Особенности обучения диких котов

Обоих как ветром сдуло. Леон выдохнул – понадеялся, что не слишком шумно.

– Хорошо ты их, - рассмеялась Грейс, легко и весело.

– Правильно, нечего тут ходить и думать, будто всё можно, - фыркнула Анна.

– Знаешь, ты молчал-молчал, а потом как заговорил, и улыбка у тебя была ровно как у профессора, - сообщила Грейс.

– У профессора? – не понял Леон. – У нашего профессора?

– Ну а у какого ещё? Конечно, у профессора Саважа.

Вот тебе новости. Но если помогло – то почему нет?

И вообще, про золотисто-розовую башку с узорами. Может быть, самовыражаться можно и без этого? Потому что улыбка профессора с такой вот башкой… наверное, не слишком хорошо сочетается? Или ничего так?

– Леон, прости, - вздохнул рядом вынырнувший откуда-то Анатоль де Риньи. – Они видели, что мы с вами ходили, и спросили ещё – это что, Шеню такой разукрашенный? Ну и мы и сказали – да, он, ему можно, он крутой. Но они, кажется, не прониклись, и пошли к тебе приставать.

– Да ладно, проехали, - отмахнулся Леон. – Пойдём лучше поедим, что ли?

– О, давно пора, - оживилась Грейс. – Пойдёмте. Куда идём?

– Тут на соседней улице есть таверна «Поленница», там вкусное мясо и суп с грибами, - сказала Анна.

– Вот и пошли, отлично.

По дороге Леон только и делал, что думал. Выходит, за этот год он так сильно изменился, что может прогнать глупых людей одной только улыбкой? А умные люди готовы стоять рядом и говорить, что он крут?

– Спасибо вам, - выдал он девушкам наконец.

– Совершенно не за что, - ответила Анна. – Таким людям нужно не на фестивали ездить, а дома сидеть и учиться вести себя в обществе, - дернула она плечом. – Дураки какие-то.

– Эти дураки были первыми парнями нашего класса.

– Да слепые они там у вас, если эти вот были первыми, - усмехнулась Грейс. – И глуповатые. Таких только пожалеть. А ты отличный парень, и не важно, что у тебя на голове.

Вот так. И если лучшие девушки курса говорят, что с ним всё хорошо, то наверное, так оно и есть?

Леон рассмеялся, поцеловал Грейс, обнял изумившуюся Анну, подмигнул братьям де Риньи и шагнул в полумрак и прохладу таверны «Поленница».

72. Vivat Academia!

Клодетт было страшно – как никогда в жизни. Утром конкурсного дня она подскочила ни свет, ни заря. Разбудила Филиппа, который только вчера обрёл свою Даниэлу – она уезжала домой на три дня, воспользовавшись отсутствием занятий, и приехала вечером. Они шарахались по городу вдвоём, и даже не пошли никуда, а ведь можно было посмотреть нефигическую историю о том, как простецы из университета попытались напакостить конкурентам по конкурсу, и обломились, потому что за тех конкурентов встала стеной половина Академии – так, во всяком случае, показалось Клодетт. Она не очень разобралась, откуда приехали эти девушки, но – издалека. И когда Марианна всем вчера сказала – пойдём смотреть, Патрик сказал, будет интересно – они пошли. Патрик – это её брат, старший, он в магистратуре, и курировал от фестиваля этих приезжих. Это была номинация «Исторический танец», в деталях Клодетт, как и вся их компания, не понимала ничего, но выступали красиво. И потом ещё оказалось, что приезжие девушки – маги, внезапно, и что они об этом ничего не знали. А так бывает вообще?

Ладно, танцевали красиво, а дурищи из университета, кажется, получили по мозгам за свою дурацкую выходку – додумались тоже, гусеницу в туфлю засунуть! И если бы не Марианна, которая ветеринар, и ту гусеницу опознала, все ничего бы и не поняли вообще. Но Клодетт прямо загрузилась – это на что люди идут-то, ради призового места? И куда они с Филиппом влезли? Может того, не надо?

Но когда она изложила эти соображения не проспавшемуся Филиппу, тот только отмахнулся.

– Клодетт, расслабься. Ну подумаешь, не выиграем. Нас как музыкантов вообще никто не знает – это раз, зато у нас фамилия де ла Мотт – это два. Пусть-ка кто-нибудь наедет на внуков ректора. Ну и если не выиграем, то что потеряем? Решительно ничего.

– Ага, только мама потом скажет, что мы зря потратили на репетиции кучу времени, - хмыкнула Клодетт.

– Ну и пусть говорит, - пожал Филипп плечами. – Наше дело, хотим – репетируем.

Так-то он прав, конечно. Но всё равно тревожно.

Номинация «Современная музыка» была назначена на последний конкурсный день – пятницу. Такое ощущение, что людей в город понаехало ещё больше, чем было в воскресенье, когда открывали фестиваль, на центральных улицах – не протолкнуться. А выступать им предстояло тоже не где-нибудь в небольшом дворике небольшого дворца, но прямо на большой фестивальной сцене главной площади. И вот когда Клодетт прочитала об этом – она и успокоилась. Когда ещё попадёшь на такую сцену? И вести программу будет не Андрес Ривер, как на маленьких сценах, а вот прямо сам господин Кариньян.

– Не парься, Клодетт. Всё хорошо, понятно? – строго сказал Филипп, прямо как дедушка.

Они всего один раз сыграли – чисто чтоб сыграть один раз. И спели тихонечко, вполголоса. Для Даниэлы и Кристиана. Кристиан тоже приехал вот только сегодня, он работал, воспользовавшись выходными. И так на пасхальные выходные они ездили в Массилию, там тусили, гуляли и ходили в гости к родным Жанно Саважа. А тут Кристиан сказал, что будет работать, а приедет к выступлению, и к финалу фестиваля.

В общем, пришло время идти на площадь – всем участникам было сказано прибыть за полчаса до начала и отметиться. Опаздывать нельзя, опоздал – вылетел из программы. Отмечал как раз Андрес Ривер.

– Привет, - выдохнула запыхавшаяся Клодетт. – Дуэт «Манускрипт» прибыл!

– Отлично, отмечаю, - кивнул тот, механически их оглядев.

Кажется, кто-то несколько устал. Ничего, скоро финал.

Клодетт проглядела список – ничего себе, двадцать пять номеров. Двадцать, чтоб их, пять. И сейчас будет жеребьёвка. Она оглядела собравшихся – ну да, из знакомых девчонки-второкурсницы, парни, которые были на прослушивании, и Жиль де Роган.

– Жиль, привет. Ты с сестрой, да?

– Ну, - кивнул тот.

– Вы крутые, вам не страшно.

– А чего бояться-то? – не понял тот.

Клодетт треснула его по кудрявой башке, но он только отмахнулся.

– Ты на жеребьёвку, да?

– Анриетта говорит – я счастливый. Хрен его знает, на самом-то деле, но вдруг?

Жетоны с номерами тянули из мешочка, и Клодетт засунула туда руку, долго не могла нащупать там вообще ничего, а потом жетон как будто сам лёг ей в руку. Она достала и глянула – девятнадцать. Ух ты, близко к концу.

А Жиль долго шарил, а потом вытащил.

– Двадцать пять, - изумлённо сказал он.

– Вы завершаете, - сказал Филипп. – Думаю, для вас это хорошо, вы как раз сможете завершить, как надо.

– Счастливчик, точно, - возникшая откуда-то Анриетта обняла и расцеловала брата. – Что б мы без тебя делали?

Жиль что-то пробурчал, а дальше на доске за сценой написали последовательность выступающих, и те, кому выступать, подсвечивались зелёным, а те, кому готовиться – фиолетовым.

Тем временем на сцене проверили аппаратуру, микрофоны и что там есть ещё, и господин Кариньян объявил начало программы.