Особо красив и опасен

– Татьяна! Так нечестно! – завопил он. – Ты же обещала!

– Чего я обещала?

– Много чего! – в его глазах промелькнула дуринка, и мне это уже не понравилось. – Клуб, подруга, секс… Забыла? Мне по фигу, что ты из полиции, от этого только еще прикольней!

– Послушай, малыш, мои планы изменились. Поэтому в клуб ты пойдешь без меня. Извини, – сказала я спокойно и постаралась выдернуть свою руку. Но обдолбыш держал ее слишком сильно. – Может, ты меня отпустишь?

– Размечталась! Я тебе помог, с Юрком встречу организовал, а ты, значит, кидаешь!

– Я же извинилась… А за встречу спасибо.

– Да нафиг… мне твои извинения! Пойдем! – сказал он грубо и потащил меня за собой на улицу.

Мне это было только на руку, подальше от посторонних глаз. Больше мне возиться и вести бессмысленные переговоры с этим наркоманом было ни к чему. Поэтому, как только мы оказались за пределами бара, я, не дав сказать ему больше ни слова, быстро, снизу вверх, перехватила его руку, уйдя от захвата. Затем, заломив его руку, отошла назад, отчего парень сел на коленки и застонал.

– Ты не понял, малыш? – уже более твердо произнесла я. – Я же сказала, что мои планы изменились.

Он еще что-то мычал, потом, когда я его отпустила, прокричал ругательства в мой адрес, но я уже быстрым шагом спешила к своей «девятке».

Сев в машину, я потихоньку тронулась. Итак, алиби Юры подтвердилось, хотя при желании и подобное можно организовать, но я не стала слишком придираться и анализировать. Мое чутье при общении с Юрой подсказывало, что он тут ни при чем. Все выглядело достаточно правдоподобно, и я не видела причин копать глубже в этом направлении.

Кинув взгляд на часы, я убедилась, что время еще совсем не позднее. Поэтому решала заняться вторым фигурантом среди подозреваемых. Это был некий Ваня, который проживал в свое время у своей бабки. Вот к ней я и направилась, благо ехать особо далеко не надо было – на улицу Бережную, находящуюся тут же в Ленинском районе.

Номер дома и квартиры мне сказал Гена – их он помнил наизусть, а вот имя бабки, хоть убей, не мог вспомнить. Ну и не страшно, разберусь с этим на месте. Припарковавшись у нужного дома, я подошла к подъезду, где, по моим расчетам, располагалась нужная мне квартира. Еще при выходе из машины я заметила, что у подъезда сидят три пожилые женщины, обмахиваясь ветками, видимо, от мошки. Решив, что нужная мне персона может находиться среди них, я подошла к ним и поздоровалась.

– Здравствуйте! Скажите, квартира двадцать первая в этом подъезде?

Старушки переглянулись, затем две из них остановили свои взгляды на одной. Та, сухонькая старушка с чернявыми волосами, поджала свои и без того тонкие губы, затем спросила:

– А кто тебе нужен из этой квартиры, милая?

– Мне нужен Ваня! Сказали, что он тут живет, – ответила я.

– Кто энто тебе сказал? – спросила старушка и прищурила свои глазки.

– Его друзья. А вы, наверное, его бабушка? – спросила я и в упор глянула на пожилую женщину.

Она сразу не ответила, еще подозрительнее посмотрела на меня.

– Да, я его бабка, – наконец ответила она. – А ты кто будешь, милая?

– Понимаете, я с его работы. Ваня куда-то пропал, телефон его недоступен, вот мы и стали волноваться, – стала сочинять я на ходу, решив пока не представляться ни сотрудником правоохранительных органов, ни частным детективом.

Две доселе молчавшие старушки ахнули, но ничего не произнесли, только с большим любопытством глянули на свою собеседницу по лавочке.

– Так, пойдем-ка! – сказала та и слишком уж резво для ее возраста направилась в сторону подъезда.

Я пошла следом за ней. Поднявшись на третий этаж, а сделали мы это достаточно быстро, старушка и впрямь оказалась очень шустрой, – она пригласила меня в квартиру. Сразу напротив входа располагалась маленькая кухонька, куда мне и указали.

– Рассказывай, милая! С какой ты такой работы? И как звать тебя?

– Татьяна. А вас?

– Клавдия Федоровна.

– Понимаете, Клавдия Федоровна, Ваня куда-то пропал, будто испарился…

– Да слышала я это уже, – перебила меня старушка, – ты с какой его работы-то? Он за месяц уже не знаю сколько их поменял.

– Ну как с какой? – я старалась изобразить удивление и растерянность на лице. – С его основной работы. Из трамвайного депо.

– Как? – по-моему, старушка удивилась не хуже меня, причем искренне. – Он же давно собирался уходить от вас, наверное, больше месяца?

– Да? – я и не старалась скрыть свою растерянность. – А вот мы этого не знали. Он нам ничего не говорил. Значит, решил молча уйти, и все! Ну кто ж так делает!

– Вот мой Ваня так и делает, – развела она руками в стороны.

– Ясно. Но может, вы скажете хотя бы номер его сотового.

– Дык я его сама не знаю. Я ему звонила последний раз недели две назад, там в трубке говорят, что он… не может ответить.

– Недоступен, – поправила я.

– Да, недоступен. Ну, я больше и не стала звонить. Знаете, я не больно-то с внуком лажу, поэтому умотал, не хочет отвечать, ну и ладно! – старушка насупилась и скрестила руки на груди.

– И что? Он вот так молча ушел, ничего вам не сказал, и вы даже его не искали?

– Ну как не искала, искала, конечно! Но он тоже хорош – молча ушел, и все! Я родителям звонить, они сказали, что был у них, вроде как собирался на новую работу, а то и совсем из города уехать. Ну, я и успокоилась: жив-здоров – и ладно! Пусть сам как хочет. Сколько можно у бабки на шее висеть? Из того, что зарабатывал, так мне ничего не давал, даже за квартиру! Зачем мне нужен такой трутень, я так и сказала: не будешь платить за комнату – уходи! Мне такой внук не нужен. Я его приняла, он в городе рад до смерти жить, а от самого толку никакого! А теперь вот комната свободна, я уже квартирантку нашла, студентку, хорошая такая, из деревни. С осени у меня жить будет.

– Скажите, Клавдия Федоровна, а вам родители Вани не сказали, куда он собирается уехать?

– Кажись, в Самару! А ты чего это интересуешься так? – старушка снова сузила свои и без того маленькие глазки и буквально просверлила меня ими.

– Понимаете, мы с Ваней хорошо общались, друзьями были. Вот я и волнуюсь, куда это он пропал и даже мне ничего не сообщил. Хотелось бы его найти, повидаться.

– А-а, ну это дело молодое. Только если он в Самару уехал, как его родители сказали, то ты что, туда, что ль, поедешь?