Основы женского шарма

– Ты дуреха. У тебя все еще впереди, – заверяла Мотька и была права.

Все еще было только впереди. За цветочками неожиданно появились ягодки. ЭТО началось в первых числах февраля. Точнее, я могу назвать даже дату. Второе февраля, среда. Я вернулась с работы усталая, как собака Павлова. В смысле, я бросалась на еду, так как не ела весь день. За окном пурга, дома скучающие и дерущиеся дети, на которых пришлось наорать. Конечно, моя совесть бордовеет, когда с моих уст слетает громогласное:

– Быстро разбрелись по углам, гадюки! Ты, Шурка, к себе, и если через пять минут не приступишь к… уборке, например, то я тебе отшибу все рога.

– Мама, у меня нет рогов! – возмущается та.

– Тогда буду бить прямо по твоей безрогой голове! – несусь я дальше.

Анюта с восторгом смотрит, как изничтожают вражескую сестру. Я это вижу и свирепею уже в другую сторону.

– А ты что вылупилась?! Марш мыть посуду!

– Я же еще крошечная! Я же твоя бедненькая! – припоминает мне смышленый ребенок все эпитеты, которыми я награждала ее, оплакивая соломенное сиротство.

– Если немедленно не заткнетесь обе, то месяц без мультиков, год без шоколада. Маме надо отдохнуть, – подвожу я окончательный итог, показывая безусловную власть силы.

Но тут из своего логова выползает мамуля:

– Как ты можешь на них так кричать?! Если ты упустила мужика, не срывайся на детях. Ах вы мои бедненькие, – бежит она их жалеть.

Но мои детки – не дурочки и от бабули, даже от доброй, кидаются мыть посуду и производить уборку. Они явно предпочитают злую меня. И вот в этот момент маман выдала мне письмо.

– Сегодня почтальон принес, прямо на дом. Заставил меня расписаться.

– Ты говоришь об этом так, словно тебе пришлось картошку ведрами таскать. А что за письмо? – Я читала обратный адрес: Москва, Аптекарский переулок, дом 3, ОАО АКБ «Национальный стандарт».

– От АКБ. Что за такое АКБ – я не знаю, – пояснила она. Ей явно было интересно, о чем мне пишут.

– Адресовано мне. Ладно, чего гадать, тащи ножницы, – велела я.

Я достала из конверта официальный бланк, оценила бумагу и отличное качество печати и принялась читать:

– «Уважаемая Петрова О.Н., просим погасить задолженность по выплате кредита за декабрь и январь, включая штрафные санкции за просрочку платежа, в размере 300 (трехсот) долларов США. Просим впредь не пропускать согласованные сроки ежемесячных платежей. С уважением, администратор ОАО АКБ „Национальный стандарт“ Потапова А.Н.».

– Это что же за такое? – запричитала мать раньше, чем я успела понять. – Это кому ты там что должна?

– Я не знаю, мама, я ничего не платила. А тут написано о просрочке! Как можно просрочить то, чего не было?

– Не иначе это дела твоего муженька. Он же все время темнил. Он же у тебя бандит, – трепыхалась маменька.

– Прекрати. Сережка просто управлял пиццерией. Это мелкий бизнес, ничего особенного.

– Да? А что это? – тыкнула она в письмо.

– А это я узнаю, когда туда позвоню, – уверенно сказала я, но у самой, что называется, тряслись поджилки. Неужели мне, как Скарлетт О'Хара, надо будет отдаться кому-нибудь, чтобы выплатить долг? Моего горе-заработка еле хватает на еду. И вообще, я только-только стала брошенной, я не привыкла еще даже ходить на работу. Я не готова к каким-то новым треволнениям. Завтра найду эту АКБ и разнесу в пух и прах!

На следующий день я с самого утра приготовилась биться за свои права. Сначала я, как боевой петух, клевала кнопки телефона, пока не поняла, что дозвониться невозможно. Никак. Прямо Смольный в период октябрьского переворота, а не АКБ. Тогда я решила нанести им решительный и бескомпромиссный удар. То есть конкретно: я оделась в самый дорогой из имеющихся нарядов, потратила на макияж в два раза больше времени (то есть на круг вышло часа так три в общей сложности) и перед выходом перечитала статью в «Космо» о том, что каждая современная женщина должна уметь постоять за себя. Они, правда, почти ничего не написали о том, как именно я должна постоять, но настроение навеяли боевое. Я отправилась на Бауманскую.

Я не люблю этот район, хотя от меня до него всего несколько троллейбусных остановок, если ехать через Старую Басманную улицу. На Бауманской шумно, грязно и некрасиво. Мне, привыкшей с детства смотреть в мое окно на шестом этаже большого сталинского дома и видеть ковер из крыш, деревьев, огней и людей, промзоны и рабочие районы давили на мозг. Я не сноб и понимаю, что моя Москва строилась урывками, каждый район планировался разными людьми. Новая Москва, типа Медведкова, вообще безлика и призвана служить только одной цели – размещать невообразимые массы людей. Но я люблю старую запутанную и бугристую Москву, очерченную Бульварным кольцом.

Я вышла у Елоховской церкви, протопала по снегу через какой-то мелкий переулочек и свернула в Аптекарский. Вокруг меня примерно c такой же скоростью плелись машины. Мне стало смешно: у всех водителей, измученных дорожной пробкой, одинаково озверевшие лица. Странно, сколько развелось нынче машин! Ну право, только ленивый сейчас ходит пешком. Как же так получается: я живу в Москве там, где деньги чуть ли не лежат под ногами, а работаю у сексуально невостребованного кавказца Вано, который, очевидно, в скором времени перейдет от взглядов и случайных касаний к более активным действиям. Хорошо, что сейчас ему мешают хватать меня за соответствующие места все эти свитера-пальто-шарфы-пледы. Но даже мой заиндевевший нос, по-моему, его возбуждает.

– Вы к кому? – оглушил меня серьезный дядечка, когда я подошла к третьему дому и замерла в поисках вывески.

Вывески не было.

– А вы кто? – ответила я ему в том же тоне.

– Я – секьюрити.

– Круто. А мне нужен АКБ «Национальный стандарт».

– А это он и есть. Вы к кому?

Я достала бумажку и прочла фамилию.

– Подождите у турникета. К вам спустится ваш персональный менеджер.

– Мой личный? – удивилась я.

– А как же? А раньше у вас кто был?

– Никого, – пролепетала я и растерялась. Что это? Меня тут принимают как родную, как старую знакомую. А почему я ничего не знаю о них? Это что-то паранормальное. Охранник ушел внутрь и вышел через несколько минут с девочкой лет двадцати.

– Кто Петрова? – спросила она.

– Я, – крикнула я, радуясь, что хотя бы в лицо здесь меня не узнают.

– Пойдемте.

– Куда?

– К операционистам, – сухо бросила мне худая девочка в джинсах и черной водолазке и навострила лыжи внутрь.