Ост-Индский вояж

Аким тоже зашевелился, спросил тихо:

— Ужель такое возможно, Данилка?

— Что, я слабак какой? Или впервой таким делом заниматься? Мне бы перехватить чего и воды испить. Весь мокрый стал от усилий.

— Может, чем помочь можно тебе? — спросил Сафрон.

— Можно было б, да тут нет ничего твёрдого и тяжёлого. Ударить пару раз по железяке — и все дела. Да где ж её взять тут? Я уж шарил — ничего нету.

Затворники замолчали, а Данилка снова начал свой трудный подвиг, временами отдыхая и тяжко вздыхая.

Сафрон наконец приснул и не слышал, как за дверью что-то зашуршало и голос холопа спросил грубо:

— Вы живы там, шпыни?

— Какого дьявола тебе надо, холоп? — крикнул вдруг Акимушка в ярости. — Принёс бы хоть водицы ковшик. Пить охота всем!

— Не велено! Скоро вам и этого не потребно будет. Уже нескольких ваших отправили к Сатане в гости, хи-хи!

Едва услышали, как звук шагов быстро заглох. Да и сам голос из-за толстой двери звучал глухо, как издалека.

— Значит, казнят наших бедолаг, — проговорил горестно Аким. Остальные не соизволили продолжить эту тему и молчали.

Лишь Данилка грязно выругался и с остервенением стал возиться с кольцом. Сколько прошло времени, никто не знал, но вдруг с лёгким стоном Данилка вздохнул, и все услышали, как шмякнулась цепь на пол, глухо звякнув.

— Ох! Одна слетела, проклятая! Руку всю ободрал. Теперь легче станет.

— Почему легче, Данилка? — спросил Аким с надеждой в голосе.

— Всё ж руки свободными оказались. Хоть на одной и имеется цепь. Да с нею, как с оружием будет. Я нарочно с левой руки снял перво-наперво. Только не проворонить прихода стражника или того холопа. Вдруг появится.

— И что мы сделаем? — спросил Аким глухо, с волнением.

— Трахнем по голове и выберемся на волю. А там уж, как Бог даст, други.

— Трудно будет такое свершить, — в сомнении молвил Аким.

— Всё трудно в жизни, — философски рек Данилка. — А куда деться? Жить-то охота. Всё одно подыхать нам. Так хоть попытаемся.

— Оно верно, да сумеем ли мы после голодухи и жажды?

— Разве это жажда, особливо у вас. Я работал и то терплю. Вытерпим! Я как в полоне был у татар, так пить не давали три дня. А это было летом и в степи, где укрыться негде было. Вытерпели. И не я один.

— Данилка верно говорит, — откликнулся Сафрон. — Будем прорываться. Вдруг повезёт. Чем чёрт не шутит! Молодец, Данилка!

— Поспать бы малость. Сил хоть немного набраться треба. Долго не давайте мне спать — замёрзну после работы. Мокрый я.

Они несколько раз уже вставали и ходили — три шага в один конец и три с небольшим в другой. Их трясло от холода, и согреться никак не могли. Даже пить расхотелось. Вонь повисла в подвале. Отхожего места им не предоставили, и пришлось опорожняться в углу.

Больше всего их беспокоило почему-то время. Его они никак не могли определять. То ли день был на дворе, то ли ночь? Для них была только ночь.

Наконец Данилка спросил Сафрона:

— Можно твою руку, Сафрон?

— На кой черт она тебе сдалась? — удивился казак, но руку протянул. Данилка молча ощупал плоское кольцо на запястье, проговорил уверенно:

— Делать всё одно нечего, так можно попробовать и тебя освободить. Тебе будет сподручней воевать за наши жизни. К тому же у тебя рука потоньше будет и, значит, легче просунуть её. Согласен?

— Если получится, то чего ж не согласиться. Давай, пробуй. Думаю, что у тебя пойдёт лучше со мной. Всё ж двумя руками орудовать станешь.

— Верно. И время быстрее станет ползти, а то уж больно тоскливо в ожидании тут сидеть.

Данила стал сдавливать кольцо из полосы железа и Сафрон, пробуя его, заявлял каждый раз:

— Кажись, поддаётся, проклятое. Как ты!?..

— Тебе виднее, — сопя и отдуваясь, проговорил казак. Я в темноте ничего не вижу, а наощупь не могу определить.

— Ну и силен ты, как я погляжу! Откуда столько силы в таком небольшом теле? Кто в роду такой был у тебя?

— Да, почитай, все. Лишь старший братан что-то не вышел. Может, мать была ещё слишком молода, но он слабоват вышел. Но и остальные послабей меня оказались. Зато выше ростом и харями не такие страшные.

— Ничего ты не страшный, — возразил Сафрон, пытаясь подбодрить друга. Не красень, но и не урод какой. Ещё отхватишь себе девку ядрёную.

— Да пусть Господь внемлет твоим словам, Сафронушка!

Сколько времени прошло, по-прежнему определить не мог никто, но наконец, общими усилиями кольцо удалось стащить.

— Теперь только ждать прихода кого-нибудь, — проговорил Данила, отдуваясь и дыша тяжело. — Больше двух никак не ожидаю. А с ними мы сможет совладать, коль неожиданно и дружно…

— Дай-то Бог! — воскликнул Сафрон с воодушевлением. — Лишь бы не очень задержались, а то вовсе силы покинут нас. Хоть бы тот холоп пришёл!

— Это было бы хорошо, но он не осмелится без дозволения хозяина.

И вдруг, по прошествии многого времени, как казалось затворникам, в двери проскрежетал засов, в замке проскрипел ключ и дверь со скрипом отворилась. Тусклый свет фонаря едва мог осветить мрачную вонючую картину подземелья.

Вошли два стражника, но холоп, слышно было, остался за дверью, сторожа.

— Ну, шпыни разбойные! — весело молвил стражник, поставив бердыш к стене. — Молитесь, голубки! Пришёл вас час прощаться с жизнями. Поднимайтесь!

Казаки поднялись, скрывая свободные руки в рукавах.

— Скоро вам, казачки, перестанет казаться жизнь такой тяжёлой. Ха! И от голода и жажды страдать не будете. Выходи!

Первым пошёл Данил, следом Сафрон и замыкал шествие Аким. Так распорядились стражники.

На лестнице Данил споткнулся, получил держаком бердыша в бок, и с трудом поднялся, пропустив вперёд товарищей, которые по договорённости поспешили пройти дальше. Данил поднялся, понукаемый стражником, и мощно ударил кулаком с цепью в нос стражнику. Тот опрокинулся на заднего. Данил успел их подтолкнуть, и с силой закрыл дверь, толкнув ею стражников. Прошептал громко холопу: