Особый отдел и пепел ковчега

Невдалеке от разбитых ворот, выехав правой стороной на тротуар, затормозил роскошный «Ягуар» с откидным верхом. В нём находилась затрапезного вида бабёнка, казалось, прыгнувшая за руль прямо из постели.

Ни от кого не таясь, она орала в мобильник, перемежая площадную брань угрозами в адрес высших государственных чиновников – одним сулила жестокие кары, другим просто обещала «не дать».

– Вот и хозяюшка явилась, – вполголоса сказал Кондаков, а когда машины поравнялись, любезно кивнул из окошка: – Привет, Клеопатра Петровна, неспетая песня моя…

Не отрываясь от мобильника, растрёпанная бизнес-леди ответила ему довольно фривольным жестом.

– А ведь начинала простой техничкой в Госплане, – спустя полминуты вздохнул Кондаков. – Мужской туалет убирала. Там и карьеру начала.

– Смелая… Без охраны ездит, – обернувшись назад, сказал помощник дежурного.

– Муж не позволяет, – сообщил Кондаков. – Ревнует к каждому столбу. А её ревновать то же самое, что склонять хорька к вегетарианству. Пустые хлопоты…

– А кто у неё муж? – не отставал любопытный сержантик.

– Могу сказать, но ты от удивления в штаны наложишь.

– Тогда лучше не говорите, – согласился помощник, а потом мечтательно добавил: – Вот бы в долг у неё попросить…

– Сколько? – будничным тоном осведомился Кондаков.

– Тысяч сто! Можно даже рублями.

– Ничего не получится, – покачал головой Кондаков. – Это не её уровень. Для Клеопатры Петровны деньги начинаются с миллиона. И даже не рублей…

К допросу приступили без промедления, едва вернувшись в отдел. Даже дегустацию трофейного вина отложили.

Осмелевший Христодулов всё время пытался выяснить причину своего ареста. Цимбаларю эта назойливость скоро надоела, и он сказал, уже не прибегая больше в вежливому «вы»:

– Уймись, кукольник! Не уважаешь нас, так уважай хотя бы свой статус правильного урки.

– Какого ещё урки! – возмутился Христодулов. – Не смейте меня так называть!

– Начинается… – Цимбаларь нахмурился. – Хочешь сказать, что ты вообще не сидел?

– Сидел, – вынужден был признаться Христодулов. – Не без этого…

– Так какого хрена ты сизым голубем прикидываешься? Твои статьи по прежним временам на высшую меру тянут!

– А вот тут, прошу прощения, неувязочка, – с горячностью возразил Христодулов. – Следствие ошиблось. Слава богу, суд во всём разобрался.

– Гражданин Христодуров… – вступил в разговор Кондаков.

– Христодулов! – немедленно поправил задержанный.

– Какая разница… Гражданин Христодубов, да будет вам известно, что следствие ошибается гораздо реже, чем суд. А если вы сумели сунуть кому следует барашка в бумажке или какими-то иными методами повлияли на решение суда, то кичиться этим не стоит. Не усугубляйте свою вину.

– Какую вину! – взмолился Христодулов. – Не знаю, за что меня забрали сейчас, но раньше на мне никакой вины не было! Ну разве самый чуток… Сейчас всё объясню. Следствием мне вменялось сразу три статьи. Кража госимущества, похищение человека и нанесение тяжких телесных повреждений. Рассказываю по порядку. Что украл – то украл. Тут не спорю. Теща, сволочь, подбила. Биотуалет ей, видите ли, на даче понадобился. У всех соседей есть, а она, сирота казанская, вынуждена выгребной ямой обходиться. Короче, достала она меня своими упрёками. Пришлось пообещать. Хотя сами понимаете, тратиться на такую чепуховину – грех. Эти биотуалеты прямо на улицах стоят. Особенно в праздники. Причём почти без охраны. Высмотрел я, значит, удобное местечко. Подобрал момент. Когда охранник куда-то отлучился, подогнал грузовик со стрелой и парочку туалетов в кузов погрузил. Бочком, естественно.

– Зачем же парочку? – поинтересовался Кондаков. – Тёща ведь один просила.

– Только не надо меня ловить на противоречиях! – осерчал Христодулов. – В мире, конечно, есть вечные ценности, но тёща к их числу не относится. А вдруг я другую семью заведу? Поэтому и туалеты брал про запас. Вот так совершилась кража… – Он тяжко вздохнул. – Теперь начинается похищение человека. В одном из туалетов оказалась старушка. Да не простая, а какая-то родственница нашего прокурора. Как она туда попала, никто толком ответить не смог. Ни следствие, ни суд, ни тем более она сама. Загадка века! Тем не менее уже где-то за Москвой старушка выбралась наружу и на полном ходу сиганула из машины. Естественно, получив при этом телесные повреждения. Когда дело возбудили, а случилось это уже на следующий день, всё оптом на меня и взвалили. Конечно, зачем Шамиля Басаева в Чечне искать, если здесь свой собственный террорист имеется. Главное, соответствующая галочка в отчёт… Хорошо ещё, что с судьёй повезло. Он с тем прокурором на ножах был и не позволил себя вокруг пальца обвести. Отделался я двумя годами поселухи. Уже находясь в заключении, заслужил условно-досрочное освобождение. Так сказать, вину свою осознал и твёрдо встал на путь исправления. Заодно отремонтировал в колонии всё, что смог, включая периметровую сигнализацию… Вот такие дела, граждане начальники. А вы сразу – урка, урка! Эти урки у меня сами поперёк горла стоят.

Для убедительности Христодулов чиркнул себя ребром ладони по кадыку.

– Это что же получается… – после некоторого молчания произнес Кондаков. – Вы не бандит, а вполне добропорядочный член общества. И, наверное, согласны оказывать правоохранительным органам любую посильную помощь?

– Конечно! – охотно подтвердил Христодулов. – Я и в зоне с оперчастью сотрудничал. Стучал, так сказать, куму. Но это, разумеется, между нами. Буду нужен вам – шлите повестку. А ещё лучше по телефончику брякните. Примчусь, как птица на крыльях. И не надо больше Мамаево побоище устраивать.

– Что ты, Саша, можешь сказать по этому поводу? – Кондаков покосился на Цимбаларя.

– Многое, – буркнул тот. – Но, учитывая твой тон, воспользуюсь авторитетом царя Соломона. Если не ошибаюсь, он сказал следующее: «Любому глупцу известно, что со временем ягнёнок превращается в овцу, но предугадать последствия своих собственных поступков не способен даже мудрец». Я слегка утрирую, но смысл, надеюсь, понятен всем… Каюсь, с гражданином кукольником перестарался. Перебор вышел. Но это не был пушечный выстрел по воробьям. Шакалам и крысам тоже досталось. По крайней мере, доверчивые покупатели тухлой селёдкой не отравятся.

– Этой не отравятся. – Кондаков повёл носом в сторону коробки, где до поры до времени хранились образцы конфискованной продукции. – А другой, может, ещё и худшего качества – обязательно. Думаешь, «Клеопатра» одна такая была?

– Дойдёт очередь и до остальных, – сказал Цимбаларь. – Лиха беда начало.

После горьких упреков, покаянных слов и глубокомысленных замечаний наконец-то перешли к допросу Христодулова, которого Кондаков упорно продолжал называть то Христодуровым, то Христодубовым, иногда и вообще Христоблудовым.

Первый вопрос был сформулирован предельно прямо:

– Электроникой занимаетесь?

– Занимаюсь, – не стал отпираться тот.

– Какой?

– Всякой.

– В том числе и связанной с оружием?

– Я же сказал, всякой.

– Вам не приходилось иметь дело с ракетными снарядами совокупного действия, предположительно изготовленными немцами в конце Второй мировой войны?

– Вы имеете в виду диверсионный гранатомёт «боте-патрон»?

– Допустим.

– Буквально на днях я получил такое предложение. Однако какие-либо детали пока не обсуждались.