Осколки

***

Им не хватало этого, когда они окунулись в роман в начале совместной работы, когда запально целовались перед выступлением и улыбались друг другу в перерывах; пробирались в номера друг друга в отелях, смеялись над общей, как казалось, тайной. К ним относились снисходительно, платили деньги за красивую картинку и никому не нужны были они сами: только картинка, только рекламная версия.

Леонов встречает её с тренировки впервые в конце июня. Делает шаг навстречу, держа в руках зонт, пока Надя бежит под дождем, прикрываясь своей курткой.

— Я подумал, что тысячу лет не был в кино, — произносит вместо приветствия и наклоняется, скользнув губами по её щеке. Смотрит внимательно на предмет не той реакции, но Надя хватается пальцами за его локоть и никак не показывает, что сердце зашлось в лихорадке, когда она только увидела его в окне.

Он пишет ей смс с пожеланием доброго утра, и без этого её день начинается неправильно (это остается за кадром).

После кино Леонов сознается, что поговорил со знакомым и хочет попробовать поучаствовать в ледовом шоу, запланированным на будущую зиму. Он выглядит потерянным в этой новой для него роли, словно не уверен, что готов вернуться, словно не было кучи медалей и адреналина по венам после выступления. Надя целует его там же, посреди улицы.

Леонов скользит руками по её спине и тянет ближе к себе, а за их спинами шум от проезжающих машин и лай собак во дворах. Володя осыпает всё её лицо поцелуями, шепчет что-то сбивчато, и Надя улыбается ему в губы, и думает: всё, наконец-то, правильно.