Особые отношения (Не покидай меня)

— А теперь я бы хотел, чтобы вы убрали отсюда весь свой хлам.

Однако договорить ему не дали, у меня за спиной раздался голос:

— Ради бога, что вы такое говорите.

Мужчина вздрогнул от неожиданности. Он смутился, обнаружив, что на него пристально смотрит женщина лет сорока восьми. Блондинка, ширококостная и с морщинками на лице (после сорока у натуральных блондинок часто резко стареет кожа), она все еще была поразительно хороша собой. Не менее ослепителен был и огромный лабрадор, стоявший с ней рядом. Она подошла к нам, услышав разговор. Я сразу же узнала ее: та женщина, что заговорила со мной в лавочке мистера Нура и одобрила мои действия, когда я попыталась научить его вежливости. По реакции Серого костюма было видно, что ему очень не по себе. Стараясь не встречаться с ее осуждающим взглядом, он пробормотал:

— Я только высказал свою точку зрения.

— И в чем же она состоит?

— Я думаю, что это касается только меня и…

— Когда в прошлом году мне меняли кухню и перед моим домом стоял бункер, кто за одну ночь наполовину заполнил его своим барахлом?

Костюм был сражен наповал — ведь его публично поставили в неловкое положение. За короткое время, проведенное в Англии, я успела понять, что уязвленное достоинство считается здесь самым страшным бедствием для любого — поэтому таких ситуаций стараются избегать любой ценой. Но если от американца, попавшего в подобное положение, можно было ждать какой-нибудь любезности вроде «Не суйте нос не в свое дело», этот тип жутко побледнел, скукожился и лишь сумел выдавить:

— Говорю же, я просто излагал свою точку зрения.

На это моя добрая самаритянка с лабрадором улыбнулась ледяной улыбкой и с неподражаемой интонацией ответила:

— Я так и поняла. — Потом повернулась ко мне: — Нужен помощник, чтобы перетаскать остальные коробки?

— Да нет, я справлюсь. Но…

— Приятно снова вас повстречать, Салли… — Она протянула мне руку. — Салли, ведь верно?

Я кивнула.

— Джулия?

— Именно так.

Тип в костюме прокашлялся, словно объявляя о своем отбытии. После чего развернулся и поскорее укрылся в доме.

— Хорек, — шепнула Джулия ему вслед. — Неудивительно, что месяц назад жена от него ушла.

— Я не знала…

Она пожала плечами:

— Обычная семейная драма — с каждым может случиться. О, кстати, я слышала, вы стали мамой. Чудесная новость. Следовало бы заглянуть и поздравить вас, но я уезжала на целых два месяца, мы были в Италии с Чарли, сыном.

— Сколько ему лет?

— Четырнадцать. А у вас кто получился — мальчик или девочка?

— Мальчик, — улыбнулась я. — Джек.

— Поздравляю. Ну, бессонные ночи уже начались?

— Да нет… он пока еще не дома.

Я кратко рассказала ей все, что с нами произошло.

— Господи боже, — тихо сказала она. — Бедняжка, досталось же вам.

— Ему больше, чем мне.

— Но с вами-то сейчас все нормально?

— И да, и нет. Иногда я и сама не пойму.

— Может, пойдем ко мне, выпьем чайку?

— Я бы с радостью, но мне правда нужно Сейчас ехать в больницу. Все поняла, — ответила Джулия. — Но как-нибудь все же загляните. И постарайтесь набросать этому дурню как можно больше мусора в его бункер.

И она улыбнулась мне на прощание.

Последовав ее совету, я перекидала в бункер оставшиеся пустые коробки и вынесла четыре мешка строительного мусора. По пути к метро я улыбалась при мысли о том, что у меня появилась приветливая соседка.

В больнице я вела себя образцово-показательно. К великому моему облегчению, выяснилось, что Джека лишь ненадолго переводили наверх и он уже снова в обычном отделении для новорожденных. Палатная сестра посмотрела на меня внимательно — так приглядываются к людям с репутацией непредсказуемых.

Но я радостно ей улыбнулась и спросила;

— Сестра Макгуайр сегодня работает? Я бы хотела извиниться за то, что вчера так ужасно себя вела.

Палатная немедленно расслабилась. Жесты раскаяния, как правило, приводят к такому результату.

— Кажется, она взяла неделю отпуска, но когда вернется — я непременно передам ей ваши слова.

— Я еще хотела извиниться за то, что не появилась вчера вечером. Я… э… да что там, скажу честно, как есть. Я так устала, что просто уснула.

— Не беспокойтесь об этом. После родов нужно много времени, чтобы прийти в себя окончательно. А у меня для вас хорошие новости: вчерашнее маленькое осложнение оказалось сущей ерундой. Скорее всего, вы сможете забрать малыша домой уже завтра.

— Спасибо за прекрасную новость, — улыбнулась я.

— Ну а готовы вы сейчас его покормить? Он явно нагулял аппетит.

Изо всех сил скрывая неуверенность и беспокойство, я старалась улыбаться. Сестра пригласила меня проследовать за ней. Мы подошли к кроватке Джека. Он лежал на боку и громко плакал. Я напряглась в полной уверенности, что это реакция на мое приближение. Но постаралась не выдать себя и весело произнесла:

— Да, судя по плачу, он и впрямь проголодался.

Палатная сестра улыбнулась в ответ. Неловкая пауза — я замерла у кроватки, не очень понимая, самой мне доставать Джека или подождать, пока это сделает сестра Снова подозрительно глянув на меня, сестра жестом показала, чтобы я брала ребенка сама Влажными от напряжения руками я потянулась к Джеку. Кто бы сомневался, крики усилились, как только я его подняла.

Держи себя в руках, держи себя в руках, — твердила я себе. — И ради бога, постарайся не выглядеть испуганной.

Я прижала к себе Джека, немного покачала Крики стали еще громче. Я поскорее уселась на жесткий стул с прямой спинкой, расстегнула рубашку, высвободила левую грудь и сжала область вокруг соска в надежде выдавить хоть каплю молока, но ощутила лишь железобетонное затвердение.

Не думай об этом, просто дай ему грудь и постирайся не закричать. Сестра следит за каждым твоим движением.

Я бережно развернула голову Джека к соску. Едва обнаружив его, он начал усердно сосать. Но на этот раз его алчность принесла плод: словно маленький вакуумный насос, Джек сразу выбил пробку, и молоко полилось. И неважно, что его десны впивались в сосок, неважно, что мне с каждой секундой становилось все больнее. Главное, он ел.

— Вам немного больно, кажется? — спросила сестра.

— Ничего, терпеть можно, — ответила я.

Ответ был правильный, потому что сестра удовлетворенно кивнула и сказала:

— Ну тогда я вас оставлю.

Как только она скрылась из виду, я нагнулась к ушку Джека и шепнула:

— Спасибо.

— Через десять минут я приложила Джека к другому соску, и снова этот пылесосик вмиг прочистил все протоки, пробил все заслонки, и молоко потекло свободно.

Конечно, мне приходилось читать в популярных книгах по психологии о том, что физические зажимы могут приводить к зажимам психологическим. Вообще-то я скептически отношусь к подобным рассуждениям о связи тела и психики. Но вынуждена признать, что в то утро в больнице у меня было чувство, что пришло наконец освобождение и я выбралась из мрачного тупика, в котором находилась с самого рождения Джека.