Основной компонент

– Через час будем на месте, – объявил Шпеер и попросил водителя включить радио.

В машину ворвался лающий голос Гитлера. Доклад об успехах Германии часто прерывался криками толпы: «Хайль!» и громкими аплодисментами. Речь длилась почти тридцать минут, а потом зазвучали военные марши с патриотическими песнями. Шофёр по знаку оберфюрера убавил громкость, и музыка тихо полилась в салон.

Незаметно для себя я задремал и проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо:

– Приехали, Отто, выходите из машины! Отто, да проснитесь же вы!

Спросонья я не сразу понял, что здесь делает этот узколицый фашист и едва не засветил ему в глаз. Потребовалось несколько секунд, прежде чем до меня дошло, где я и кто этот фриц. Шпеер снова упомянул о фюрере и о том, что Гитлер не любит ждать. Я кивнул, дескать, всё понял и вышел из машины.

В небе раздалось сильное гудение. Я осторожно приподнял голову, увидел длинную сигару дирижабля с огромными винтами в широких кожухах по бокам продолговатой кабины. Воздушное судно удалялось, ощупывая землю лучами прожекторов. Светлые пятна бежали по заснеженным холмам, скакали по черепичным крышам, пока не взобрались на высокую стену ограждения (по ней прохаживались автоматчики с оружием наготове). Преодолев преграду, пятна заскользили по склонам гор, ныряя в овраги и прыгая по вершинам елей.

Снег под сапогами Шпеера заскрипел. Я двинулся следом за оберфюрером и вскоре оказался у входа в светящееся окнами здание с двускатной крышей.

– Дальше пойдёте один. – Шпеер кивнул солдату с карабином за спиной.

Охранник прищёлкнул каблуками, боднул подбородком изогнутую стальную бляху на груди и потянул на себя ручку высокой двери с витражами.

– Смелее! – хлопнул меня по спине оберфюрер.

Я проследовал мимо часового и нос к носу столкнулся с Гитлером в отделанной карельской берёзой прихожей. Сутулый, ростом чуть ниже среднего, коротконогий, с широкими бёдрами и относительно узкими плечами, он мало походил на свои изображения на плакатах и парадных портретах. Там фюрер выглядел намного лучше. На самом деле низкий впалый лоб, длинный нос, щёточка усов над бледными, плотно сжатыми губами и маленькие глазки фиолетового оттенка производили неприятное впечатление.

– Хайль Гитлер! – я звонко прищёлкнул каблуками, вскидывая руку в приветствии.

– Добрый вечер, барон. – Хозяин Бергхофа покосился на часы в левом углу прихожей. На них восседал бронзовый орёл с широко расправленными крыльями. Птица держала в когтях свастику в венке и как будто охраняла ход истории от любого, кто вздумает перевести стрелки часов в обратную сторону. – Вам повезло: ещё пять минут – и наш разговор состоялся бы в казематах Мюллера.

Я почтительно улыбнулся, передал бесшумно возникшему рядом солдату шинель и фуражку.

– Мой фюрер, я приехал сразу, как узнал о вашем приказе от оберфюрера Шпеера, – сказал я, приглаживая волосы на затылке.

Гитлер кивнул, сделал приглашающий жест и повёл меня по коридорам обширного дома. Я шёл на шаг позади него, стараясь не сильно крутить головой по сторонам. Это давалось мне с трудом и не потому, что интерьер резиденции фюрера оказался так же красив, как внутреннее убранство дворцов Петербурга. По сравнению с их величием и пышностью, Бергхоф казался затрапезной усадьбой провинциального бюргера. Просто на стенах в изобилии висели картины в золочёных рамах с инкрустацией из янтаря и драгоценных камней. Вот я и разглядывал шедевры живописи.

Держать себя в тонусе и несильно глазеть по сторонам помогали рослые служанки в баварских национальных костюмах. Они то и дело выходили из многочисленных комнат в коридор с метёлочками для сбора пыли в руках, стопками книг или пустыми подносами, делали книксен перед фюрером, со мной здоровались кивком и спешили прочь по своим делам.

Наше путешествие закончилось у высокой двери из капа-корня. Гитлер потянулся к бронзовой ручке, но та плавно повернулась, и в коридор вышла девица под метр девяносто с грудью больше, чем круглые корзины в её руках.

– Мой фюрер, – служанка присела в реверансе. – Я всё сделала, как велела фрау Браун.

– Спасибо, Гретхен, – Гитлер потрепал девицу по щеке.

И без того пламенеющее веснушками лицо немки покраснело ещё сильнее. Теперь по цвету оно мало чем отличалось от заплетённых в чёрные косички пунцовых ленточек. Фройлян поклонилась и, не поднимая глаз, протопала мимо, звеня начищенными до блеска медными пряжками коричневых кожаных башмаков.

Фюрер проводил её взглядом, показал на дверь и следом за мной вошёл в просторное помещение.

Здесь всё поражало воображение большими размерами: толстые дубовые плахи на высоком потолке, монументальные полотна старинных мастеров в массивных резных рамах, панорамное окно во всю стену, длинный стол на шести могучих ногах, огромный шкаф со стеклянными дверками, весь заставленный кубками, подарками и грамотами на витых серебряных подставках. Исключение составляла композиция в дальнем углу из журнального столика и стоящих вокруг него кресел с обивкой из красного фетра.

Почти все они оказались заняты важными шишками, из которых я безошибочно определил лишь Геринга и Гиммлера. Остальные были мне неизвестны. Зато я с уверенностью могу сказать: Гитлер созвал к себе в резиденцию представителей разных родов войск. По крайней мере, среди приглашённых точно был адмирал. Чёрная форма и золотые позументы на кителе говорили сами за себя.

Гитлер кивнул на стоящие возле окна фигуристые вазоны с пышными букетами цветов и сказал с нескрываемой гордостью в голосе:

– Евина работа. Она сама их вырастила во-о-н в той тепличке.

Фюрер показал на видимый из окна заснеженный склон горы (уверен, днём я там наверняка бы увидел сияющий в лучах солнца домик из стекла и металла), взял меня под локоть и увлёк к собравшейся на совет верхушке нацистской Германии. Кивнул на одно из двух свободных мест и сел в предназначенное для него кресло.

– Господа, – начал Гитлер после длительной паузы. – Шесть месяцев назад барон фон Валленштайн доложил об открытии, способном, по его словам, помочь нам в короткие сроки победить в затянувшейся войне. Он попросил о финансировании проекта. Я пошёл навстречу и не только приказал выделить необходимую сумму, но и подключил к работам исследовательский институт, чтобы, так сказать, форсировать научные разработки. – Он посмотрел на меня плотоядным взглядом: – Время вышло, барон, пришла пора доложить о результатах.

Гитлер удобнее устроился в кресле, вытянул вперёд ноги в начищенных до блеска сапогах и сцепил пальцы на животе.

«Ну вот и всё, Саня, допрыгался», – подумал я, встал, чувствуя, как стучит кровь в висках, и откашлялся в кулак. Сделал это вроде как с целью прочистить горло перед долгой речью. На самом деле, так я надеялся хоть немного справиться с волнением и не допустить дрожи в голосе на первых словах.

– Господа, летом тридцать восьмого я, герр Альтхайм, и ещё несколько учёных из Аненербе провели экспедицию в забытый всеми уголок земного шара. Там мы искали доказательства существования древней цивилизации, прародительницы великой арийской расы…