Особо сложные дела

4

Что, собственно, произошло с Василием? Заурядная встреча в пивной с каким-то отставным военным, какой-то пьяный разговор, которого он как следует и не запомнил, но Василия не узнать, словно его подменили. Не понимают его теперешнего поведения ни жена, ни брат, ни товарищи по работе, ни собутыльники по пивной, куда он продолжает заходить через день-два неизвестно зачем: он совершенно перестал пить водку. В пивной он занимал всё тот же угловой, с серой мраморной крышкой столик, брал пол-литровую кружку пива и, как сыч, мрачно сидел над нею весь вечер. Если к нему кто и подсаживался, он был нелюбезен и неразговорчив. В цехе тоже вел себя замкнуто, заметно, однако, улучшив качество работы. Дома же был теперь образцовым семьянином, словно хотел восполнить то, что упустил в дни пьяного угара. Ирина проявляла к мужу подчеркнутую заботу, не зная, как угодить ему, чтобы закрепить его выздоровление от страшного, всё опустошающего недуга. Иван и Ирина как бы по молчаливому сговору не напоминали Василию о его недавнем прошлом, боялись они говорить об этом даже между собой: пусть проклятое зло тихо канет в вечность.

Что же произошло с Василием? Как после выяснилось, он и сам толком не мог ответить на этот вопрос, если, конечно, верить в искренность его слов следователю и суду (ему в этом поверили — он был правдив во всем с начала и до конца)…

Когда Василий проснулся в первое утро после встречи с Антоном Ивановичем, у него на душе появилась какая-то невыносимо мучительная тоска. В чем дело? Постарался припомнить свое поведение накануне. Не избил ли жену? Не натворил ли какой-нибудь иной пакости? Как будто нет… Да и жена мирно ведет себя… Слава богу!.. Наконец вспомнил капитана, пари, но не мог хорошенько вспомнить, чем вызван был спор, о чем они говорили. Во всяком случае, этот флотский, кажется, очень заслуженный человек, и он оставил о себе хорошее впечатление; запомнил его лицо — добродушное, улыбчивое, запомнил глаза — небольшие, серые, но красивые, какие-то особенно умные, насквозь пронизывающие… Вспомнил — капитан говорил ему что-то приятное, как-то особо подошел к нему, понял его душу, кажется, предложил дружбу. Не так часто предложит тебе дружбу хороший человек. Новый знакомый не выходил у него из головы. Хотелось его встретить, говорить с ним… О чем угодно, но говорить, еще раз послушать его негромкий, приятный голос.

Первые три дня Василий избегал пивной по той простой причине, что в кармане было пусто, ждал получку, а когда появились деньги, зашел и весь вечер провел за кружкой пива, в полном одиночестве, в надежде встретить Антона Ивановича. Водки не пил, — хотел встретить друга в наилучшем виде: ведь уговорились — пить только вместе! Но друг не пришел. Василий огорчился и решил идти домой.

На следующий вечер снова сидел он в одиночестве над кружкой пива и ожидал друга. Тот словно сквозь землю провалился… Жаль, жаль… такой хороший сердечный человек… Не может быть, чтоб он пошутил… Наверное, придет завтра… И назавтра Василий снова шел в пивную.

Наконец в одну из суббот к его столику подошел человек и вежливо спросил:

— Разрешите присесть, товарищ?

Антипов поднял голову, в глаза знакомым, разноцветом бросились четыре ряда орденских планок. Он вскочил, и друзья обнялись, похлопывая друг друга по спине. Потом они сцепились, как юноши-подростки, за руки и сели за столик, не разнимая рук и пристально смотря в лицо один другому.

— Тосковал по тебе, словно влюбленная красная девица, — признался Антипов, — и даже бросил пить змеиное молоко; думаю, подожду, что встречать тебя пьяным!

— Другими словами, друг, ты можешь не пить? Поздравляю, рад твоему выздоровлению! — взволнованно сказал Антон Иванович. — Рассказывай, дорогой, подробно, как живешь, как в семье…

— Сначала пропустим по стаканчику. — И Василий, подозвав официанта, попросил: — Пол-литра «столичной»… Бутылку лимонада и шесть бутербродов: два с семгой, два с полтавской, два с сыром… Возражений, изменений или дополнений не будет? — обратился он затем к долгожданному другу.

Антон Иванович укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.

В ожидании заказанного они повели разговор о житье-бытье. Василий не без гордости отметил, что за последнее время у него резко повысился заработок. В самом деле… не бросить ли пить совершенно?

— Зачем же ты заказал? — подмигнул Антон Иванович.

— Чтобы рассчитаться… Ты же меня угощал!

— Терпеть не могу крохоборов. Я и сегодня возьму всё на себя. Понял, дорогой? Впредь будешь умней в обращении с друзьями.

Василий хотел возразить, но Антон Иванович стал рассказывать о новом в своей жизни: он взял небольшую работенку… Тяжко сидеть без дела, наслаждаться только охотой да сбором грибов. Кстати, он когда-нибудь возьмет с собой по грибы и Василия Ивановича. Чудесное это занятие…

Официант подал заказ. Наполнены стаканы. Антон Иванович предложил тост за дружбу и вечное взаимопонимание. Чокнулись. Выпили, закусили… Заказать еще? Хватит, хватит! — решительно хватит.

Друзья вышли на улицу, Антипов предложил было пойти посидеть в скверик, но у Антона Ивановича не было свободного времени: он приглашен на деловую беседу в 22 ноль-ноль к одному контр-адмиралу, другу и бывшему сослуживцу.

Расставаясь, Антон Иванович высказал пожелание, чтобы Василий впредь не показывался в пивной: не надо играть с огнем! Что ж, предложение хорошее, доброе. А как же с дальнейшими встречами? Он, Василий, не хотел бы порывать связи, тем более, провозглашен был очень приятный и обнадеживающий тост.

Антон Иванович извинился, что из-за некоторых семейных обстоятельств не может пока пригласить к себе, и добавил, что будет рад, если Василий познакомит его со своей семьей.

Василий искренне обрадовался, поспешно записал и передал адрес, назвал дни и часы, когда его можно застать дома. И они завершили свою вторую встречу, по инициативе несколько охмелевшего Антона Ивановича, крепким мужским поцелуем.

5

Василий рассказал жене о новой встрече с флотским товарищем, особо выделив то, что он ратует за трезвость. Антон Иванович посулил зайти к ним в гости, его надо будет принять самым наилучшим образом, стол накрыть по всем правилам, как можно лучше… А что делать с выпивкой? Одну-две бутылки столового вина… Вот и всё — водку побоку…

Антон Иванович зашел к Антиповым через неделю, в восемь без 20 минут вечера. Вся семья Антиповых была дома. Иван собрался уходить на дежурство. Очень жаль, что он не может лично познакомиться с гостем. Не беда, познакомится в другой раз; видимо, у них с братом завязывается настоящая дружба. Иван приоткрыл дверь и украдкой посмотрел на гостя. Солидный дядька, сухопарый, но это к нему идет, молодит… Носит палку… Очень красивая, особенно набалдашник: массивный, с какими-то фокусами… В прошлом, наверное, был красавцем и большим сердцеедом: очень уж расшаркивается перед Ириной. Из коридора гостя провели в комнату. Ирина, извинившись, тотчас снова вышла в коридор. Иван подозвал ее к себе и, погрозив пальцем, прошептал:

— Смотри не влюбись: мужчина он как будто стоящий. Я пошел. Вернусь не раньше двух ночи…

* * *

Из автобуса вышел человек; опираясь на палку и сильно хромая, он с трудом дошел до стоянки такси и обратился к шофёру:

— Как, дорогой, насчет дальнего пути?

— А вам куда?

Пассажир назвал место назначения. Шофёр с удивлением посмотрел на него: туда же через полчаса идет поезд! Да, идет… И тем не менее, он хочет ехать на такси — это значительно быстрее. Он очень спешит. Кроме того, если поехать поездом, от станции придется тащиться километра четыре, что ему с больной ногой не под силу. Потом, что за разговоры! Обязанность водителя такси принять заказ и добросовестно его выполнить…

Завязался спор. Шофёру не хотелось ехать. Порой выезды в дальние рейсы кончались для шофёров печально. Кто его знает, что это за гражданин? Одет хорошо, много наград, а поди, угадай! Человек с палкой настаивал, убеждал. Это же глумление! У него тяжко заболел близкий человек, ему надо отвезти лекарство. Если этого во-время не сделать, не миновать беды. Тогда кто будет нести за это ответственность?!.

Шумом заинтересовался постовой. Это был сержант милиции Антипов.

— Рассудите нас, товарищ сержант, — обратился к нему возбужденный пассажир.