Осознание

– Я не буду тебя убивать… пока… если будешь отвечать на мои вопросы, – сказал Эдвард, чуть ослабив пальцы и позволив ей нормально дышать, – Ты меня привела в этот лагерь! Зачем? Чего ты хотела добиться?

– Кого угодно, но не тебя, – прохрипела девушка, все-таки открыв глаза, в которых читалось отчаяние обреченного. Словно сообразив, что сопротивляться бесполезно, девушка, держась за его руку своими двумя ручками, смотрела на него, не моргая, – Кого угодно, но не тебя! Ни за что! Никогда бы я не привела тебя сюда! Никогда! Тут нет места для таких, как ты!

– Тогда почему я здесь? – прошипел Эдвард, внимательно глядя в ее глаза, в которых все больше и больше просыпался ужас, животный и бессмысленный, отметавший в сторону остатки логики и парализующий волю. Конечно, он мог ее напугать, но не думал, что настолько сильно, и даже был немного удивлен, – Почему я здесь? Я не просил, чтобы меня притащили сюда!

– Не просил, – кивнула гибрид, – Отказывался, но я все равно тебя привела. Мне так сказали… Сказали, и я не могла отказать…

– Кто сказал? – Эдвард вдруг понял, что далеко не все так просто, как ему показалось с первого взгляда, – Кто тебе сказал привести меня сюда?

– Я не знаю, – заплакала девушка, снова отворачиваясь и закрывая глаза, – Я правда не знаю! Видела только свет, очень яркий, но не ослепляющий. Он пришел ко мне и сказал, что я должна привести человека из далекого мира сюда, и что это обязательно нужно сделать. Больше ничего не объяснял, но я не могла отказаться, словно меня подталкивали… Я чуть не сошла с ума от ужаса, когда увидела твой мир и… и увидела тебя… хотела сбежать, но не могла… Смогла уйти только с тобой…

– Тебя послали за мной? Кто? – Эдвард вдруг понял, что теперь уже сам не понимает ситуации. То, что могло оказаться ключом на пути его возвращения, на деле оказалось лишь еще одним маленьким узелком в общей мешанине загадок «Совенка», выводя к куда более сложным вопросом и сторонним областям, напрямую не касавшихся этого лагеря.

– Я не знаю! – почти что закричала девушка, – Оставь меня! Я не могу больше видеть это! Оставь! Я не могу! Слишком близко! Слишком тяжело!

– Что? – удивился Эдвард, – Что еще ты видишь?

– Я вижу корону из огня и ужаса, что держит над тобою Смерть, – прохрипела девушка, заставляя себя открыть глаза и посмотреть Эдварду в глаза, – Как она довольно смотрит на тебя, словно на родного сына. Я вижу, что твои руки черны от пролитой крови, и земля под тобой горит и рассыпается от каждого шага, не в силах выдерживать тяжесть твоих грехов. Я вижу множество человеческих душ, что сплошной пеленой смертей стелются на твоем пути. Таким как ты, нет места в этом лагере! Здесь должны быть те, у кого еще есть надежда, которые могут найти новый путь! У тебя нет другого пути! Пожалуйста… отпусти меня… слишком много боли, слишком много страха, я не вынесу…

– Так ты псионик, – понял Эдвард, уже совсем по-другому глядя на этого гибрида, – Странный у тебя дар… Такого про меня еще не говорили, – он отпустил девушку и отошел на шаг назад, – Значит, ты видишь образами… И видишь мою душу. Тогда посмотри еще раз, но только очень внимательно, чтобы увидеть детали. Посмотри, что же такое моя душа на самом деле…

Девушка упала на колени, все еще всхлипывая и давясь слезами, но все-таки подчинилась и, прижав свои кошачьи ушки, посмотрела на Эдварда своими большими желтыми глазами. Вертикальные зрачки расширились, словно от страха, и она крепко вцепилась своими маленькими ручками в землю, собирая и разрывая пальцами траву, но все же не отводя взгляда.

– Страшно, – сглотнула девочка, все-таки закрыв глаза через пару минут, – Очень страшно. Я прежде не видела таких, как ты. Твоя душа почти мертва, в ней слишком много ран. Боль потерь и жажда мести, разочарование и отчаяние, ненависть и жестокость… какой же путь надо было пройти, чтобы стать таким. Ты потерял любимую и мстил за нее, позже отчаялся и бросил вызов тому, кто не может быть побежден… Зачем? Зачем ты все это делал? – девушка смотрела на него с искренним страхом, не понимая, как можно превратиться в подобного монстра, но Эдвард в ответ только горько усмехнулся.

– Мой мир жесток. Гораздо страшнее того, в котором живете вы. Скажи, неужели ты больше ничего не увидела? – Эдвард чувствовал, что в нем было что-то еще, пусть совсем маленькое и слабое на фоне всего остального, творившегося в том, что еще могло называться его душой. И все же это что-то еще оставалось в нем, подталкивая изнутри, заставляя действовать иначе, чем прежде, мыслить совершенно другими категориями и, главное, пробуждая в нем давно забытые чувства.

– Я видела… ты полюбил… полюбил уже здесь, – кивнула девушка, – Я не верила, что такой человек, как ты, способен на что-то подобное. И все же, ты полюбил одну из девушек этого лагеря… и ради нее ты готов на все…

– Я не знаю, что это за место, но оно действительно изменило меня, – кивнул Эдвард, – и я понимаю, что ты меня сюда привела, так что сможешь и вывести отсюда.

– Нет, – покачала девушка головой, – я не могу. Отсюда сами находят выход, я могу только наблюдать, но не более того. Ты должен сам найти выход отсюда…

– Но как-то ты меня все-таки привела сюда! – уже жестче повторил Эдвард, – Значит, есть проход за пределы этого мира! А раз им можно воспользоваться в одну сторону, то точно так же можно использовать и для прохода в другую сторону. Ты должна меня вывести отсюда… Я не уйду отсюда без Алисы. И если ты псионик, то ты должна это понять.

– Уйдешь, – покачала головой девушка, – Все, кто действительно смогли отсюда уйти, ушли одни. Они могут найти любимых снова, в своем мире. Эти лагеря не для того, чтобы люди находили любовь, а для того, чтобы попавшие сюда изменились…

– Значит, отсюда уходят? – спросил Эдвард, – Каким образом? Как?

– Я не знаю, – девушка снова покачала головой, – я не понимаю этот мир точно так же, как и ты. Я просто в нем есть… Всегда, с самого начала, с того самого дня, как себя помню, я была здесь и приходили разные люди. Порой их становилось много, а порой совсем мало. Иногда они уходили, но потом возвращались вновь… И так очень долго. Очень… настолько долго, что я даже не могу вспомнить, когда все началось. Пожалуйста, не смотри на меня так… мне больно… – прошипела девушка, пытаясь от него отодвинуться, – Эдвард, задумавшись, сверлил ее взглядом, почти забыв, кто она такая. Псионики были большой редкостью даже в его мире, и их дар действительно был очень полезным, позволяя буквально видеть человека насквозь, но оборотной стороной медали было то, что человеческие эмоции и настрой они чувствовали буквально на физическом уровне, как человек чувствует жар или холод. И чем сильнее эмоциональный настрой, тем сильнее это чувствует псионик. Кем это девочка ни была, но, видимо, из-за общей фоновой ситуации в лагере воспринимала Эдварда в разы сильнее, чем кто-либо другой с подобным даром.

– Хорошо, – он отвернул взгляд в сторону, – А как ты приводишь людей сюда? Как ты отбираешь тех, кто может сюда попасть или нет?

– Я не знаю… я просто вижу их, и потом привожу сюда. Они разные, некоторые настолько, что их потом становится много. И у одних есть шанс выбраться, а у других нет, и я никак не могу им помочь. Могу только наблюдать… не помочь… И никогда раньше не было такого как ты… такого злого…

– Я не злой, – Эдвард покачал головой, – просто то, что в этом мире называют злом, у нас называют необходимостью. А то, что называют злом у нас… в вашем мире такого не видели, иначе он был бы слишком похож на мой.

– Я видела тьму… страх… боль… твой мир ужасен… – кивнула девушка, – Почему ты хочешь туда вернуться? Зачем тебе туда?

– Я дал клятву своим людям, что никогда их не оставлю. И даже если ради этого придется умереть, я не откажусь от того, чтобы ее выполнить. И я не хочу оставлять здесь Алису одну… – он вздохнул и сел напротив этой девочки, разрываясь душевно от того выбора, что ему предстоял, – Я видел, что бывает в таких лагерях, во что превращаются их пленники. И ни за что не позволю, чтобы какой-нибудь подобный психопат появился и в этом… если я уйду отсюда… если…