Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942

3. XII.1941 г. По карточкам 3-й день дают: спички 10 кор., 1 кг соли или по 1 кг соленых огурцов и помидоров. Дают лишь по карточкам 1-й категории: работающим или главам семьи. Очереди большие, сначала давали только в бывшем Раковском магазине, но сегодня открыли 3 или 4 пункта. Мы еще не получали. Весь «паек» стоит 3 р. 20 к. Хлеба или зерна давать пока, видимо, не будут. Зато заявляют о предполагаемом открытии широкой сети столовых общественного питания. По радио призывают вернуть разграбленный инвентарь столовых; заявляют о покупке у частных лиц кухонной и столовой посуды. Похоже, что не очень скоро эти столовые откроются… [104]

8. XII.1941 г.

Улицы теперь переименовываются на дореволюционные названия. На многих висят дощечки с надписями: Кутузовская, Никитская, Богоявленская, Никольская и другие.

Наша улица кверху от дома глухонемых до угла заполнена в два ряда немецкими автомашинами, среди которых 2 больших (8-дюймовых) орудия. Развешаны новые немецкие красочные плакаты с рисунками, содержащие извлечения из речи Гитлера от 2.Х. Из этой речи видно, что октябрьское наступление немцев имело целью окончательно разгромить большевиков до наступления зимы. Задачу выполнить не удалось. Успех оказался частичным, хотя и большим [105] .

Электричества по-прежнему на нашей улице нет.

9. XII.1041 г.

Утром идет снег, температура чуть выше нуля. Но в наших комнатах всего +6 градусов. Намереваемся поставить чугунную печь. Третьего дня в магазине бывшем Ракова они продавались, а вчера уже нет. Будем искать у кого-нибудь. Купил вчера у «Ракова» флакон клею за 40 коп. Вместо сдачи с рубля дали 2 карандаша и 2 кисточки.

Вернулся во 2-м часу Лёва. Привез 3 пуда пшеницы (чистой, не горелой), 2 кг баранины и килограмма полтора пшеничного хлеба. В обмен пошла мануфактура и ватная длинная куртка.Сейчас Лёва был у Пестриковой и услышал немецкую радиопередачу о том, что Япония вступила в войну и произошло уже морское сражение с американским флотом. Слышно было плохо, т. к. пестриковская трансляция, также как и кузнецовская, действуют на одном проводе, а другой оборван.

10. XII.1941 г.

Очередное дежурство на Бушмановке [106] .

Доктор Васильева рассказала, что вчера ее водили в немецкую комендатуру в гестапо. Пришли 2 немецких полицейских на Бушмановку. Но она уже уехала. Явились на дом часов в 5 и приказали немедленно идти; один шел впереди, другой сзади. Привели в бывший Кологривовский дом за Каменным мостом к одному из «начальников». Добивались у нее признания, что она коммунистка. Оказывается, поступило заявление от 6 или 7 бывших бушмановских сотрудников с доносом [107] , будто она коммунистка (чего на самом деле нет) и с жалобами на грубое отношение ее со служащими. Естественно, она отрицала свою принадлежность к партии и рассказала о тяжелых буднях больницы, когда ее грабили при активном участии самих служащих. Благополучно отпустили через 1 час. Доносчиков вызывают на сегодня в 11 часов дня.

Температура выше нуля, подтаивает, часов с 12 идет снег.В больнице электричество горит. В кабинете и палатах тепло. Гудит ветер.

11. XII.1941 г.

Много в Калуге людей, которые буквально голодают. Т. Окорокова на днях рассказывала о 2 медсестрах, начавших пухнуть от голода. Даже имеющие работу не гарантированы от этого. На деньги почти ничего достать нельзя съедобного. На базаре была, говорят, картошка, по 4 руб. за килограмм, но и ту быстро перестали продавать.

Главным источником добывания продуктов является обмен. Далеко не у всех есть что менять; кроме того, приходится для этого идти в деревню: чем дальше от города, тем выгоднее можно поменять. Некоторые ходили за 25 километров. Доктор Самофалов тоже голодает. Вчера просил взять его и его жену с собой, если от нас кто-нибудь пойдет в деревню.

Выдачи по карточкам хлебных продуктов не предвидится, и вообще мало шансов на получение какого-либо продовольствия [108] . Население считает и «надеется», что продовольственное положение улучшится, если будет взята Москва и фронт отодвинется, а может быть, тогда и ликвидируется. Возможно, что сами немцы распускают такие слухи. Однако Москва держится; третьего дня были слухи, что немцы под Москвой имели значительный успех; но немецкие сводки о решительных успехах не говорят.

Васильева передавала, что доносчики на нее были наказаны немцами: высечены (кроме женщин).В последних немецких сводках говорится о боях «местного значения» на Восточном фронте и указывается на наступившую «русскую зиму» [109] .

15. XII.1941 г. Вчера я носил (во 2-й раз) в редакцию «Нового Пути» сочинения Розанова [110] , согласно объявлению в № 2. Опять не было сотрудника, который хотел эти книги купить. Я оставил свой адрес. В 3 часа дня он сам (Зубковский) пришел ко мне. Оказывается, это муж одной из дочерей – Наталии – священника Ф.Д. Соколова. Поговорили. Денег с него я не взял; он обещал доставить несколько немецких журналов, а в дальнейшем даст прочесть русскую газету, издающуюся в Берлине; даст книгу русского эмигранта-беллетриста: «9-е термидора» [111] . Вообще, обещает снабжать интересными изданиями, хотя бы для прочтения. По-видимому, русские эмигранты в Германии, издающие газету, придерживаются взглядов бывших «умеренно правых», отрицательно относятся к Милюкову, пишут, что Россия будет «восстановлена»: создано большевиками положение, что восстановлена она может быть лишь при помощи Германии, т. е. признают, что будущая Россия окажется в длительной зависимости от немцев. Может быть, это германофильство – по необходимости: ведь в Берлине печатаются.

18. XII.1941 г.

Ходили с Ниной в Диспансер. Большое количество немецких автомобилей скопилось на Никольской улице. Когда мы возвращались обратно, машин стало меньше. событий и наблюдений становится ясно, что такое немецкая оккупация для людей, особенно честных, неизворотливых, не способных выгодно прильнуть к любой власти.

По слухам, в Калугу на отдых с фронта приходят войска, называют 10, а то и 20 тысяч. Мимо нас ночью тоже ехали грузовики и подводы – к низу. А кто-то пустил слух, что немцы отступают. Очень мало походит на правду этот слух [112] .

Мы с Ниной видели, как привезли огромную елку на площадь против погребков. Там подготовлена яма для установки елки, на том же приблизительно месте, где стояла советская елка в прошлом году.Завтра – Николин день. В Николо-Козинской церкви звонили ко всенощной в 3-м часу и после. Колокола мелкие. Больше 20 лет не слышали мы колокольного звона. Народу в церкви бывает масса. Нина из любопытства пошла в 3.30 часов с Полей Силаевой, но вернулись, не дойдя до церкви: стало сильно темнеть. Вероятно, и в Георгиевской церкви звонили колокола (тоже мелкие), там давно повешены [113] .

19. XII.1941 г.

Немецкая сводка сообщала 2 дня назад, что на Восточном фронте происходит выравнивание фронта ввиду перехода на зимнее время к позиционной войне. Стало быть, кое-где немцы отступили. У нас слухи, что на нашем участке фронт значительно приблизился. Алексин будто бы снова в советских руках: возможно, что даже и Калугу немцы оставят. Последнее предположение весьма неправдоподобно [114] .

А между тем распространители слухов ссылаются на то, что эти сведения исходят от немецких солдат, которые еще даже добавляют, что в этом случае будут сожжены все дома в городе.

Немцы, однако, готовятся праздновать в Калуге Рождество. Сегодня по радио объявили о сборе на завтра музыкантов и работников искусства по вопросу о проведении праздничных вечеров, приглашаемых перечислили по фамилиям, в их числе – Павлишак [115] .

21. XII.1941 г.

Пасмурное, туманное утро. С 4 часов утра стреляют. Сначала редко – то ли выстрел орудийный, то ли разрыв. А с 7 ч. утра (сейчас 7 ч. 40 мин.) определенно орудийная стрельба то одиночным, то сериями: слышится с западной стороны от Бушмановки. По-видимому, палит зенитная батарея, расположенная у базы. Слышится гул самолета (возможно, не одного). Разрывов снарядов не видно, так как видимость по состоянию погоды очень ограниченна. Слышатся частые короткие пулеметные очереди.

В 10.30 час. вечера события развернулись потрясающие. Советские войска – близ города, за рекой. Днем по городу стреляли из орудий. Немцы развили сильный огонь, орудийный и пулеметный. На всех почти перекрестках – пулеметы и орудия. Жителям приказали убраться из ближайших к реке улиц. Чернозубовы с матерью и сыном у нас. У нас же и И.И. Рахманов со старухой-матерью. Эти пришли, абсолютно ничего с собой не взяв. Сильный пожар в стороне Знаменской или Спас-Жировской улицы [116] . Оказалось, что и нашу улицу будут очищать от населения. Много с собой не возьмешь. Кое-что собрали, но получились тяжелые тюки. К настоящему времени стрельба почти утихла, но все же раздаются орудийные выстрелы и пулеметная стрельба. Могут попасть пули в окно. Впереди что?

Левы нет, он вчера утром отправился в Тихонову Пустынь разбирать горелое зерно. Можем с ним разлучиться. Положение населения представляется худшим, чем когда бы то ни было. И подумать, что вчера вечером никаких особых трагедий не предвиделось. Забота была главным образом с питанием. Все относительно…Ложились не раздеваясь.

22. XII. 1941 г.

Прошла ночь. Спали все мало. Слишком тревожно настроение, да и стрельба мешала. Со стороны красных город артиллерией как будто не обстреливали. Немцы стреляли из орудий, пулеметов, автоматов, причем иногда казалось, что стреляют рядом. В девятом часу пришел Митя Масленников: они с Лизой очутились в таком же положении, как Рахмановы: их заставили уйти молниеносно, не дав ничего взять. Ночевали они у Журавлева. С нами Анна Ефимовна, которая сегодня была у нас вместе с Митей. Неизвестно, что за ночь сгорело. На Спасскую и Знаменскую улицы не пускают.

Сейчас 9 часов 40 минут. Чернозубовы с полчаса как ушли, намереваясь пробраться на Бушмановку. Рахманов собирается идти смотреть, цел ли их дом, но боится, т. к. стреляют. Летают немецкие самолеты. На улицах редко кто пройдет. Мы увязали узлы на случай, если погонят: может быть, не запретят кое-что взять. Предполагаем направиться тогда к Агнюшиной сестре. Лева не возвратился пока. Митя передавал, будто кто-то слышал по радио, что в России власть сосредоточена в руках военного командования во главе с генералом Шапошниковым [117] . Он будто бы и выступал по радио и указал, что основное теперь – успешно вести войну и идеи коммунизма должны быть смягчены и подчинены основной цели.

8 3/4 час. вечера. Днем шла сильная стрельба. В первом часу загорелось в городе в направлении на юго-западе от нас (после оказалось, что горит монастырский поселок) и затем на Щемиловке. Этот пожар сильно взволновал квартирантов нашего дома: «зажгли внизу, скоро дойдут до нас», «надо выбираться». Но пожар кверху как будто не распространился и сейчас как будто заглох. Точно сказать трудно, т. к. опасно выйти на улицу, откуда было бы видно. Пожар монастырского поселка тоже почти погас. С 1/2 часа назад загорелось на юге – должно быть, в районе Спас-Жировской ул.; сейчас пламя значительно уменьшилось [118] .

Отчего происходят пожары? Немцы будто бы обвиняют партизан; другие утверждают, что дома загораются от советских снарядов. Особенно распространено мнение, что поджигают сами немцы. В этом случае надо вывести заключение, что немцы сомневаются в возможности отстоять город. Перед населением встает грозная перспектива остаться без крова в случае успеха советских войск. При частичных пожарах жители находят кров у знакомых, а когда всюду запылает? И еще: выселение происходит так спешно, что ничего не дают взять. Впрочем, это, кажется, не во всех случаях. Предусмотрительные наши vis-ä-vis сегодня раз 5 возили куда-то вещи на салазках.

Все улеглись спать. Ночуют у нас 2-е Рахмановы, 2-е Масленниковы (пришли в 3-м часу) и Анна Ефимовна. Когда стихает стрельба, несколько успокаиваешься и начинаешь надеяться на то, что судьба смилуется. Рассудок же рисует трагические перспективы.Днем сегодня был дан выстрел из винтовки в окно рыбаковской квартиры, выходящее во двор. Пуля пробила стекло, нашу стену и диван, сделав в нем дырку. Людмила и Ляля были в столовой, я с Ниной в комнате Надежды Ивановны. Из людей никто не пострадал.

23. XII.1941 г.

Ночь прошла довольно тихо, особенно первая половина ее, часов до трех, когда очень редко стреляли. Ближе к рассвету стрельба усилилась. Всю ночь был пожар к югу от нас, то утихал, то сильно разгорался. Утром пожар затих. Пили чай в комнате Надежды Ивановны. Набрали снеговой воды (два ветра снега). Наблюдая в окно, на улице мы заметили признаки растерянности у немцев: бежали вверх, держась у стен, собирались у крыльца группами. Затем некоторые с угрожающим видом отстреливались, вглядывались в глубь дворов, держа винтовки наготове. Один даже направил автомат в милиционерский сад, но не выстрелил. Мы решили быть в коридоре, где представляется безопаснее на случай пули или осколков окон. В 12 час. вошел в коридор немец и спросил, нет ли солдат или партизан, далее заявил, что он и его товарищи хотят погреться. Вошли еще трое. Я пригласил в наши комнаты. Поговорили. Старший из них (унтер-офицер) производит впечатление приятное, человек культурный. Он с уверенностью заявил, что красные Калугу не возьмут, они находятся по ту сторону реки, но сюда не проникнут, а к завтрашнему дню будут оттеснены от реки. Он и его товарищи прибыли сюда только что. Очевидно, подтянуто пополнение. Дальше немецкие солдаты на улице перестали нервничать, ходили спокойно, винтовки – за плечами. Бывшие у нас – расположились у наших ворот, при них мотоцикл, на дворе у крыльца сложили несколько жестяных патронов (или мелких снарядов?).Стрельба шла уже порядочная. Летали немецкие самолеты, из окна было видно, как они за рекой пикировали, после чего слышались разрывы бомб, шла пулеметная стрельба.