Особое задание

У Чжи внимательно слушал Цинь Бяо, анализируя сложившуюся обстановку:

«Эти два типа не столько друзья, сколько соперники! Их противоречия не случайны, и нужно только, как советовал товарищ Ван, правильно использовать их. В советский район отсюда ведут два пути, один из них под контролем Сюй Яо-мина, другой — Цинь Бяо. Если бы они действовали заодно, мне бы туда не пробраться…» Он решил несколько изменить свое поведение.

— С Сюй Яо-мином меня познакомил один мой приятель, который его хорошо знает. О Сюй Яо-мине у меня сложилось хорошее мнение, но не буду скрывать: за то немногое время, что я провел с братом Цинь Бяо, я понял, что брат Цинь Бяо более способный человек, чем он. У тебя в отряде высокая дисциплина, в пещерах — полная организованность и порядок. Без лести скажу тебе: брат Цинь Бяо — талантливый командир!

Льстивые слова У Чжи подействовали на простоватого Цинь Бяо; он был на седьмом небе от этих похвал, вороватые глазки его забегали во все стороны, и он, брызгаясь слюной, начал хвастаться:

— Брат У не ошибся. Конечно, я Сюй Яо-мина за пояс заткну! Даром что я простой мужик, а в бою мои молодцы меня никогда не подведут. Все мы в отряде братья, нет у нас ни высших, ни низших, всю добычу делим между собой поровну. А Сюй Яо-мин грабит и убивает всех без разбору — настоящий головорез, да и положиться на своих ребят, говоря между нами, он целиком не может…

«Оба они друг друга стоят! Но раз уж я попал в руки этого Цинь Бяо, то мне надо как-то выпутываться. Выбраться незаметно из пещеры невозможно. Да и путь очень опасный, если везде их люди. К тому же мне и возвращаться, по-видимому, придется этой дорогой. Нужно обезопасить для себя этот путь. Остается единственный выход — влезть к нему в доверие».

К ужину Цинь Бяо достал бутылку маисовой водки. У Чжи пил очень редко и поэтому после первой же рюмки раскраснелся. Чтобы не пить больше, он притворился пьяным, стал нести околесицу, однако все время следил за собой, чтобы не проговориться.

Перед сном Цинь Бяо отослал прислуживавшего им мальчика во внешнюю пещеру, а У Чжи предложил располагаться в его пещере.

«Он, кажется, больше прикидывается таким доверчивым, чем это есть на самом деле. Ему ничего не стоит укокошить исподтишка даже самого лучшего друга, — подумал У Чжи. — Как бы узнать его истинные намерения?»

— Брат Цинь, раз я у тебя в гостях, то мне незачем держать пистолет при себе. Пусть он будет у тебя!

— Нет, нет! Еще чего выдумал! И не заикайся больше об этом — у нас, «бродячих людей», отдать кому-нибудь свой пистолет — это позор. Сунь его под подушку!

Но У Чжи был достаточно искушен, чтобы не последовать его совету. Он демонстративно повесил кобуру с пистолетом на гвоздь в стене.

Когда они уже улеглись, он, словно бы вскользь, заметил:

— Мне обычно люди доверяют. У нас даже сам командующий питает ко мне расположение, любит частенько побеседовать со мной, даже сделал меня своим личным помощником.

— Я, брат У, сразу догадался, что ты человек военный: если бы ты был гражданским, то умер бы давно от страха… Как только ввели тебя в пещеру, я сразу почувствовал — тут что-то не то! Его связали, допрашивают, а он держится как у себя дома, улыбается даже. «Что за черт! — думаю. — И на красноармейца не похож, да и на наших вояк не смахивает. Солдат не солдат, разбойник не разбойник — одним словом, сразу видно, что человек необычный». Я очень рад, что ты мой гость и друг!

У Чжи слушал разглагольствования и втихомолку посмеивался. Снаружи доносилось позвякивание маленького гонга у часового. Стоило часовому задремать и умолкнуть на некоторое время его гонгу, как Цинь Бяо, как бы он крепко ни спал, моментально просыпался и громко кричал:

— Кто на посту? — и в ответ ему тут же снова раздавался звук гонга.

У Чжи притворился спящим. Он ловко имитировал храп, и можно было подумать, что он спит сладким сном. Но на самом деле все его мысли были в советском районе, и он мучился, что вынужден терять время в этом бандитском логове.

На следующее утро У Чжи хотел уходить, но Цинь Бяо ни за что не хотел отпускать его, и У Чжи, решив, что его настойчивость может в этом случае только вызвать ненужные подозрения, согласился побыть здесь еще один день.

После обеда возвратился помощник атамана с десятком бандитов. Из рассказов главаря У Чжи знал, что этого помощника командира батальона зовут Гэ Вэнь. На вид ему было лет тридцать. Хотя голова его, как и у всех других бандитов, была повязана платком и одет он был в такую же, как и у остальных, куртку без подкладки, а за поясом торчал револьвер, однако все это бандитское одеяние не могло скрыть ни какого-то еле заметного изящества его фигуры, ни культурных манер. Встретьте вы его в другой обстановке и в другой одежде — ни за что не сказали бы, что это бандитский вожак. Он не отличался словоохотливостью и вовсе не намерен был рассказывать о своей жизни. Но сидевший рядом Цинь Бяо, желая показать, что он полностью доверяет У Чжи, подробно рассказал биографию своего помощника. Родом Гэ Вэнь был из провинции Шаньдун, где вместе с остальными членами семьи обрабатывал несколько му [24] тощей земли, а после большого наводнения перебрался в провинцию Сычуань. Здесь над семьей его издевался всякий, кому не лень, особенно усердствовал деревенский староста. Дело дошло до того, что староста насмерть забил отца Гэ Вэня. Юноша поклялся отомстить и вместе с друзьями из тайного общества «Красное братство» однажды ночью явился в дом старосты и вырезал всю его семью — пять человек. Самому старосте удалось бежать.

24

My — мера земли, равна 0,061 гектара.

Так Гэ Вэнь стал бандитом. В детстве он некоторое время учился в частной школе и теперь был самым образованным человеком в отряде. Так как сам Цинь Бяо не знал ни одного иероглифа, Гэ Вэнь помогал ему в тех случаях, где без грамоты было не обойтись, и вскоре стал у него чем-то вроде начальника штаба отряда, а бандиты прозвали его «Маленьким Чжугэ Ляном».

У Чжи просто повезло, что Гэ Вэня накануне не было на базе. Окажись этот Чжугэ Лян здесь, ему пришлось бы значительно труднее. Во всяком случае, сборники секретных кодов никак не удалось бы выдать за песенники!

Оказалось, что Гэ Вэнь ходил к Сюй Яо-мину в надежде получить у него патроны. Как-никак их «батальон» входил в состав «полка» Сюй Яо-мина. Однако Сюй Яо-мин патронов не дал, а предложил добывать их собственными силами. Пришлось Гэ Вэню возвращаться ни с чем.

Выслушав его, Цинь Бяо заскрежетал от злости зубами и, забыв о недавней дружбе, на все лады честил Сюй Яо-мина за «бесчестность» и за «бесчеловечность».

Вечером Цинь Бяо устроил пирушку, на которую позвал всех своих командиров, в том числе Хуана и толстого Дуна. Гостя усадили на почетном месте, а, Цинь Бяо и Гэ Вэнь сели по бокам. За столом У Чжи узнал историю жизни третьего бандита — толстого Дуна. До прихода Красной армии Дун был помещиком в уезде Чжэньба. Ему удалось бежать, переодевшись, из своей деревни. Вместе с ним скрылись из родных мест три его приятеля. Все они сейчас были в отряде Цинь Бяо. Пожалуй, никто из них так не ненавидел коммунистов и Красную армию, как этот Дун.

Увидев сейчас, как почтительно их атаман обращается с У Чжи, он заморгал своими свиными глазками и, обнажив в улыбке гнилые зубы, наклонился в его сторону.

— Вчера я не знал, кто ты такой, брат У, и поэтому грубо обращался с тобой, ты уж не обессудь меня!

— Не стоит беспокоиться об этом, брат Дун, — ответил ему тем же тоном У Чжи, — ведь говорят же: «Не подравшись — не познакомишься»!

Бандитам, считавшим себя «рыцарями больших дорог», этот ответ пришелся по душе, и они громким смехом одобрили его.

Сегодня У Чжи не мог не пить, и он, пересиливая себя, отхлебывал понемножку из чашки и старался казаться веселым, но внутреннее напряжение не покидало его ни на минуту.

После третьей рюмки Цинь Бяо начал жаловаться на свою жизнь и сказал, что у него есть два желания: первое — достать побольше патронов, а второе — стать командиром полка миньтуаней.

— Почтенный брат Цинь, — обратился к нему У Чжи, — положись на меня. Конечно, официальное положение мое не очень высокое, но я не последний человек в армии. Я могу похлопотать за тебя перед командующим Ли. Хотя полностью не могу ручаться за успех, но процентов восемьдесят за то, что помогу тебе, — и с важным видом он добавил: — Какие патроны тебе нужны: тридцать восьмого или семьдесят девятого калибра?