Осколочный лик

– Чтобы он что? – Хейлен грубо схватила его за рукав, механически сверля настойчивым взглядом, – Что вы имели в виду?

Человек колебался с ответом. Он понимал, что вырваться из хватки женщины было бы очень подозрительно и невежественно, поэтому он искал ответ, который мог бы как удовлетворить, так и ранить чувства Хейлен.

– Чтобы он помнил о Вас.

Сказанные врачом слова озадачили Хейлен. Она не понимала, что он имел в виду, отчего ещё сильнее начала себя накручивать. Пока она осознавала сказанное им, мужчина успел покинуть её дом, поспешив к своей припаркованной у обочины машине.

Отправив детей по своим комнатам, Хейлен долго сидела с мужем, так и не поняв, что с ним произошло и как его излечить от этого неизвестного недуга, что медленно пожирает не только Мориса, но и её саму. Прислонившись к его холодной груди, она улавливала каждый удар его тихого сердцебиения, не заметив, как оно её усыпило.

Полночь тихо окутывает каждый закоулок Пармон-роуд. Она движется неслышно, неспешно, словно выжидая удобного для неё момента, чтобы напасть. Обнимая своими чёрными руками маленькие дома, скукожившиеся под её гнётом, она улыбается, нашёптывая каждому живущему в них сладкие сны, которые могут обернуться кошмаром. Кошмар для неё – всего лишь способ заглянуть в душу человека, узнав её цену. Каждый раз, когда она опускается на улицы города, мир засыпает, как засыпает и реальность происходящего в мире людей.

Ноги Хейлен кололо какое-то странное, неприятное явление. Оно было настолько мерзким, что она дёргалась во сне, точно отбиваясь от какого-то монстра из детских сказок. Вертя головой в разные стороны, она вдруг распахнула глаза, увидев перед собой тусклый полуночный мрак. Он овладел всем её домом, но не смог забраться в её разум, поглотив до самого утра.

– Морис?! – прошептала она, потирая слипающиеся от сна глаза; Хейлен тревожило что-то очень страшное, что она пока не могла увидеть, но очень хотела в нём разобраться.

Поднявшись на ноги, она поняла, что мужа в гостиной нет. Она одиноко лежала на стареньком кресле совершенно одна. Как она не могла почувствовать, что Морис поднялся? Она не знала, но отсылалась на свою усталость. Взглянув на старые часы, подаренные её бабушкой в день свадьбы, Хейлен в недоумении подняла левую бровь. Стрелки часов остановились на полуночи, машинально отбивая одно и то же время, не двигаясь дальше ни на секунду. Раньше она не наблюдала такого поведения у часов, ведь они работали исправно даже у её бабушки, когда та была ещё молодой. Отославшись на их неисправность, Хейлен пообещала сама себе на утро позвонить мастеру. Холод неприятно кольнул ей ноги, заскользив по ним вверх, как некие чулки. Это было до такой степени неприятно, что она слегка вздрогнула, укутавшись в плед, лежащий на кресле. Её очень сильно насторожило то, что Мориса в гостиной не было. Неужели всё, что случилось было простым сном? Быть может, она и не готовила, когда приехала домой, не говорила с детьми, а просто свалилась на кресло сразу, как вошла в дом, и уснула? Она точно не могла предположить, что с ней случилось? Что здесь правда, а что ложь? Голова её трещала, разрываясь на две части от непонятно сложившейся ситуации, в которой она была загнана в угол, как преследуемый кровожадным волком ягнёнок. Коснувшись своих висков, она нахмурила лоб, пытаясь избавиться от головной боли. Так, значит, всё неправда? Хейлен облегчённо выдохнула, направившись на вверх. Завернув за угол при выходе из гостиной, она вдруг замерла на одном месте. Перед ней, в сумраке полуночи, стоял её муж, смиренно опустив голову вниз. Страх одолел её, заставив бешено трястись её руки.

– Морис? – неуверенно окликнула она супруга, сделав к нему шаг, на что медленно поднял голову.

Его глаза, как показалось Хейлен, светились в темноте каким-то неестественным светом. Такие глаза не бывают у живых людей.

– Ты в порядке? – снова спросила она, пытаясь держать себя в норме, хоть это давалось ей очень сложно; она просто хотела убежать и спрятаться, но она не могла этого сделать, ведь она искренне верила, что её муж сейчас подойдёт к ней и обнимет её как раньше, но Морис молча смотрел на неё своими горящими глазами.

Худощавое тело Мориса было похоже на манекен, который мог свалиться на пол в любую минуту из-за своей странной нестойкости. Глаза его всё так же горели холодным огоньком, до жути пугая Хейлен.

– Х…х…л…н…, – вырвалось из его горла, притом голос его звучал так неестественно, словно он пытался произнести имя дорогой жены с полным ртом воды.

По спине Хейлен пробежали мурашки. Она старалась держать себя в руках, не показывая Морису то, что она его боится. Она оправдывала его тем, что он, якобы, был болен, но притом не осмеливалась приблизиться к нему, держа дистанцию.

– Тебе больно, Морис? Скажи, что с тобой случилось? – голос её нервно поддёргивался от страха, – Ты…это ведь всё ещё ты, Морис?

Она не знала, почему задала ему этот вопрос. Словно кто-то другой вместо неё спросил его об этом. Ей вдруг стало тоскливо и одновременно жутко. Морис как-то странно среагировал на вопрос Хейлин. Прорычав что-то, как дикий зверь, он пошатнулся на месте, сделав пару неуклюжих шагов в сторону своей жены. Хейлин же отступила, медленно, чтобы Морис не заметил, стала шагать назад, ощупывая руками стену позади себя. Как бы она не старалась сделать это незаметно, Морис всё же различил её отступающие жесты, недовольно прорычав себе под нос что-то. Шаги его убыстрились. Худощавое туловище болталось в разные стороны, едва держа на себе тяжёлую голову. Хейлен надо было спрятаться, ей уже было всё равно, что он заметит её убыстренный шаг. Развернувшись в сторону гостиной, она подбежала к потухшему камину, схватив клюшку. Морис уже был за её спиной, тяжело дыша ей прямо в затылок своим кроваво-земляным дыханием. Как он мог так быстро достигнуть её? И так неслышно подобраться к ней сзади? Она даже не успела прокрутить в своей голове эти вопросы, как резкая боль коснулась её левого плеча. Лёгкий крик вырвался из её горла, но Хейлен нашла в себе силы, чтобы удержать боль внутри. Она часто так делала, и в этот раз она справилась со своими эмоциями. Оттолкнув Мориса от себя хорошим пинком в живот, Хейлен отскочила в сторону, схватившись рукой за раненное плечо. Багровая кровь стекала по её руке, впитываясь в тёплую вязаную кофту жёлтого цвета. У неё не было времени, чтобы рассмотреть рану, поэтому она на миг забыла о ней, хорошенько размахнувшись клюшкой. Она не хотела причинять вред Морису, но Хейлен понимала, что это был не её муж, она не знала, кем был этот монстр, желающий её убить. Когда худощавое тело приблизилось к ней, Хейлен вонзила в его грудь клюшку. Монстр закряхтел, пошатнулся и скоро просто рассыпался в миллионы пыльных частичек, запорошив прелестный белоснежный ковёр. Клюшка глухо ударила о деревянный пол. Сердце Хейлен бешено застучало.

Глава 2.

Всю ночь Хейлен просидела в ванной комнате, бессознательно сверля своё отражение в большом круглом зеркале своими потухшими от боли глазами. Она пыталась понять, что произошло ночью, но разум её словно был отключён от реальности. Поверить в произошедшее было крайне сложно. В её памяти до сих пор сияли звериные глаза того монстра, что притворялся её мужем. Если бы Хейлен могла понять, что произошло с ним, она бы, скорей всего, смогла бы найти ответы на всё произошедшее, смогла бы снова не допустить подобного.

Сжимая рукой повреждённое плечо, женщина вдыхала неприятный медный запах, исходящий от глубокой раны. Кровотечение она умело смогла остановить с помощью жгута, но боль она излечить ещё не могла очень долго. В какой-то момент Хейлен словно пробудилась от гипнотического сна, оторвавшись от своего собственного отражения в зеркале. Её тревожило в этот момент многое, но все её невнятные тревоги вдруг улетучились, когда она услышала мелодию будильника в комнате Паулы. Нельзя, чтобы кто-то из детей видел то, что произошло вчера ночью. Кинувшись в гостиную, Хейлен быстро скрутила ковёр, осторожно поставив его на ступени подвала. Дети редко посещают эту часть дома, поэтому подвал был отличным местом для того, чтобы что-то о них спрятать. Когда Хейлен услышала на лестнице приближающиеся шаги Паулы, она поспешила закрыться в ванной комнате, чтобы как можно скорее принять горячий душ. Горячая струя воды болезненно ударила о плечо Хейлен. Ручка двери в ванную дёрнулась, а после раздался сонный голос Паулы.

– Мам, это ты в ванной?

Едва не свалившись на ноги от неожиданности, Хейлен старалась говорить как можно убедительнее и невозмутимее, собственно, как и прежде.

– Да, милая, – отозвалась она, уже намыливая голову своим любимым шампунем с запахом облепихи, – Подожди минутку, я сейчас.

– Конечно. А почему ты сегодня так рано?

Хейлен не слышала вопрос дочери, поскольку струя воды была направлена на её густые волосы. Прошла ещё минута, и она бережно укутала волосы бежевым полотенцем, набросив на мокрое тело такого же цвета мягкий халат. В эту же минуту Хейлен отворила дверь в ванную, тепло улыбнувшись всё ещё сонной Пауле.

– Мам, а где наш ковёр с гостиной? – в недоумении спросила её дочь, бросив на неё потерянный взгляд.

Хейлен было растерялась от вопроса дочери. Но смогла найти убедительный ответ.

– Я решила сдать его в химчистку. А-то он уже как-то загрязнился.

– Серьёзно? – Паула удивлённо подняла верхнюю бровь, – Но он же совсем новый.

– Я заметила на нём следы от лап Люка. Если бы этот пёс не залазил во все возможные ямы в саду миссис Роуз, то ковёр был бы чистым.

Паула лишь покачала головой, поспешив в ванную комнату. Хейлен с облегчением выдохнула, направившись в комнату Роберта. Будильник на его прикроватной тумбочке разрывался, дико вопя от негодования, но мальчик словно его и не слышал, продолжая сладко сопеть в своей тёплой кроватке. Присев на край кровати, Хейлен выключила несносный будильник, от трели которого у неё жутко заболела голова.