Ост-Индский вояж

— Сафрон, кажись дождь собирается хлынуть, — заметил Аким, поглядывай на небо, готовое разразиться ливнем. — Может, лодку вытащим подальше и перевернём, пока можно это сделать? Всё затишнее будет. Гляди, наша птичка дрожит от холода и страха. Давай, а?

Сафрон согласился, и все дружно напряглись и подвинули лодку шагов на пять выше линии волн. Перевернуть оказалось делом полегче. Нашли старые чурбаки, подложили под нос и можно залазить, благо песок был ещё сухой. Ветер дул в корму и внутри было тесно, но относительно тихо и значительно теплее.

— Костерок бы запалить, — мечтательно молвил Гераська. — Обсушиться хорошо бы. Продрог я, да и вы все, казаки.

— Дождь уже начинается, — ответил Аким грустно. — С костром не получится.

И верно. Крупные капли забарабанили по днищу и через минуту страшный ливень обрушился на лодку. Всюду стало мрачно, видимость сильно уменьшилась.

Казаки старались насыпать песчаные валики, чтобы вода не проникала под лодку. Получалось, но плохо. Вскоре и внутри лодки было мокро, зато сверху не текло.

Данил старался как-то помочь женщине избежать мокроты, согреть и прижал её к себе, хотя сам был мокрым и холодным. А она вяло сопротивлялась, но позволила себя приголубить. По-видимому, она в этом сильно нуждалась.

Люди могли лишь сидеть под лодкой или лежать. Было неудобно, но терпимо. Они не разговаривали, слушая шум дождя и завывание ветра.

– --

[1] Сахиб — вежливое название европейца в колониальной Индии, а также форма обращения к нему, а также к мусульманам-индийцам.

Глава 8

Шторм с периодами сильнейшего ливня продолжался почти три дня. Всё это время несчастные люди сидели под лодкой, пережидая непогоду. Сеньора начала кашлять, все признаки были того, что она простудилась,

— Надо огонь иметь, Сафрон, — заметил Данилка, кивая на женщину. — Она постоянно мокрая и изредка просыхает, и то на час-другой.

— Хорошо бы, да как с этим управиться? Льёт почти беспрестанно.

— Мы уже целый день тут сидим. Вполне можно было бы за это время подумать об этом. Напоить бы её хоть горячей водой. Я займусь этим.

— Гераська, иди помоги ему, — приказал Сафрон, а Бородавка понял о чём у них разговор и тоже вызвался помочь.

Переждав дождь, вышли из-под лодки и стали спешно сооружать крышу на шестах. Нарезали травы, пальмовых листьев и за полтора часа всё было готово.

С костром было хуже. Всё сырое, найти сухие дрова оказалось делом невозможным.

— Придётся подождать, пока хоть чуточку подсохнет трава, — молвил Гераська и разложил пучки травы под лодкой.

— Этак почти половина лодки под крышей, — радовался Сафрон, уже утомлённый сидением. — Ещё бы постелить вроде пола из жердей. Они просохнут, и будет уже лучше.

Данилка тотчас отправился выполнять совет Сафрона. Уже в ливень, весь мокрый и слегка замёрзший, он в тесноте стал настилать пол, вбив в песок колья с рогульками для поперечин.

Тем временем трава чуть подсохла и Бородавка и Гераська стали высекать огонь, а потом долго раздували труты, пытаясь поджечь траву. Это удалось нескоро, но всё же под лодкой затеплился огонёк, с трудом преодолевая сырость.

Дым ел глаза, но тепло всё же пошло. Опасались за нехватку дров. А дождь продолжал лить, как и ветер бушевать. Море грохотало, облизывая песчаный берег, пытаясь добраться до людей. Но сил на это не хватало.

Сеньора безучастно наблюдала за работами и покашливала. Она сильно осунулась и выглядела совсем не так привлекательно и соблазнительно.

Наконец настил из почти сухих трав и листьев был готов, и Данила жестами показал ей, что это её место. Она не спешила, плохо понимала, но всё же ей досказал Бородавка, и она легла на этот низкий настил. Сырой песок немного не доставал до настила и тепло костра постепенно высушивало траву.

— Бородавка, скажи ей, чтобы встала, мы положим туда свои кафтаны и кусок паруса, — предложил Сафрон, видя, что женщине не очень удобно.

Тот долго пояснял ей, пока она поняла и не позволила это сделать. Теперь она лежала, и по лицу её разлилось удовольствие.

— Костёр достаточно окреп и можно согреть ей горячей воды, — заметил Гераська, проникший к ней состраданием. — Я сделаю это сам.

Он нацедил из меха немного воды, которой было очень мало, и повесил над огнём. Котелок скоро вскипел и мужик жестами показал сеньоре, что это для неё.

Она осторожно взяла, боясь обжечься, и стала пить маленькими глотками с явным удовольствием. А Аким сказал серьёзно и деловито:

— Воды осталось мало, я пошёл собрать кокосовых орехов. Хоть так будет чем утолить жажду. Их нападало много.

Он вылез и под ливнем стал собирать орехи в кусок паруса. У лодки разделся, выкрутил всё мокрое и улыбался, поняв, что можно было это сделать раньше, но, видно, стеснялся женщины.

Ночью сильно похолодало, и костёр оказался отличным спасителем от холода. Данил собирал дождевую воду при помощи паруса, и просто выставив котёл под струи. Он наполнялся через час.

Наконец проглянуло солнце, небо стало голубеть и очищаться от туч. Ветер поменял направление и неторопливо слабел. Настроение всех улучшилось.

— Три дня прошло, как мы тут сидим, — грустно молвил Сафрон. — Хорошо бы завтра пуститься в путь. Бородавка, мы за день сможем дойти до места?

Тот утвердительно кивнул.

— Отсюда до Сурата намного ближе, чем от Диу. Так что путь не будет таким уж долгим. Посмотрим, как волнение на море. Даже если мы выйдем к полудню, то можно рассчитывать до темноты достичь города. Если не успеем, то не беда. В заливе волнение и ветер будут намного слабее. Он слишком узок.

Как и предполагал Бородавка, волнение утром было ещё сильным и они ждали тишины, просушивая лодку и осматривая её. Даже прорыли канал в десять шагов, чтобы легче было стащить лодку в воду.

— Еды у нас нет, ребята, — заметил Аким. — Хорошо бы пополнить запас хотя бы орехами. Всё что-то будет. Гераська, пошли собирать орехи.

Через час они прибежали и с волнением закричали:

— Мы видели людей. Троих! Они очень воинственно к нам отнеслись и мы тут же побежали сюда! — это кричал Аким, а Гераська с трудом дышал. — Они легко найдут нас и могут привести с собой много людей.

— Осмотреть оружие, всё просушить и приготовиться, — заторопился Сафрон.

— А если их будет очень много? — спросил, отдышавшись, Герасим.