Оскорбление нравственности

— Вы хотите сказать, что ответы на подобные вопросы покажут, у кого из полицейских может возникнуть желание переспать с черной? — спросил Веркрамп. Доктор фон Блименстейн отрицательно покачала головой.

— Не совсем так. Но у нас появится какая-то основа, от которой можно будет идти дальше. После того как мы выявим круг лиц, у которых наиболее вероятны такие наклонности, я побеседую с ними — разумеется, совершенно конфиденциально, — и мы определим, кто из них нуждается в лечении.

Веркрампу как-то не верилось в пользу такого подхода.

— Не думаю, чтобы хоть один признался, что он хочет переспать с черной, — возразил лейтенант.

Докторша улыбнулась.

— Вы бы поразились, если бы узнали, в чем признавались мне люди.

— И что вы станете делать, после того как все выясните? — спросил Веркрамп.

— Вы все только о деле. Давайте сначала пообедаем. Здесь, на террасе, — ответила доктор фон Блименстейн, отлично знавшая, как полезно иногда бывает подержать человека некоторое время в подвешенном состоянии. Она взяла поднос и вышла из кухни. Веркрамп последовал за ней.

Когда после обеда лейтенант Веркрамп покидал коттедж, в кармане у него лежал проект анкеты, которую он должен был предложить сотрудникам пьембургской полиции. Однако он совершенно не представлял, в чем будет состоять курс лечения, который намеревалась предложить докторша. Ему лишь было твердо сказано: она гарантирует, что после недели общения с ней ни один мужчина никогда больше не захочет даже взглянуть на черную женщину. Этому лейтенант Веркрамп готов был охотно поверить.

С другой стороны, теперь он гораздо отчетливее, чем прежде, представлял себе тот тип человека, у которого возникает предрасположенность к половым сношениям с представителями иной расы. Согласно доктору фон Блименстейн, явными признаками такого человека были одинокий образ жизни, склонность к внезапным переменам настроения, отчетливо выраженное чувство вины на сексуальной почве, какое-либо неблагополучие в семье в детские годы и, конечно же, неудовлетворительная половая жизнь. Чем больше лейтенант перебирал в уме офицеров и других сотрудников полиции Пьембурга, тем очевиднее из всех возможных кандидатур выделялась одна фигура. Лейтенант Веркрамп подумал, что, кажется, он открыл причину перемен, произошедших с коммандантом Ван Хеерденом.

Вернувшись к себе в кабинет, он снова самым внимательным образом перечитал полученную из БГБ директиву, просто чтобы убедиться — у него есть полномочия начать действовать согласно уже созревшему в его голове плану. Полномочия были написаны на бумаге черным по белому: «Настоящий документ обязывает вас провести расследования в тех случаях, когда подозревается наличие связей между офицерами полиции и женщинами банту». Веркрамп запер документ в сейф и вызвал сержанта Брейтенбаха.

Чтобы отдать все необходимые приказы и указания, хватило часа.

— Наблюдение за ним должно быть круглосуточным, — инструктировал лейтенант собравшихся в его кабинете сотрудников службы безопасности. — Нужно фиксировать абсолютно все: что он делает, куда ходит, с кем встречается и особенно все то, что хоть как-то выбивается из обычного распорядка его жизни. Фотографируйте каждого, кто приходит к нему в дом. Установите микрофоны во всех комнатах и записывайте все разговоры. Установите прослушивание его телефона. Записывайте все разговоры. Все понятно? Мы должны сработать по высшему классу.

Веркрамп оглядел сидевших в комнате: все согласно кивали головами, давая понять, что задание им ясно. Только у сержанта Брейтенбаха возникли какие-то сомнения.

— Мне это кажется немного странным, сэр, — сказал он. — В конце концов, ведь коммандант остается нашим начальником, не так ли?

Лейтенант Веркрамп покраснел от злости. Он не любил, когда его приказы подвергались сомнениям.

— Вот здесь у меня, — сказал он, потрясая полученной из БГБ директивой, — приказ Претории провести такое расследование. Разумеется, — его голос из официального стал елейным, — я надеюсь — полагаю, как надеемся и мы все, — что, когда такое расследование будет завершено, мы сможем уверенно сказать, что коммандант Ван Хеерден абсолютно чист по всем пунктам. Но пока мы обязаны выполнять приказ. Надеюсь, мне нет необходимости напоминать вам, что на протяжении всей операции должна обеспечиваться ее полная секретность. У меня все, все свободны.

Когда подчиненные вышли, лейтенант Веркрамп распорядился, чтобы анкету для опроса полицейских размножили к утру и назавтра раздали ее.

На следующий день миссис Руссо, в обязанности которой входило надзирать за черными заключенными, которых ежедневно приводили из пьембургской тюрьмы для выполнения работ по хозяйству в доме комманданта, была крайне поражена. Когда она, как обычно, открыла утром дверь, перед ней предстала группа людей, отрекомендовавшихся сотрудниками коммунальных служб. Они заявили, что в доме комманданта повреждена проходящая под кухней газовая труба, в гостиной — замыкание электропроводки, на чердаке протекает бак для воды.

Миссис Руссо отлично знала, что дом вообще не подсоединен к газовой магистрали, что электрическая плита на кухне работает безукоризненно и что на потолке в спальне нет и намека на протечку воды с чердака. Поэтому она попыталась как-то помешать деятельности пришельцев, тем более что ее весьма удивило и другое — при всей их решимости что-то сделать они демонстрировали полное отсутствие профессиональной подготовки.

— Может быть, отключить в доме ток? — спросила она у человека, представившегося сотрудником электрической компании, который тянул какие-то провода в спальню комманданта.

— Пожалуй, — ответил тот и отправился вниз. Через десять минут, увидев, что свет на кухне все еще горит, миссис Руссо решила взять дело в свои руки. Она зашла в расположенный под лестницей чулан и сама вывинтила пробки. С чердака послышался приглушенный крик: водопроводчики, искавшие несуществующую течь в баке, пользовались переносной лампой, которую они включили на площадке у лестницы, и теперь остались без света.

— Наверное, лампочка перегорела, — сказал один из них и начал спускаться по лестнице, намереваясь вывинтить другую из торшера в спальне комманданта. Но, когда он снова забрался на погруженный во мрак чердак, сотрудник электрической компании сумел-таки убедить миссис Руссо в том, что отключать свет в доме нет никакой необходимости.

— Ну, если вы так считаете, — продолжала все же сомневаться миссис Руссо.

— Я вас заверяю, что это совершенно безопасно, — уговаривал тот. Миссис Руссо отправилась под лестницу и включила ток. На чердаке раздался громкий вопль: пальцы водопроводчика оказались в этот момент в патроне лампы. Из спальни донесся странный звук, как будто там что-то отрывали, и послышался стук падающей штукатурки. Миссис Руссо вновь отключила электричество и пошла посмотреть, что происходит.

— Как вы думаете, что скажет коммандант, когда он увидит, что вы здесь натворили? — обратилась она к ноге, торчавшей через дыру в потолке. В ответ с чердака послышался стон. — С вами там все в порядке? — обеспокоенно спросила миссис Руссо. В ответ нога энергично задергалась.

— Я же вам говорила, надо было отключить ток, — сделала миссис Руссо выговор сотруднику электрической компании. На чердаке ее слова вызвали возражения, и нога опять конвульсивно задергалась. Электротехник поднялся на несколько ступенек вверх по лестнице.

— Что он говорит? — спросил он, вглядываясь с лестницы куда-то в темноту.

— Чтобы не выключали свет, — ответил голос сверху.

— Как скажете, — отреагировала миссис Руссо и снова отправилась под лестницу включать электричество. — Так лучше? — спросила она, повернув выключатель. Нога, торчавшая из потолка в спальне комманданта, резко задергалась, а затем замерла.