Особый порядок

Ирина задумалась. Ей вспоминался недавний разговор. И вспомнила.

– Ну да, дядя, теперь я уверена.

– Уверена?

Она немного помолчала и утвердительно ответила:

– Уверена.

– Тогда я слушаю. Ты меня заинтриговала.

– Я?

– А кто же?

– Мудрикова, – последовал быстрый ответ.

– Кто? – будто не расслышав, спросил Андрей Иванович.

– Анастасия Алексеевна.

– Растолкуй мне, старику.

– Дядя, а как она тебе?

– Ой, племянница! Вижу, ты хитришь.

– Я просто не знаю, как сказать, – Ирина вздохнула и, собравшись с духом, объявила: – Она тебя любит!

– Кто? Анастасия Алексеевна? Мудрикова? – спрашивал Карлин. – Тебе, подозреваю, это сказал Николай? – Ну, он.

– А ему сказал, конечно, Илья?

– Наверно. А кто же, кроме него?

– Вот она где, цепная реакция.

– Я правду говорю, дядя. Она выследила тебя из окна своего дома, когда ты стал ходить к Одовцевым.

Карлин задумался. Наконец сказал:

– Прекрасно, когда кого-то любят!

– Прекрасно! – согласилась с ним Ирина.

– А чем чёрт не шутит? Вот возьму да женюсь на ней и перейду жить к ней, – сказал Андрей Иванович и улыбнулся.

– Шутишь, дядя? – рассмеялась племянница.

Карлин в лице переменился: лицо сделалось серьёзным и задумчивым. Андрей Иванович взглянул на племянницу. Ирина не знала, что теперь и говорить.

– Шучу я, шучу, хорошая моя.

– Эх, дядя, шутки у тебя.

– Согласен, такими вещами не шутят. Слушай-ка, тебе Николай случайно не проговаривался, есть ли у Ильи подруга какая-нибудь?

– Нет.

Но это был неуверенный ответ. Андрей Иванович вновь задумался.

– Хотя вот был недавно случай один, – продолжила она. – Однажды он с Аней находился на улице…

– Подожди, кто – он? Николай или Илья? – спросил Андрей Иванович, перебив её.

– Кто?.. Николай. Так вот, они находились на улице недалеко от своего дома и разговаривали между собой. Разговор вдруг завёлся об Илье. А сестра, не думая долго, ляпнула: «Он не в моём вкусе». Как раз в это время сзади подходил Илья – был близко, и не услышать нельзя было. А услыхав, он вдруг переменился в лице и неодобрительно фыркнул.

– Между ними есть что-нибудь?

– Ничего, – ответила Ирина.

– А тебя он по-прежнему встречает и провожает?

– Кто? Илья?

– Он.

– Иногда встречает.

– Смотри, как бы чувства твои не повеяли в другую сторону, – улыбнулся Андрей Иванович.

– В какую сторону, дядя?

– В сторону Ильи.

– Ну вот ещё… – не договорила она.

Андрей Иванович оказался в нерешительности, он не знал, о чём теперь говорить. Вот умница Ирина!

– Дядя, а из любви правда бывают убийства? – спросила она, думая, что спрашивает какую-то ерунду.

– Это ты откуда взяла?

– В книгах написано.

– Начиталась-таки… Бывает, конечно.

– А ты часто выезжал на убийства?

– Хватало. И зачастую происходили ночью. Как известно, тёмные делишки творятся в тёмное время… Всякое бывало: кто из любви, по ревности своей, кто по глупости. Всякое бывало… Вот случай был один. Помнится, я учительствовал тогда, был ученик у меня с длинным языком – пакостный на язык. Как-то раз я разозлился на того ученика во время урока: достал он меня своей наглой болтовнёй. А уже по школе ходила молва про меня, что у меня паршивый язык: если я что скажу, то обязательно случится. И сказал я ему на уроке, а этого никак делать не следовало: «Знаешь, друг, у кого язык длинный, у того жизнь короткая. Точно я тебе говорю, что напорешься на кого-нибудь со своим языком». Он изменился в лице, правда ненадолго, но долго на меня злился. На язык оставался он по-прежнему пакостным. Через год я оставил школу. Стал служить в милиции криминалистом. Так вот, через год после моего ухода из школы он вышел из неё, сдав кое-как выпускные экзамены. Шло время – прошло ещё два года. И каково было моё удивление, когда мы со следственно-оперативной группой прибыли на место происшествия и обнаружили труп молодого человека – того самого, которому я некогда напророчил короткую жизнь. Нашли его зарезанным: глубокая рана была в боку. Мучился какое-то время бедняга, напоровшись на нож. Нашли и преступника скоро. Стали разбираться, и выяснилось, что виной был того самого пакостный язык: не стерпел убийца оскорбления.

– Эх, – вздохнула Ирина и процитировала поэта: – «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся…»

– Как это верно, – согласился Андрей Иванович. – Надо прежде думать, а потом только говорить или делать. Такова вот мораль… Однако «и нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать», – закончил он цитирование.

На этом они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

Андрей Иванович разобрал постель и нырнул под одеяло, точно ребёнок. Какое-то время оставался лежать на спине.

«Значит, Мудрикова? Женщина, в принципе, премилая; я бы даже сказал больше… Эх, понесло меня, старика! Что ж, Анастасия Алексеевна, ждите меня завтра у себя. Обязательно приду. Ведь надо наконец-то познакомиться лично», – сказал он мысленно самому себе и повернулся на бок лицом к стене. Таким образом он любил засыпать.

V

Чудесный выдался день. Как там у нашего классика? «Мороз и солнце; день чудесный!..» Звонко под ногами скрипел снег. Андрей Иванович шёл к Мудриковой. Он испытывал юношеское волнение перед предстоящим свиданием. Кто его знает, что оно даст? Однако следует сказать, что Андрей Иванович не имел при себе какого-либо плана, о чём станет с ней говорить. Он полагался на обстоятельства: пусть будет так, как пойдёт само собою. Такое попустительство было чем-то новым, несвойственным для него.

Карлин вошёл в дом. Хозяйка была восторженно удивлена, когда увидела гостя. Ей сразу захотелось с ним заговорить, но вдруг почувствовала, что не может говорить.

– Никак не ждали меня? – неуверенно спросил он, и одновременно в нём проявилось некое нахальство. – А я вот, как видите, заявился. Здравствуйте, Анастасия Алексеевна.

– Да, – наконец непонимающе и чуть слышно произнесла Мудрикова.

– Что «да»? – спросил гость, снимая с себя верхнюю одежду.

– Здравствуйте, Андрей Иванович, – сказала хозяйка, когда пришла в себя.

Карлин стоял в прихожей, он не мог решиться, куда ему проходить – в зал или на кухню. Куда предложит пройти хозяйка? И она предложила в зал.

Долго между ними разговора не получалось. Наконец он решился спросить:

– Слышал, что Илья Новый год встречать будет в деревне.

– Будет в деревне, вместе с Николаем поедут.

– А вы?

– Я тоже. Только позже. В самый последний день.

– И как долго там будете?

– Буду дня два: в доме печку кому-то топить надо.

– А Илья с Николаем?

– О-о-о, – махнула она рукой, – долго они будут, до самого Рождества. Вы же ведь знаете, какие они друзья. – Разумеется, – продолжал Карлин с некой завистью. – А хорошо в деревне.

– И не думайте, Андрей Иванович: мало чего там хорошего теперь, скажу я вам.

– Почему так?

– Сразу не ответишь. Пожить там нужно, чтобы узнать.

– А я пожил бы.

Хозяйка жадно смотрела на гостя и, казалось, была если не счастлива, то, вероятно, в радостном настроении. Замечу, что слова «счастье» и «радость» не всегда одинаковы по значению. Андрей Иванович, мало-помалу разговорившийся, по-прежнему испытывал внутреннюю скованность и неуверенность, мешавшие ему оставаться последовательным. Отчего разговор получался незавершённым, ломаным. А Мудрикова видела, как Андрей Иванович от того мучился. Трудно объяснить мне, мужчине, почему женщине так важно, когда мужчина пребывает в смятении, когда мучается он. А вместе с тем как она умеет успокоить и утешить его! Может быть, им этого и нужно.