Осознание

– Это не ко мне вопрос, я лишь перевозчик. Это надо там спрашивать, – он показал на тот берег, к которому сейчас пристали. Белоснежно белый, с небольшим ручейком, идущим из горы, откуда река брала свое начало, – твой берег.

– Мой? – Эдвард удивился, но перевозчик только кивнул безглазой головой.

Здесь берег, казалось, состоял из сплошного света, сотканный из солнечных лучей. Только река, здесь еще чистая и прозрачная, давала возможность хоть как-то ориентироваться в реальности.

– Ты пришел… – из света выступила человеческая фигура, больше всего похожая на контур из того же самого солнечного света, чье лицо не было никакой возможности разглядеть, – Я ждал тебя…

– Ты… – начал было Эдвард, но следующие слова просто застряли в горле, словно их остановила невидимая рука.

– У меня тысячи имен, и ни одно из них не истинно, но ты знаешь меня как Отца, – ответило стоящее перед ним существо.

– Отец… – Эдвард многое успел увидеть в своей жизни, но от этого существа исходила аура такая силы и мощи, перед которой даже сильнейшие из монстров, каких встречал, казались слабыми мотыльками, так что сомневаться в его словах не приходилось, – Я не думал, что увижу когда-нибудь тебя…

Он встал на одно колено и склонил голову, признавая превосходство своего собеседника.

– Встань, есть вещи, которые ты должен услышать, – Отец позволил ему подняться, – Во-первых, почему ты здесь… Я следил за тобой, поскольку выбрал тебя своим посланником в твоем мире, и путь был предопределен еще задолго до твоего появления на свет.

– То есть… – Эдвард снова попытался начать фразу, но снова был прерван.

– Все, через что ты прошел, было предопределено заранее, – закончил сам его фразу Отец утвердительным тоном, – Это не значит, что я вел тебя, для этого у людей есть собственная душа, но ты строго следовал по тому пути, каким должен был пойти.

– Значит…

– Да, смерть твоей возлюбленной должна была произойти, чтобы ты смог идти дальше, – снова закончил за него высший демиург, – И те войны, которые ты начинал, и те, кого ты терял. Все это должно было случиться, чтобы ты в итоге совершил предначертанное.

– Ты превратил меня в монстра, – обвинил его Эдвард, – Я помню, что творил. Ради высшей цели… ради будущего… ради мести… скольких я убил… И все потому, что ты решил за меня?

– Ты должен был совершить то, что совершил, – указал ему демиург, – ты изменил мир и очистил его, теперь все начнется заново. Именно этого я и ждал от тебя.

– Я убил миллиарды…

– Больше. Намного больше, – напомнил ему Отец, – И все же, это было твоим путем, и ты его прошел достойно. Лишь однажды ты был готов сорваться. Ты потерял ту цель, за которой шел. И пришлось тебе снова напомнить… Ты помнишь?

– «Совенок»? – полуспросил-полуответил Эдвард, – Это ты меня туда отправил?

– Да, – согласился демиург, – Ты должен был снова обрести надежду. Вернуть себе душу, которую же сам и уничтожил. Вспомнить еще раз, что значит быть человеком. И выстоять там, где без надежды не смог бы даже просто выжить. Правда, из-за демона пришлось вмешаться еще раз… тот совенок, помнишь? И оружие… но ты все равно справился.

– Ты забрал у меня сначала одну любимую… – спокойным тоном вспомнил Эдвард, – А потом просто поигрался, чтобы я снова вспомнил, что это значит? И забрал потом и ее тоже?

– У тебя была цель, – напомнил ему демиург, – Ты должен был пройти путь до конца. Пусть нелегкий, но от этого зависела судьба всего, даже этой реки…

– Если ты настолько всемогущ, то почему сам не вмешался, если это так важно? – уважения к этому существу Эдвард не чувствовал, наоборот, хотелось услышать, как ломается его шея. Получается, что все это время был простой марионеткой, которой пользовались как хотели, а теперь так просто говорят об этом.

– Я не мог… тогда, – демиург спокойно признал собственную слабость, – я мог лишь направлять, остальное же приходилось делать смертным самим. Вы удивительные сознания, способные выживать даже там, где это невозможно, но даже на общем фоне ты выделялся…

– Что тебе от меня надо теперь? – спросил Эдвард прямо, – ты и так забрал у меня все. И пусть даже ты определил этот путь для меня, но я его прошел. Все закончилось, все мертвы… Почему даже сейчас ты не можешь меня отпустить?

– Поскольку ты не выполнил клятву… Помнишь ее? – было непонятно, то ли демиург сочувствует, то ли, наоборот, издевается.

– Алиса… Я помню ее. Всегда помнил… Я поклялся ее найти, но так и не смог, – Эдвард опустил голову, и произнес последние слова с особой ненавистью, – Был занят.

– Настало время… – сказал Отец, – помнишь, что она тебе говорила? Каждый достоин второго шанса…

Эдвард не успел даже ничего сказать, как оказался на улице какого-то городка под темным ночным небом. Небольшие блочные домики, зеленые газоны и растущие деревья, редкие пешеходы в легкой одежде, прогуливающиеся небольшими компаниями или поодиночке. И небольшой навес с жестяной крышей, рядом с которым стоял столб с номерным знаком «четыреста десять». К нему как раз подъезжал одноименный автобус. Эдвард с трудом верил своим глазам, но оттуда вышла Ольга Дмитриевна, потягиваясь от усталости. Обернувшись по сторонам, она отошла в сторону, и из салона веселой гурьбой посыпались пионеры, знакомые до боли, и одно их появление наполняло радостью его сердце. Он уже даже думать забыл, что сможет когда-нибудь их увидеть снова, но вот они здесь, совсем рядом, и с ними…

– Алиса! Алиса! – закричал Эдвард, увидев, как из салона, самой последней, медленно и неохотно выходил его прекрасная рыжая разбойница, с трудом волоча тяжелый чемодан, – Алиса! Я здесь!

Никакой реакции, девушка словно не видит его, и тогда кидается вперед, хочет оттолкнуть стоящего на пути Электроника, о чем-то живо болтающего с сейчас улыбающейся библиотекаршей Женей, но рука свободно проходит сквозь него, как сквозь туман.

– Что? Иллюзия? – мир снова рухнул. Всего лишь красочная картинка, слабый отпечаток чьего-то воспоминания, стоящий перед ним. Никакой реальности здесь нет. Можно только наблюдать, как грустную и хмурую Алису берет за руку Лена и что-то говорит. Девушка слабо кивает и пытается улыбнуться, но явно лишь для того, чтобы не расстраивать подругу. Эдвард пытается хотя бы вслушаться, но слова смешиваются в простой гул, словно их и нет на самом деле. Только шум…

Он снова стоит на той же улице, на том же месте, только теперь здесь небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, и с неба льет дождь, но капель он не чувствует. Та же остановка, то же место, только теперь Алиса стоит под крышей и напряженно смотрит на дорогу, чего-то ожидая.

– Алиса… пожалуйста… услышь меня… – Эдвард пытается ее коснуться, но рука все равно проваливается, не чувствуя никакой опоры, – лишь иллюзия…

К остановке опять подъезжает автобус «четыреста десять», и девушка даже вытягивает шею, пытаясь разглядеть выходящих из салона, но вот двери снова закрываются, и машина едет дальше, а она опять остается одна. Еще несколько минут ждет, прежде чем развернуться и уйти.

Снова та же остановка. Только теперь деревья стоят лысые, без единого листочка, сгибаясь под порывами ветра, а Алиса стоит на остановке, кутаясь в воротник теплого пальто. Снова тот же автобус, и снова она уходит, не дождавшись того, кого ждет.

Снова и снова, раз за разом мелькают картинки. Трижды выпадает белый снег, приходя на смену теплой погоде, трижды снова начинается теплое лето, трижды Алисы встречает смену из «Совенка», о чем-то в последний раз спрашивая вожатую и каждый раз уходя с расстроенным видом.