Особое мнение (Сборник)
Шрифт:
— Да, — кивнул Слейд. — Давайте начистоту.
— Мы организуем перемещения во времени особого рода. Отсюда и название нашей компании — «Муза». Вы же знаете, что это такое, правда?
— Ну… — пробормотал Слейд.
На самом деле он не знал, но решил угадать:
— Скажем, так. Муза — это такой организм, который…
— Который вдохновляет, — нетерпеливо перебил его мистер Мэнвилл. — Слейд, давайте не будем себя обманывать. Вы — не творческий человек. Вот почему вам скучно. Вот почему вы чувствуете себя нереализованным. Вы рисуете? Сочиняете? Занимаетесь на досуге художественным литьем, собирая металлолом на космодромах,
Слейд кивнул:
— Да, мистер Мэнвилл, тут вы прямо в точку попали.
— Никуда я не попал, — свирепо заявил Мэнвилл. — Вы, похоже, не понимаете, к чему я веду, Слейд. Мы не сможем сделать из вас творца — для этого нужен талант. А у вас его нет. Вы — обычный человек. Слишком обычный. Но я не стану предлагать вам освоить пальчиковые краски или плетение корзинок. Я не психоаналитик юнгианской школы и в целительную силу искусства не верю.
И он откинулся в кресле и уткнул палец в Слейда:
— Слушайте меня внимательно. Мы сможем вам помочь — при условии, что вы сами захотите помочь себе. Поскольку вы сами — человек не творческий, вы можете надеяться исключительно на то, что вы вдохновите на творчество человека, который к нему как раз способен. Вот тут мы вам и сможем помочь.
Слейд немного подумал и отозвался:
— Хорошо, мистер Мэнвилл. Я согласен.
— Отлично, — кивнул тот. — Вы можете послужить источником вдохновения для знаменитого музыканта — например, Моцарта или Бетховена. Или ученого — Альберта Эйнштейна, почему бы и нет. Ну или скульптора — возьмем, к примеру, Якова Эпштейна. Да кого угодно, на самом деле — вы можете вдохновить на свершения писателя, музыканта, поэта. Сможете, к примеру, встретить где-нибудь на берегу Средиземного моря сэра Эдварда Гиббона, вступить с ним в светскую беседу и обронить что-то вроде… «хммм, вы только посмотрите на эти руины — какая могучая и прекрасная цивилизация их оставила. Интересно, как же так вышло, что подобная Риму империя пришла в упадок и погибла? Разрушилась… развалилась…»
— О боже! — с восторгом воскликнул Слейд. — Я все понял, Мэнвилл. Я буду повторять это слово — «упадок», «упадок», и в конце концов Гиббон придет к мысли написать свой великий труд «История упадка и разрушения Римской империи»! И… — тут он почувствовал, что дрожит от возбуждения, — и я — я! — помогу ему в этом…
— Помогу? — передразнил его Мэнвилл. — О нет, Слейд, не прибедняйтесь. Без вас этого труда и вовсе бы не было! Ибо вы, Слейд, станете в таком случае музой сэра Эдварда.
И он откинулся в кресле, вытащил сигару — не какую-нибудь, а «Апманн» 1915 года — и закурил.
— Думаю, — пробормотал Слейд, — мне следует все хорошенько обдумать. Я хотел бы вдохновить правильного человека. В смысле, я понимаю, что они все заслуживают того, чтобы их вдохновили, но…
— Но вам нужен совместимый с вами психологически человек, — согласно покивал Мэнвилл, выпуская колечки ароматного голубого дыма. — Возьмите наш каталог, ознакомьтесь.
И он передал Слейду толстую глянцевую брошюру с трехмерными разворачивающимися иллюстрациями.
— Возьмите его домой, полистайте на досуге. А там и приходите.
Слейд пробомотал:
— Да благословит вас бог, мистер Мэнвилл.
— А вы успокойтесь, не нервничайте, — улыбнулся в ответ тот. — Не будет никакого конца света… мы,
в «Музе», знаем это наверняка — путешествовали и все видели своими глазами.Он улыбнулся, и Слейд вымученно улыбнулся в ответ.
Два дня спустя Джесс Слейд снова вошел в офис компании «Муза».
— Мистер Мэнвилл, — сказал он. — Я придумал, кого хочу вдохновить.
Слейд сделал глубокий вдох — и решился.
— Я вот тут думал, долго думал, и вот как бы так мне показалось, что было бы очень здорово отправиться в прошлое в Вену и вдохновить Людвига ван Бетховена на написание Хоральной симфонии, ну, вы знаете, на эту тему из четвертой части, где баритон так бам-бам-дидадада, бам-бам, ода к радости, и все такое.
Тут он застеснялся и залился краской.
— В общем, я не музыкант, конечно, но Девятая симфония и в особенности…
— Было уже, — отрезал Мэнвилл.
— В смысле? — не понял Слейд.
— Уже сделано, мистер Слейд. — В голосе Мэнвилла зазвучали нетерпеливые нотки.
И он облокотился на свой антикварный дубовый секретер 1910 года. И вытащил тяжелую черную папку с железным скобами.
— Два года назад миссис Руби Велч из Монпелье, штат Айдахо, отправилась в Вену и вдохновила Бетховена на написание этого фрагмента Девятой хоральной симфонии.
И Мэнвилл захлопнул папку и оглядел Слейда:
— Ну-с? Какие еще будут предложения?
Запинаясь, Слейд пробормотал:
— Н-ну… мне надо подумать. Дайте мне еще немного времени.
Мэнвилл посмотрел на часы и отрезал:
— У вас два часа. К трем пополудни вы должны сформулировать свое желание. Все, время пошло, Слейд.
И он встал, и Слейд машинально поднялся на ноги следом.
Час спустя, сидя в своем крошечном кабинетике в «Конкорд-консалтинг», Джесс Слейд вдруг озарился идеей. Он понял, кого и на что хотел вдохновить! Он тут же набросил пальто, отпросился у мистера Хнатта, который ничего не имел против отлучки, — и понесся вниз по улице в «Музу».
— Ну-с, мистер Слейд, — проронил Мэнвилл, глядя на запыхавшегося посетителя. — Как быстро вы вернулись, однако. Пройдемте в офис.
И он зашагал к кабинету.
— Итак, выкладывайте, что вы там придумали, — сказал он, когда за ними захлопнулась дверь.
Джесс Слейд облизнул разом пересохшие губы, кашлянул и нерешительно сообщил:
— Мистер Мэнвилл, я бы хотел отправиться в прошлое и вдохновить… впрочем, обо всем по порядку. Вы же знаете про так называемый золотой век фантастики — с 1930 по 1970 год?
— Ну да, знаю, — покивал Мэнвилл, нетерпеливо хмурясь.
— Я учился в университете, — продолжил Слейд, — в магистратуре. Специальность — английская литература. И мне, конечно, пришлось перечитать кучу научной фантастики того периода. Там много выдающихся авторов, но особенно сильно меня впечатлили трое. Первый — Роберт Хайнлайн и его видение будущего. Второй — Айзек Азимов, с его эпическим по размаху циклом «Основание». И… — тут он сделал глубокий вдох — было видно, что Слейд очень волнуется, — И третий — это писатель, по которому я писал диплом. Джек Доуленд. Из них троих Доуленд считался самым талантливым. Его произведения, посвященные будущему человечества, печатались с 1957 года — и в журналах, это были рассказы, и отдельными книгами, как полноразмерные романы. В 1963 году Доуленд уже завоевал…