Осознание

Конкретика пошла чуть позже, когда Ольга Дмитриевна, покончив со вступлением, перешла к делам насущным лагеря «Совенок», и Эдвард едва подавил в себе вздох разочарования, когда услышал собственное имя.

– Сегодня к нашему дружному пионерскому коллективу присоединился еще один новый товарищ, к сожалению, опоздавший к началу смены и приехавший только сегодня, – протянув руку в его сторону, сказала Ольга Дмитриевна, – Эдвард Тристан, наш новый друг и товарищ, давайте поприветствуем его! – сказать, что выделяться он не хотел, значит, ничего не сказать, но Славя толкнула его локтем и сделала суровое личико, заставив выйти на два шага вперед и повернуться к строю лицом. Множество лиц в одинаковой форме, так похожие друг на друга и в то же время столь различные, сейчас улыбавшиеся и хлопавшие ему в знак приветствия. Оставалось только помахать в ответ, и можно возвращаться в строй, где в знак награды получил еще одну довольную улыбку от Слави. Только на этом вожатая явно не собиралась прекращать свои издевательства над ним.

– Сегодня, как и каждое утро, мы поднимаем флаг нашей Родины над нашим лагерем, – торжественно сообщила она, указав на пустующий флагшток неподалеку от памятника Генды, – Честь сегодня поднять флаг над «Совенком» принадлежит помощнице вожатой Славяне и нашему новому другу, Эдварду.

Сомнительная честь поднимать незнакомый флаг незнакомой страны, но сейчас он не имел даже шансов возмутиться, Славя толкнула его тихо, но уверенно, веля идти следом к флагштоку, где уже на явно специально приставленной табуретке лежало, прицепленное к тросику, алое полотнище с небольшим золотым гербом в верхнем левом углу, перекрещенные серп и молот, настоящее издевательство над геральдической символикой, как подумал Эдвард, беря его в руки. Тяжелое, неоднократно стиранное, но все равно захватанное и уже начинавшее выцветать на ярком солнце полотнище сразу же пробудило в нем целую бурю воспоминаний, стоило только его коснуться. Он уже видел алый флаг, но не в таких обстоятельствах и в других условиях. Тогда, кажется, лично поднимался на башню отбитого у бунтовщиков королевского дворца, собственноручно срубив такое же полотнище, только без герба, чем и ознаменовал окончательное подавление восстания, хотя расстрелы пленных и поиски сбежавших продолжались еще несколько дней. А теперь вот даже должен гордиться тем, что поднимает такое знамя… Жизнь любит подобные повороты.

Славя дождалась начала торжественной музыки и гимна, прежде чем начала подъем, постепенно высвобождая флаг из рук Эдварда. Музыка и слова сливались почти воедино, а голос талантливого певца, исполнявшего гимн, пробирался буквально до самого сознания, заставляя содрогнуться каждую клеточку нервной системы. Такие моменты, даже в столь обыденных условиях все же создают какую-то ауру торжественности и величественности, захватывавшее душу каждого. Пионеры подтянулись и подобрались, постепенно задирая голову все выше и выше, следуя взглядом за флагом, пока тот, наконец, не достиг высшей точки, где и остановился, развеваясь на слабом ветерке. Даже Эдвард прочувствовал общий момент, придя в себя только тогда, когда флаг остановился, а опустив взгляд, пересекся с восторженным взглядом Слави, радостной настолько, что никак не могла сдержать довольной улыбки.

Другие пионеры первого отряда, как он заметил, реагировали не столь живо. Та же Ульяна, как только кончилась музыка, снова начала вертеться во все стороны, ища развлечений, Электроник постоянно куда-то оглядывался, а стоявший рядом с ним парень почти такого же роста и возраста, только в больших очках с роговой оправой, полностью погрузился в себя, не реагируя даже на толчки со стороны Ульяны. Алиса отвернула взгляд, как только посмотрел на нее, и у Эдварда опять начало портиться настроение, а мысли снова поплыли куда-то не в ту сторону. А рядом с ней стояла Лена, выглядевшая так, словно думать ни о чем не могла, кроме как о шансе как можно быстрее исчезнуть из такого большого скопления народа.

Возвращаться в строй уже не надо, просто стояли со Славей рядом с флагштоком, пока Ольга Дмитриевна рассказывала, какие же необычайные мероприятия ожидают пионеров на этой неделе. Как и предсказывала Алиса, ничего даже близкого к слову «интересное» там не было, начиная от уборки территории и заканчивая дискотекой в пятницу, ближе к концу семидневной, как подсчитал Эдвард, недели, проводившейся здесь в конце каждого этого семидневного цикла. Продиктованное по дням расписание позволило еще узнать названия и последовательность дней недели, как их здесь отсчитывали, так что хотя бы с этим путаницы больше не возникнет. Эдвард стоял по привычке, вытянувшись и заложив руки за спину, как и любой офицер на парадном построении, тем более, командующий, хотя сейчас стоял далеко не в центре и не перед своими войсками, вслушиваясь в речи вожатой, объявлявшей расписание на неделю, а когда все закончилось, с облегчением вздохнул, но не сразу сообразил, что в пионерлагере нет команды «разойтись», и линейку покинуть можно уже тогда, когда Ольга Дмитриевна закончит со своим ораторским искусством.

– Эдвард, – позвала Славя, когда пионеры начали расходиться с площади так же неорганизованно, как и собирались здесь. Надеясь, что ничего более ужасного, чем уже произошло, ему не грозит, он спокойно последовал за девушкой, но сквозь зубы выругался, когда увидел Ольгу Дмитриевну, явно ожидающую их появления. Конечно, делать было нечего, и пришлось предстать пред ней, пока Славя на несколько минут отвлекла внимание вожатой какими-то организационными вопросами, касавшимися этого дня. Говорила тихо, так что Эдвард едва слышал этот разговор, хотя даже не вслушивался, вместо этого бегая глазами по площади в поисках чего-то, на чем хотя бы можно взгляд задержать. И обнаружил Ульяну, как всегда, в своей яркой красной футболке, бросившейся к нему через всю площадь, не замечая остальных пионеров, каким только и оставалось, что испуганно шарахаться в стороны от этого реактивного снаряда, пущенного цели.

– Ну чего стоишь! – не обратив ни малейшего внимания на Ольгу Дмитриевну, мелкая потянула Эдварда за руку, – Пошли! Тут все равно больше делать нечего! – ее энергетика, бившая через край, просто поражала. Возникало ощущение, что эта девочка живет на одних энергетиках и все равно не успевает сделать всего задуманного. Эдварду пришлось одернуть ее за руку, заставив успокоиться хотя бы на минуту, а самому получить возможность узнать, что вожатая хочет от него в этот раз.

– Ульяна, отстань от человека, у него важное дело, – строго сказала Славя, но это оказалось не так эффективно, как взгляд Ольги Дмитриевны, буквально пришивший девочку к одному месту.

– Эдвард, я, конечно, все понимаю, первый день смены после приезда, новые друзья, – улыбнулась вожатая, – только для тебя, как новенького, есть еще одна очень важная задача. Это обходной лист, – ему в руки попал листок бумаги форматом не больше тетрадного, где от руки был написан небольшой пронумерованный перечень мест в лагере, про часть из которых он уже слышал от местных, – Тебе надо пройти по всему пунктам и отметиться там. Может быть, найдешь и себе что-нибудь по интересам, – Ольга Дмитриевна улыбнулась, – поучаствуешь в общественной жизни… И, кстати, ты молодец, что уже успел дойти до медпункта…

– И насколько срочно все это необходимо заполнить? – спросил Эдвард, аккуратно сложив листок и положив к себе в карман. Бюрократия процветала и здесь, необходимость обойти весь лагерь для нескольких ничего не значащих подписей и потерять на этом большое количество времени была ярким тому проявлением, но спорить с Ольгой Дмитриевной бесполезно, а особенно портить свою репутацию в лагере скандалами по подобным ничего не значащим причинам ему не было никакой нужды. Может быть, такой обход позволит ему заглянуть в те места, которых еще не видел, быть может, получив еще пару столь необходимых сейчас зацепок для решения всей этой головоломки. Ответы всегда на виду, необходимо только уметь правильно задавать вопросы, чтобы их обнаружить.

– Чем быстрее, тем лучше, – улыбнулась Ольга Дмитриевна, – Здесь не так уж и много, за сегодня должен управиться, если отлынивать не будешь, она еще что-то хотела добавить, но Эдвард уже желал абстрагироваться от этого разговора как можно быстрее, равно как и закончить с этим заданием.

– Так точно, принял к сведению, – кивнул он, – Приступлю тогда прямо сейчас, если нет никаких других распоряжений, – Ульяна, так и стоявшая рядом, раздраженно дернула его за рубашку, напоминая о своем существовании и данном обещании. Фраза о том, что сейчас вместо этого пойдет с обходным лицом по лагерю ее, кажется, зацепила, о чем свидетельствовало и весьма недовольное выражение лица.

– Если хочешь, можешь взять с собой провожатого, – добавила Славяна, снова потянувшись пальцами к косе. Кажется, она была не против пойти вместе с ним, да и сам Эдвард с удовольствием выбрал бы ее компанию, но вряд девушка ли одобрит его маршрут, предполагавший первоначальные поиски Алисы, уже успевшей исчезнуть из поля зрения по окончании линейки.

Он чувствовал, что они что-то недоговорили, и почему-то закончить этот диалог казалось очень важным, ничего с собой поделать при этом не мог. Упорно засевшая глубоко в голове мысль об обиженной Алисе все время сбивала его с толку, не давая сосредоточиться ни на чем другом. Сейчас уверял сам себя, считая логичным окончательно разобраться в этой ситуации, уже неоднократно убеждаясь прежде, что нельзя оставлять за спиной человека, чем-то на тебя обиженного. Обида дает отличную почву для злости, которая может дать достаточный толчок, чтобы человек сорвался со своего обычного настроя, и в такие моменты был способен на все, что угодно, от попыток отомстить до предательства. И, в чем даже сам себе не желал признаваться, ему не нравилось видеть Алису расстроенной. Любая из тех девушек, с кем уже успел познакомиться, выглядела гораздо милее и краше, когда улыбалась, нежели чем даже слабая тень грусти накрывала их лицо.