Осколки

— Дай взглянуть.

Камень был небольшим (чуть больше теннисного мячика в диаметре) неправильной формы кругляшом со сточенными гранями и слегка шероховатой поверхностью.

— Странно, — Рязанцев покрутил находку перед глазами. — Песок вокруг коричневый, а камешек тёмно-синий.

— Булыга как булыга, — пожал плечами Сергей, рывком поднимаясь с земли. — Десять минут вышли, командир. Пора идти.

— Булыга говоришь? — переспросил капитан, прикрепляя камень специальным зажимом к поясу. — Ладно, в анализатор сунем, там посмотрим, что за булыга. Лишь бы нам булыга побольше на пути не попалась, — добавил он уже про себя.

* * *

Тепло живительной волной растекалось по кристаллам, изгоняя Стужу прочь, разрывая оковы оцепенения, возвращая ясность мысли.

Какое-то время Картыж просто наслаждался этим теплом, не осознавая его источника и просто радуясь, что Стужа ушла.

Стужа! Осколок с ужасом вспомнил тот момент, когда Дающий Тепло коснулся вершин Старших, начав стремительно уходить за горизонт. Он почувствовал это сразу по стремительно остывающему песку, по начавшему заходится в злобе ветру, по нарастающей прохладе, навалившейся сверху. И покатился изо всех сил в безнадёжной попытке успеть!

Стужа сурова наказывает безрассудных!

Сколько раз Картыж находил зарывшиеся в песок осколки, опрометчиво забравшиеся слишком далеко в Мёртвую пустошь и не успевшие вернуться в Единое? Застывшие, безмолвные, неживые; ни один осколок ещё не смог в одиночку дожить до прихода Дающего Тепло! Ещё бы! Ведь даже Старшие, почувствовал наступление холода, собираются в Единое и пережидают Стужу, согревая друг друга.

В этот раз слишком далеко забрался он. И всё же он жив. Что за странный источник тепла?

Картыж, окончательно сбросив с себя, оцепенение, потянулся к Мягкому-Тёплому, сканируя объект.

* * *

— Скала — сунулся вперёд штурман, зачем-то взяв её на прицел.

— Вижу, — зло процедил Рязанцев, двинувшись вслед за ним.

«Ну, вот и нарисовалась, стирать замучаешься», — Егор вскинул голову вверх, посмотрел по сторонам и мысленно выругался. — «Проклятая темнота. Ничего не видно; ни высоты этой каменюки, ни на какое расстояние в стороны тянется.»

Он подошёл к отвесной каменной стене, провёл рукой по шероховатой поверхности, словно желая убедиться, что препятствие не иллюзорно, вновь повертел головой: «Вот и гадай теперь, куда идти. Вдруг в одну сторону эта каменюка на десятки километров тянется, а в другую и сотни шагов не будет? Или наоборот. Так и будешь идти и сомнениями терзаться».

Про то, что гора может раскинутся на тысячи километров в обе стороны, Рязанцев старался не думать. Тогда можно будет прямо здесь садиться и подыхать начинать.

Вот ведь, и угораздило же их так вляпаться? У него уже столько полётов за плечами и ничего! А тут…. Шанс, что после Прокола космолёт сразу в плотные слои атмосферы планеты выкинет, практически равен нулю.

Угу. Вот они в этот ноль со всего размаха и ткнулись. Хорошо ещё, что в капсулу сесть успели. В космолёте при такой посадке их бы по стенам размазало.

— Куда теперь, командир? Налево или направо?

«А какая разница»? — чуть было не ляпнул в ответ Егор, вовремя прикусив язык.

Командир должен излучать абсолютную уверенность в своих действиях, а не сомнениями на глазах у подчинённого терзаться. Тем более, если единственный подчинённый — вчерашний курсант в свой первый же полёт в такую передрягу попал.

— Только вперёд, — зло хлопнув рукой по камню, Егор решительно повернул направо. Точка на визоре, резко сорвавшись в сторону с правильного курса, замигала красным. — Обойдём по-быстрому и дальше потопаем.

По-быстрому не получилось.

— Уже полчаса топаем, а она всё тянется и тянется.

— И что ты предлагаешь? — развернулся Егор к тяжело дышащему штурману.

— Похоже это горная гряда, а не отдельная скала, — пожал плечами тот. — А горы можно и за год не обойти. Сам знаешь.

— Знаю, — не стал отрицать Рязанцев. — Вот только других вариантов у нас с тобой нет, кроме как дальше идти. Это здесь стены отвесные. Может перевал какой впереди найдём или ещё чего. Ладно, привал. Светать начинает, — кивнул он на стремительно наливающийся багрянцем горизонт. — Осмотримся нормально и решим, что дальше делать.

Огромный, ослепительно сияющий диск вынырнул из-за кромки стремительно, в считанные минуты поднявшись в небо. Сумерки ринулись прочь, превращаясь в блеклую тень и испуганным щенком всё больше вжимаясь в гору. Воздух как-то странно загудел, словно сгустившись, ветер, неиствующий ещё минуту назад, начал быстро стихать, превращаясь в ласковый ветерок.

— Серьёзное здесь солнышко, — прокомментировал восход Сергей. — Даже сквозь визор слепить начинает.

— А главное шустрое, — задумчиво заметил Рязанцев и охнул, хлопнув рукой по поясу.

Камень, вывалившись из зажима, с силой вонзился в песок и, стремительной кометой покатился прочь, в сторону местного Солнца.

— Какого! — выдохнул было Сергей, вскидывая автомат и тут же, сам себя прервав, выдохнул: — Егор Геннадьевич, смотри!

Рязанцев резко развернулся, оглянувшись на злосчастное скалистое препятствие и замер, подавившись так и не заданным вопросом.

Гора сильно тряслась, покрываясь многочисленными продольными трещинами. Трещины росли, всё глубже вгрызаясь в камень, со страшным треском ширились, разрезая монолитную до этого стену, стремительно уходили ввысь, осыпаясь во все стороны осколками.

— Крошится, — выдохнул, наконец, Сергей. — А она на нас не рухнет случаем?

— Может и рухнет, — процедил в ответ Рязанцев, сделав шаг назад. — Отходим, быстрее!

Несколько минут они изо всех сил убегали, подстёгиваемые всё нарастающим грохотом. Затем наступила тишина.

— Вроде всё, до конца раскололась, — прохрипел, тяжело дыша, штурман, оглянувшись назад.

Егор остановился рядом, всматриваясь в широкие больше метра в ширину зазоры образовавшимися между выстроившимися в линию каменными столбами.