Особенный наследник
Шрифт:
— Сразу и не скажешь. Надо подумать, — ответил я.
Ирина достала из ящика и положила на стол два буклета с фотографиями и техническими характеристиками обоих авто. АФМ-7000 оказался спортивным купе, имел агрессивный дизайн, один в один повторяющий Форд Мустанг начала семидесятых. Второй был кабриолетом представительского класса и напоминал Кадиллаки тоже семидесятых годов — такой же здоровый, широкий автомобиль с обилием хромированных деталей и плавниками спереди и сзади. Дизайнеры тут были просто помешаны на плавниках.
Выбор оказался непрост.
— Тебе раньше нравились эти авто, — объяснила Ирина, — но если твои предпочтения изменились,
— Понял. Сделаем, — я сунул буклеты в карман штанов.
— А теперь что касается твоей сестры… Я предупредила Дмитрия Евдокимовича, что возможны шантаж и провокация членов нашей семьи посредством распространения снимков непристойного содержания. Архонт заверил, что уведомит руководство гимназии и род Феоктистовых о возможных инцидентах. Будем надеяться, что данный случай не получит широкой огласки. Клан в этом тоже не заинтересован.
— А с Макаром Холмским мы ничего не сделаем?
— Дмитрий Евдокимович заверил, что передаст всю имеющуюся у нас информацию в СЭФ. Надеюсь, скоро мы получим сведения об этом молодом человеке. Однако Дмитрий Евдокимович предостерёг, что за убийство, если оно вскроется, нам придётся нести ответственность перед законом ВКП. Это тоже, разумеется, нежелательно.
Третья хорошая новость. Архонт дал добро на то, чтобы проучить вредителей. Осталось сообразить, как наказать их и при этом не сесть за решётку. Впрочем, пока не поступило данных от службы эфоров, думать об этом было бессмысленно.
На следующий день Зоя еле дождалась меня. Она лежала в индивидуальной палате — такой же чистой и опрятной, как и та, где я очнулся после встречи с Пауком. Пришёл я только под вечер, поскольку после гимназии забежал домой переодеться.
— Ну наконец-то! Почему так долго? — обиженно проговорила Зоя. — Я заждалась.
Лицо её было бледным, а длинные волосы рассыпались по подушке.
— Домой забежал, переодеться и вещи закинуть. Держи, — я достал из-за спины букет цветов. — Как себя чувствуешь?
— Ой, как приятно! Даже не ожидала! — Зоя расплылась в улыбке. — Иди сюда.
Обняв правой рукой, она чмокнула в губы, и тут же поморщилась.
— Болит? — спросил я.
— Да, причём сильно, а мне даже обезболивающее не дают.
— Ты меня спасла тогда.
— И что мне за это полагается? — Зоя слабо улыбнулась.
— Договоримся, надеюсь, — улыбнулся я в ответ.
— Расскажи хотя бы, за что тебя хотели убить? И почему тот здоровый сказал, что ты кому-то доносишь?
— Придумывает всё, — я взял стул и сел рядом. — Нашла кого слушать.
Я рассказал Зое и о ночной встрече с Агнией и Кузьмой Гиппонскими и о том, что за этим последовало, в том числе, про разговор в спортзале с Гришкой Мономахом, после чего внук архонта затаил на меня обиду.
— Понятно, — протянула Зоя. — Непонятно только, как они узнали, куда мы поедем?
— А ты кому-то говорила о нашем свидании?
— Да никому я не говорила. Ты что? Зачем мне болтать. Если только подругам. Они же такие любопытные, не отстанут.
— Ну вот, а они всем растрепали. Возможно, узнала и Агния.
— Вот же сука! Ну всё, она покойница!
— Да погоди. Это всего лишь версия. Может, и не она.
— А кто ещё?
Я пожал плечами и перевёл разговор на другую тему.
— Вчера все только и говорили в гимназии, что о пропавшем парне. Этайр из рода Никомедовых. Между прочим, он входил в клуб «Волчий
коготь».— Вот же подонки! Они бы и тебя убили.
— Это вряд ли. Тогда ты была бы свидетельницей. Если только и тебя… Нет, не думаю.
— И всё равно я рада, что ты им навалял. Ты такой сильный, — Зоя провела здоровой рукой мне по плечу.
— Можно быть сколь угодно сильным, но когда против тебя пятнадцать человек… ладно, не будем об этом. Просто хочу предупредить, что дело может оказаться куда серьёзнее, чем школьные разборки. В городе что-то происходит. В воздухе витает какая-то тревога.
— Ты про что?
— Недавно я слышал, будто среди гимназистов есть приверженцы идей «Ахейского союза». А «Ахейский союз», вероятнее всего, контролируется Птолемеями.
— И? Что-то не понимаю, к чему ты клонишь?
— Честно сказать, я и сам мало что понимаю, но пытаюсь выяснить. Похоже, фила Красного быка замыслила какую-то авантюру. А может, и нет. Но если даже гимназистов стали убирать… в общем, будь осторожнее. Надеюсь, наш архонт разберётся.
Архонту предстояло разбираться с тем, что творится внутри филы, а мне — с учёбой, поскольку давалась она пока тяжко. По сравнению с тем, как учился Константин, успеваемость моя упала. Играли роль как плохая осведомлённость о новом мире, так и разные дела, которых у меня было навалом.
Только наш тренер, Филипп Никанорович, меня хвалил и ставил в пример остальным. В фибральной технике я совершил настоящий прорыв. Те приёмы, которые у Константина Златоустова в жизни никогда не получились, я выполнял на раз-два, и всё благодаря особенной, «теневой» энергии, делавшей мои ноды и фибры крепче и позволявшей легко ими манипулировать.
Более того, мои способности оказались весьма полезны в быту. Так, например, с расстояния метров десяти-пятнадцати я мог подтянуть к себе кружку с чаем. Первые разы чай выплёскивался, но потом я наловчился и делал это очень аккуратно.
Мои успехи в практике фибральных техник оказались столь велики, что на последние занятия заглядывал даже Виссарион Андреевич — лексиарх нашего класса.
Вначале я думал, что лексиарх — это что-то вроде воспитателя, но как позже оказалось, в его обязанности входит не только и не столько воспитательная работа, сколько наблюдение за духовным развитием (то есть развитием силы) учеников и присвоение им ступеней в соответствии с навыками и показателями. А главный лексиарх гимназии собирал эти данные и передавал клану, поскольку каждый князь и этайр, наделённый архэ, стоял на особом учёте в дружине филы. Подготовка потенциальных бойцов являлась важнейшей обязанностью всех гимназий, даже тех, что не имели военного уклона. Я тоже стоял на учёте в клановом «военкомате», и если клану потребуется, меня, как и всех моих родственников, могли призвать на службу.
В этот четверг Виссарион Андреевич попросил меня подойти после уроков в зал для тренировки фибральных техник. Явившись в назначенное время, я обнаружил там тренера, лексиарха класса и крупного мужчину с лысой грушеобразной головой — Платона Васильевича, главного лексиарха гимназии.
— Слышал о твоих успехах, Константин, — сказал он, здороваясь со мной за руку. — Продемонстрируешь?
— Конечно, — согласился я.
— В фибральных техниках у нас успехи, а вот по всем остальным предметам… очевидный провал по сравнению с прошлым годом, — заметил Виссарион Андреевич. — Преподаватели жалуются. Средний бал резко упал. Домашние задания уже второй раз не выполняются.