Особое задание

Слушали мы лейтенанта Куликова и снова вспоминали наших преподавателей и командиров — полковников Ломакина, Останина, Рассказова, подполковников Лоптова, Павловского, Хелемского, Березняка, Разумовского, майоров Кузнецова и Андреева… Жаль, имена забылись — не по имени-отчеству мы к ним обращались, а по воинскому званию. Зато крепко помнятся их уроки, особенно тот, который преподавали нам ежедневно. Каждый из них вел своё дело так, словно оно и есть краеугольный камень в профессии офицера-танкиста. Нет, они не соперничали, они действовали заодно, примером профессиональной добросовестности утверждая в сознании будущих командиров строгую истину, выверенную войной: в военном деле второстепенного нет! И воспитывали уважение к профессии, гордость за свое оружие, прославленное на полях битв. А выражения глубокой, истинной гордости — это и профессиональная добросовестность, и ответственность за своё дело…

Дорого было уловить чувство профессиональной гордости в словах лейтенанта Куликова — наследника традиций деда и отца.

Сурова история нашей Родины. Нынешнее поколение молодежи, как и все предыдущие, защищает самое дорогое, что у нас есть, — Социалистическое Отечество.

Время изменяет оружие и способы борьбы, но не отменяет опыта предшественников, особенно опыта, добытого кровью.

На поверке — четвертая рота курсантов Ташкентского танкового училища. Твердый строй загорелых парней. Им уже недалеко до выпускного порога, и в ладных фигурах, в твердой прямоте взглядов видна печать курсантской школы. С большого портрета юный Шаландин смотрит на танкистов, которые по возрасту — его ровесники, по времени — внуки. Шаландинцы. Так их зовут в училище. Сами они в своей роте шаландинцами именуют лучших.

Здесь, в четвертой роте, невольно останавливаешься перед стендом, с фотографий которого глядят отцы и сыновья — питомцы училища. Полковник Колесников и курсант Колесников, полковник Бондаренко и курсант Бондаренко, отец и сын Василевские, Герасименя… Живут в училище танкистские династии, как еще до войны жила династия братьев Поповых, храбро воевавших потом на фронте, как в годы войны продолжалась династия семьи полковника Кедрова, сыновья которого стали выпускниками сорок первого, сорок второго и сорок третьего годов. В училище бережно собирают реликвии, рассказывающие о выпускниках всех лет, — это общая черта жизни наших военных училищ. И не случайно повсюду — в казармах, в клубе, в музее, на аллеях красивого и уютного городка — курсант постоянно ловит пристальные взгляды тех, чью славу ему наследовать.

Помнится, наши враги писали открыто: надо, мол, подождать, пока из Советской Армии уйдет закаленное войной поколение, тогда можно будет силой испытать прочность рубежей социализма. Сегодня наши недруги так не говорят, хотя последние фронтовики уходят в запас и отставку. Однако фронтовики строя не покидают… С нами в списках училища числился только один из Героев — питомцев училища — гвардии лейтенант Шаландин. Теперь пятеро Героев Советского Союза — в списках рот Ташкентского танкового! Гвардии старший лейтенант Василий Мартехов, гвардии лейтенант Иван Мерзляк, лейтенант Георгий Склезнев, гвардии лейтенант Евгений Уткин, гвардии лейтенант Вольдемар Шаландин. Другие зачислены в списки частей, в рядах которых сражались. Зачислены навечно и останутся рядом с сыновьями, внуками и правнуками, пока существует необходимость защищать Родину, социализм и мир на земле.

Уже в наши дни пополнилось созвездие Героев Советского Союза — выпускников Ташкентского высшего танкового командного училища. На раскаленной афганской земле, защищая мирные кишлаки и колонны с грузами для молодой республики от бандитских нападений, совершил интернациональный подвиг сын фронтовика, участника штурма Берлина полковник Евгений Васильевич Высоцкий. Там же, в горах Афганистана, при отражении душманских налетов, ликвидации басмаческих военных складов и баз, неоднократно отличался майор Федор Иванович Пугачев, командир исключительного мужества, находчивости и отваги. Из далеких тридцатых годов, от бойца интербригады Героя Советского Союза Георгия Склезнева тянется живая связь поколений патриотов и интернационалистов к Героям Советского Союза Евгению Высоцкому и Федору Пугачеву. Рядом с ними — их товарищи по оружию, воспитанники училища, заслужившие боевые ордена в мирные дни — подполковник Николай Сивачев, майоры Георгий Кудинов, Сергей Левкий, Николай Хачатурян, капитан Сергей Овчин, старшие лейтенанты Михаил Черусалимов, Дамир Файрузоз… Немал этот список орденоносцев, и он всё время растёт…

В училище шли напряженные занятия, и в сумерках с далекого полигона ветер донес раскаты залпов. Может быть, в темных ночных холмах учились владеть новейшим танковым оружием преемники генерала Мадудова, полковника Высоцкого и майора Пугачева. В густой тьме ночи далекие пушечные огни стали похожими на сполохи летних зарниц над созревающими хлебами. Они рождали ощущение спокойствия, тепла и прочности жизни. И чувство это — от сознания того, что там, в холмистой полупустыне, в надежных, могучих машинах сыновья фронтовиков учили своих сыновей защищать жизнь, защищать Родину и мир, добытый великими жертвами и великим мужеством отцов.

«Кобры» под гусеницами

Каждое появление начальника Киевского высшего танкового командного училища генерал-майора Ивана Антоновича Вовченко на тактическом или специальном занятии в поле, на боевой стрельбе или вождении машин сулило непредвиденные хлопоты и преподавателям, и курсантам — это все знали. Не по годам мобильный, всегда готовый оставить свой кабинет, в любую погоду, в любое время дня и ночи мчаться в самый глухой угол полигона, он часто появлялся там, где его не ждали. Острый взгляд генерала мгновенно отличал истинное рабочее напряжение хорошо подготовленной тренировки от суетливой показухи, вызванной появлением начальника. И случалось, одно его замечание, один вопрос ставили под сомнение кажущуюся гладкость занятия, идущего по хорошо отработанному шаблону.

Однако же и преподавателям, и курсантам нравились непредвиденные посещения генерала. Наверное, потому, что все они любили своего беспокойного «батю» — за его солдатскую простоту и доступность, за готовность делить с ними лишения полевой жизни, за строгость без мелочных придирок, за мудрый воинский опыт, приобретенный на полях Великой Отечественной войны, которую он прошел от начала до конца, начав командиром танкового батальона и закончив командиром гвардейского танкового корпуса. И все они знали: в его присутствии придется пролить лишний пот, зато скучно не будет, и полученный урок станет твоим выстраданным опытом.

Вот и в тот раз, приехав на ночное тактическое занятие, генерал Вовченко внимательно проследил за атакой опорного пункта «противника» и неожиданно возник перед строем курсантов, когда подводились итоги и преподаватель, молодой майор, собирался объявить оценки тем, кто действовал в роли командиров. Офицер оказался в затруднительном положении. Он догадался, что начальник училища следил за учебой танкистов из темноты, вероятно, слышал все радиопереговоры — что, если его оценка действий курсантов окажется иной?! Генерал, однако, не собирался подвергать авторитет молодого офицера испытанию и оставил последнее слово за преподавателем.

— Кто действовал за командира танковой роты? — спросил он, выслушав доклад.

Один из курсантов громко назвал свою фамилию.

— Командовали вы твердо, уверенно — я это в смысле голоса. — В строю засмеялись, генерал продолжал серьезно: — А смеяться не надо: в бою четко и твердо поданная команда — дело великое. Вот тому, кто командовал третьим взводом, не худо поработать над своей командирской речью. Частит, проглатывает слова. Не забывайте, что в реальном бою помех в эфире и без того достаточно, зачем же создавать лишние путаной торопливой речью? Сказал — гвоздь вбил! — вот это по-командирски. Теперь о ваших действиях. Вы, товарищ командир роты, вполне ли уверены, что взяли опорный пункт с первой атаки?

— Уверен, товарищ генерал!

— Молодец! И я уверен. Но при условии, что противник ваш с начала и до конца оставался бы в одном положении, сражался против вас так, как вы рассчитывали. Вы уж очень «правильно» построили свою атаку. Развернули роту, можно сказать, в идеальную линию, взяли среднюю боевую скорость, четко подавали команды на уничтожение заранее разведанных целей — прямо тебе показное занятие для начинающих. Но вы-то старшекурсники, вам пора уходить от показательных шаблонов. Представьте, что с началом боя противник моментально перегруппировал силы в опорном пункте, выдвинул неизвестные вам огневые средства, провел контратаку из глубины своего порядка, предпринял ещё что-то неожиданное. Сумели бы вы продолжать атаку по расписанному плану?.. То-то! И ещё одно: бой ведется в темноте, с применением техники ночного видения, а вы даже не попытались как-то воспользоваться этим, ослепить своего неприятеля, лишить его ночного зрения или хотя бы построить атаку с учетом того, что приборы ночного видения все-таки имеют ограниченные возможности. То есть вы не сделали даже попытки, если не обвести противника, так хоть поставить его в неловкое, неудобное для обороны положение. А это значит — у вас с ним пошла простая дуэль: кто кого первый перестреляет. Но противник-то в укрытиях, а вы — по голому полю катили, тут ещё надо разобраться, чей верх. — Начальник училища обернулся к преподавателю: — Вы как считаете, товарищ майор?