, я ошиблась один раз и всё? — она Леху не видела.

— Именно, Надя. Столько лет дружили, а ты оказалась такая мразь.

— Опа! — Это Лешка дошел и разглядел, с кем я разговариваю, — ты тут, блядь, откуда? Сбежала, что ли?

— Ее под подписку выпустили, — я поплотнее запахнула куртку, — но это ненадолго.

Вот на Лешку Надя смотрит уже по-другому, никаких щенячьих глаз.

— Батя мышей совсем не ловит уже. Че те надо, а?

— Я не к тебе пришла, — огрызнулась бывшая подруга.

— Вот и вали, — пожал плечами Леха, — тебя сюда не звали. Пошли, Шур, пусть под воротами ночует, если хочет.

— А ты я смотрю уже у нее ночуешь? Дождался? — выкрысилась Надя.

Как я раньше в ней этого не замечала?

Леха дернулся в Надину сторону, но я успела влезть между ними и вцепилась в отвороты его куртки.

— Шура, пусти!

— В дом иди. Не марайся о нее.

— Ещё раз увижу, даже менты не найдут, — пообещал Леха таким тоном, что меня пробрало, — пшла отсюда!

— Леш, пойдем, — я потянула его от Надежды, — не надо.

— Саш… — я не понимаю, на что Надя рассчитывала своим жалобным мяуканьем. Вообще не понимаю, зачем она пришла.

Но теперь перемкнуло уже меня. Лешку я отпустила и пошла на бывшую подругу четко и негромко выговаривая;

— Что Саш? Ты подлая, трусливая, двуличная дрянь. Ты спала с моим женихом у меня за спиной, ты не стеснялась потом брать у меня деньги и улыбаться мне в глаза. Ты подставила меня, разрушила жизнь, которая у меня только наладилась, из-за тебя сейчас Сергей в коме. Я тебя ещё не придушила только потому что меня посадят и тогда ему уже никто не поможет. Так что молись, Надь, чтобы Сергей очнулся, потому что иначе меня уже ничего не остановит — я найду и тебя и Диму и пристрелю обоих, поняла? А дядя Игорь меня отмажет, не переживай, так что дадут по минимуму, даже никак за людей, потому что вы оба не люди, вы твари.

Надя попятились, Лешка за моей спиной молчал и никаких попыток остановить не делал.

Я стояла к Наде достаточно близко и смотрела на нее в упор. Не знаю, чего я хотела. Чтобы она что-то поняла и извинилась? На кой черт мне ее извинения? Они что-то исправят? Скорее просто выплеснуть свою ненависть к человеку, который во всем виноват.

— Ещё раз появишься, я собаку спущу, — равнодушно предупредила я, развернулась и пошла к воротам, на ходу бросив Леше, — пойдем.

Надя промолчала. Переваривала сказанное, что ли?

— Говорил я, что тебе рано сюда возвращаться, — Леха шел за мной по дорожке к дому, сосредоточенно и максимально прямо, — Димон на свободе не пойманный, эта вот приперлась.

— К чёрту, Лёш. Там карма и суд разберется, — вспышка ненависти прошла.

— Веришь в карму?

— Дядю Гену жалко, конечно, но…

— Но он сам такую дочь воспитал, — припечатал Лёха, — заходя в кухню.

— Да. Ты чего так нажрался вообще?

— Элю видел…

Я молчала. Слишком красноречивая пауза, должно быть продолжение. С Элей у Лешки были самые серьёзные и дорогие отношения. Они встречались почти два года, съехались, что-то планировали. А потом на голом месте разбежались и Леха на все вопросы отвечал просто, что не сошлись характерами.

— Не одну, — уточнил Лешка.

— Ну ты же не думал, что она станет тебе верность все это время хранить.

— С ребенком, — Леха посмотрел на меня.

— Опа… думаешь, твой, что ли?

— Не, — помотал головой Леха, — ему года два, а мы расбежались почти три прошло.

У меня с математикой лучше, чем у пьяного друга.

— Леша-а, — я приоткрыла окно и вытряхнула сигарету из пачки, — наверное, я тебя удивлю сейчас, но детей еще девять месяцев вынашивают.

Леха завис, похлопал глазами и простонал:

— Бля-я-я…

— Ага.

Мы помолчали. Я курила, Лешка осознавал.

— Рассказывай, — я села напротив Лешки, — мне можно.

— Я ее до сих пор люблю, Шур.

Шестым чувством, что ли, я поняла, что ему очень плохо. Настолько плохо, что он не постеснялся этим поделиться со мной.

— Бедовый ты. Ты с ней говорил?

— Нет. Я ей изменил. По пьяне, тупо, как с… козел. Она не простила.

— Я бы тоже не простила, Лех.

— Вот и она не простит. Я даже подходить не стал.

— Поэтому нажрался, да?

— Шур, не лечи меня ток, а? И так хреново.

Вот уж не думала, что у Лешки такая драма. Он ведь никогда ничего не говорил, а догадаться по его непробиваемой морде нельзя.

— Я козел, да? Мы просто посрались — часто ругались из-за фигни, я психанул, ушел к пацанам, там где пьянка там и бабы…

— Козёл, — не стала я спорить, — но если правда твой? Ты как? Готов к роли бати?

— Шутишь?

— Почему? Я на себе прочувствовала, что позаботиться и взять ответственность за кого-то ты можешь. Ты совсем не такой раздолбай, как хочешь казаться.

— Да какая ответственность, Шурка, — Лешка потер лицо, — какой из меня отец?

— Лёх, я не хочу сейчас твои страдания прерывать, но не факт что ребенок вообще твой. Ты бы Эле позвонил?

— Ага, привет, я тут тебя с бебиком видел, это не мой, случайно? Нет, ну и ладненько, хорошего дня. Так, что ли?

— Можно и так. Мне кажется, она не удивится.

— Шурку, не подкусывай, я тебе тут душу выворачиваю. Между прочим, я в тебя тоже влюблен был.

— Леха, — начала я.

— Да помолчи ты, Шур. А начальной школе еще. Ты моя первая любовь, короче, — Леха засмеялся.