Особый агент
Шрифт:
Следующую пещеру я узнал сразу. Ни с чем другим нельзя спутать окружающее нас со всех сторон сияние делийских самоцветов. Крупные кристаллы от густо-бордового, до прозрачно-розового цветов, сплошной мозаикой покрывают стены, потолок и пол уходящей вдаль расщелины.
– Эту пещеру нашли мы с Кеном, - шепнул я Тези на ушко, и чуткий Кюся тут же, обернувшись, уставился на меня в немом восторге.
– Я знаю!
– счастливо кивает она, - Кен рассказывал!
Убью гада!
Впереди светлеет овал выхода и мы выезжаем на красный песок пустынного пляжа. Ярко синее небо в пушистых кипах белоснежных облаков
Наш путь над ленивыми, маслянисто поблескивающими волнами ведет на заросший роскошной, буйно цветущей зеленью коралловый островок. Мелькнули над головами яркие, душистые кисти цветов, качнулась на лиане веселая обезьянка.
Просторная поляна в центре острова как ковром усыпана лепестками цветов, в тени высоких пальм в узорных подставках разгораются сдобренные благовоньями факелы. Быстро темнеющее небо вспыхивает на миг ярким закатом и крупные звезды незнакомым узором украшают темно-синее бархатное небо.
Чистые звуки свирели сначала очень тихо, затем, постепенно все больше набирая густоты и глубины, звучат со всех сторон, и на поляну медленно выплывают смуглые танцовщицы.
На них, кроме бус и лент, почти нет одежды, но ритмичный танец так гармоничен и прекрасен, что никому и в голову не придут грязные мысли.
А над поляной плывут, смешиваясь со сладким ароматом цветов, пряные струйки дыма.
Внезапно стройные парни в такой же лаконичной одежде выбегают из-под пальм и рисунок танца меняется. Теперь это танец - вызов, танец - спор, и вскоре девушки, проиграв шуточную схватку, ускользают под сень листьев. А в пенье свирелей вступает тихий рокот барабанов, и все убыстряясь, подгоняет танцоров, неизвестно откуда выхвативших дубинки. Теперь это уже не просто танец, это битва, это быстрые и точные выпады и такие же молниеносные отражения атак.
И вдруг, взорвавшись напоследок бешеным боем, смолкли барабаны и бросились врассыпную дуэлянты.
Под печальный перелив свирели медленно выплывают на поляну поникшие девушки и, взявшись за руки, в тихом хороводе плетут свой прекрасный танец. Только все тише звук музыки, все ниже скорбные руки.
С последним, тоскливым аккордом, танцовщицы на миг замирают в немом горе и падают ничком на цветочный ковер.
Дружный вздох вырвался из груди потрясенных зрителей, а диван уже взмыл над островом и летит в звездное небо.
– Вот бы так пожить!
– тоскливо тянет Кюся, бесстрашно глядя на проплывающие под ногами созвездья.
– Какие твои годы!
– Со вздохом отозвался Очил, и, едва зажегся свет, первым слез с дивана.
– Ну, Арт, спасибо! Такого я точно никогда бы без тебя не увидал! Пойдем мы, пожалуй, нам еще до пункта добраться нужно!
– Ночуйте здесь, свободных комнат полно!
– радушно предлагает Тези, но игроки, пряча глаза, упорно стоят на своем.
– Кюся, а ты то, куда торопишься?
– недоумевая, что его такое укусило, окликаю плетущегося сзади парнишку.
– Не, я с ними, - не оглядываясь, чуть слышно бормочет он.
Через несколько минут только мы втроем молча стоим на широком мраморном крыльце, провожая взглядами четыре тающих вдали силуэта.
– И даже напиться нельзя!
– с досадой скрипнул зубами Генз и, круто развернувшись, рванул в свою комнату.
–
Вот и делай после этого людям добро!- В сердцах со всей силы захлопываю за собой дверь.– Ты им не сделал добро, ты им его показал. А это не одно и то же.
– Жалостливо поглядывая на меня, вздыхает Тези.
– Когда мне мать показала свои записи, я чувствовала почти то же. Где-то вода и цветы, а вокруг меня только песок!
– Но я ведь вовсе не за этим!
– тяжко вздыхаю, уткнувшись в родное плечо, - Хотелось им стимул, цель в жизни показать, они же уже почти все про нас поняли! Еще несколько лет и мы их выведем в стадию самоочистки! Эти парни вполне доживут до путешествий в другие миры! Тем более с нашей медициной! Ты же знаешь, такие перемены обычно бывают при жизни одного поколения!
– Да я-то все поняла!
– нежно гладит меня по волосам Тези.
– И они поймут, не сразу, но поймут. Я знаю, тебе обидно, но им сейчас еще обиднее! Прости их, они по сравнению с тобой неразумные дети!
Я и сам это знаю, но как же нужно иногда, чтобы ты вот так, по волосам, и все поняла и все объяснила! И пожалела и утешила и успокоила! И была со мной и была за меня! И тогда я могу снова и снова и в грязь, и в бой, и с дубинкой, и с недубинкой, и я дойду куда надо и обязательно вернусь. А завтра утром просто все им объясню, надеюсь, поймут, ведь не дураки же?
Но утром оказалось, что объяснять практически некому. Все уехали.
Остался только Генз, да и тот был мрачен и неразговорчив. Мои объяснения выслушал, отвернувшись к окну и ковыряя в зубах веточкой. И ничего не сказал.
А когда мы шли на последнее испытание, он специально умчался вперед, что, впрочем, только придало в глазах зрителей правдоподобности интриге предстоящего поединка.
В этом уровне каждый за себя.
Я быстро решил девять из десяти обязательных заданий и, доведя до середины десятое, задумчиво уставился в монитор. Зрители, сидевшие за стеклом в зале и сделавшие ставки на меня, хватались за пузырьки с успокоительным и не очень. Те, что поставили на Генза, затаили дыханье.
– Начал десятое, но у него неправильно решено седьмое, - Сообщил голос Кена.
– А ты не можешь ему подсказать?
– тихо бурчу как бы в пылу размышлений.
– Как?
– Саркастически шипит друг.
– Ну, выдели ему на экране ответ!
– уже сделал! Ноль вниманья!
– Помигай!
– Помигал.
– Ну?
– Думает!
– Кен отключился.
Я сделал еще несколько действий и снова задумался.
– Он решил десятую и дописывает результат!
– Подстегнул меня Кен.
Я молниеносно закончил задачу и вскочил с места. Но Генз уже стоит у стола распорядителя, торжествующе усмехаясь.
Пожав плечами, подхожу туда же.
– Первым задание выполнил Гензил Тири!
– торжественно объявил Томас.
Мои болельщики взвыли так, что перекрыли радостные крики фанатов Генза.
Вторым - Артез Рази!
Рефери отправились проверять решение, а я спокойно уселся на стул, приготовившись ждать результат.
Через несколько минут Генза позвали к столу, и что-то начали объяснять. Я видел, как сбежала с его лица торжествующая ухмылка, как поникли плечи и побледнели щеки. Ну что ж ты так расстраиваешься из-за ерунды, лейтенант?