Остановка по требованию. Пассажиры с детьми

Глупый, наивный человек, усмехнулся Сергей, вспоминая эти свои мысли о женщинах. Женщины не знают, что такое благодарность. Они принимают все дары, которые мужчина складывает у их ног, как должное, а потом уходят туда, где хозяин щедрее.

После Ирины у него было еще несколько девушек. Из них только Люся, секретарша, похоже, относилась к нему с душой. Правда, жаль, что узнал он об этом поздно. Ну ничего, зато теперь у него есть шанс.

Наташа — редкий камень. Это необработанный алмаз. В ней есть ценное качество — она не амбициозна и очень женственна. Если Ирина — это амазонка, Афина Паллада, то Наташа — Венера. Богиня, пока не осознающая своей силы. Женственность мерцает в ней, как светлячок. Но если правильно подойти к ней, то ее красота раскроется и засияет. Из алмаза получится бриллиант.

Главное — она любит детей. И не только любит, но и умеет с ними обращаться. А про сына, Степашку, Кленин теперь должен был думать в первую очередь.

Он так хотел дочь! Наверное, большинство мужчин хотят сына, но Ирина знала, ее муж мечтает именно о дочери, и в этом нет ничего удивительного. Дочь была бы той самой идеальной глиной, из которой бы получилась совершенная женщина. Женщина по-кленински. Он готов был заниматься с нею с детства, и она стала бы тем творением, ради которого мужчинам было бы не жаль умереть. Но не вышло. Еще до родов Ирина узнала, что у нее будет сын. Она сразу же сказала об этом мужу, и Сергей начал перестраиваться. Человек предполагает, а Бог располагает. Мальчик — тоже неплохо. Любой ребенок красив той особенной, невинной красотой, против которой мало кто способен устоять.

Надо сказать, Кленин был идеалистом. Но идеалистом прагматичным. Что толку в мечтах, которым никогда не суждено воплотиться в жизнь? Мечтательность и любовь к красоте разбудили в нем художника, амбициозное желание быть первым утянуло в бизнес. Так с тех пор он и жил: рвался к красоте, а заниматься приходилось вещами, весьма далекими от нее. И этот разлад между душой и разумом мучил его, не давал быть просто счастливым.

Он надеялся, что эти качества соединятся в Ирине. Но… нашла коса на камень. Они оказались слишком похожи. Она не желала, чтобы из нее делали идеал. Ей хотелось остаться собой. И теперь, по прошествии времени, он уже не был так уверен в том, что душу и разум можно совместить. Он начал понимать, что идеальных людей нет. Наверное, это и называется взрослением?

Кленин выбросил сигарету в окно и тут увидел Наташу. Она появилась как бы из ниоткуда, будто русалка из воды возникнув в вечернем воздухе. Сергей открыл было дверцу машины, чтобы подойти к ней, но что-то его остановило.

Наташа была очень грустна, это не скрылось бы и от самого ненаблюдательного человека. Что-то — с ней произошло. Рядом бежали ее дочери, во что-то играя и смеясь. И контраст между грустью Наташи и весельем ее детей был так силен, что Кленин почувствовал, как в душе его что-то шевельнулось и укололо.

Она прошла почти рядом, ему даже казалось, что он может слышать шелест ее юбки, запах волос, кольцами падавших на плечи и грудь. Казалось, это сама Венера кисти Боттичелли проплыла по воздуху, волнуя и смущая его чувства, свежая и прекрасная, как весна.

Он застыл в машине, внутренним чутьем поняв, что его появление в эту минуту будет неуместным. Он не знал, о чем она думает. Может, о муже, которого нет рядом? Увидев ее сегодня, Сергей вдруг понял, что он просто не сможет больше думать, как практичнее поступить, пытаясь соблазнить ее. Все его мысли о том, что романом с ней он отомстит вахлаку, ее мужу, и своей бывшей жене, стали казаться ему далекими и какими-то нереальными.

Ему больше не хотелось лепить из нее идеальную женщину. Она и была той самой идеальной женщиной, вне времени и пространства, и совершенно неважно было, что на ней надето и в каком доме она живет. Сергею хотелось только видеть ее рядом. Всегда. Что-то в ее лице, в походке дало ему внутреннюю уверенность в том, что ее любовь — это редкое счастье.

И, глядя, как она уходит от него все дальше, сопровождаемая двумя смеющимися девочками, он замечтался и загрустил. И чем это так пахнет в воздухе, что голова кружится и хочется петь? Неужели это просто жасмин сыграл с ним шутку?

Не может быть, чтобы это была любовь. Просто не может быть.

Ирина сидела в ванной, и водяные пузырьки приятно тонизировали кожу. После визита к бывшему мужу, которого не оказалось на месте, она пошла в ближайшее кафе и залпом проглотила сразу три чашки кофе подряд. Она думала, что это ее как-то приведет в норму, но ошиблась. Стало еще хуже.

Что же ей делать? Неужели Кленин попытается отнять у нее фирму, ее детище? Смешно получается: бывший муж хочет отнять у нее ребенка, а шантажирует тем, что отнимает и бизнес. Не слишком ли много ему надо? Неужели она должна быть ему вечно благодарной за то, что он «ввел ее в приличное общество»? Вот мерзавец. Не получит он сына, Степашечку любимого, пусть и не надеется.

Ирина почувствовала, как в желудке стало мутить. Тошнота поднималась все выше. И она испугалась, что ее сейчас вырвет прямо в кафе. Она бросила на стол деньги, схватила сумочку и побежала к машине. От знакомого запаха кожи и духов в салоне ей стало легче. Хватит с нее, пожалуй, на сегодня. Пусть сотрудники поработают, а она отдохнет. Поедет домой, к Степашке. Примет ванну, поиграет с сыном, выспится. Если удастся заснуть.

Что же ей делать? Сначала, конечно, надо поговорить с Клениным. Попробовать уладить все миром. Воевать ей не хотелось. И без того сейчас тяжело.

Ирина сама не понимала, насколько ее любовь к Андрею подтачивала ее силы, делала ее непривычно мягкой, расслабленной. Больше всего на свете ей сейчас хотелось бросить осточертевшую работу, увидеть Андрея, обнять его и вдоволь наплакаться у него на груди. Как было бы хорошо пойти с ним гулять по весеннему парку, нюхать распускающуюся сирень, смотреть в голубое небо… И целоваться, конечно, с безумной страстью, как когда-то, в шестнадцать лет, перед своим выпускным балом, с мальчиком, который казался ей тогда идеалом возлюбленного. Много воды утекло с тех пор. Как она изменилась за эти годы! Наверное, только подруга Соня может еще вспомнить ту тоненькую Ирину с косой и челочкой, вечно хихикавшую в самый неподходящий момент, увлеченно сражавшуюся в волейбол. И Соня, девочка-ангелок, постоянно красневшая от любого намека или от взгляда симпатичного парня. А теперь? Что с ними стало? Соня только что вернулась из Европы, где она была девушкой по вызову, а сама Ирина давно остригла косу, а все сражения теперь старается выиграть любым путем, любыми средствами.

Она вздохнула и посмотрела на трубку телефона, лежащую рядом на сиденье. Звонить никуда не хотелось. Но надо.

Убедившись, что телефон Кленина по-прежнему не отвечает, она задумалась. В одиночку с Клениным не справиться, нужно найти покровителя. Она же не дура, понимает, что Кленин — человек влиятельный, и в борьбе против него мог бы помочь кто-то калибром покрупнее. Может, Куролесов?

Большой человек. Крупный чиновник. И на нее давно заглядывается. Впрочем, как-то она поскромничала, «заглядывается» говорили лет двадцать назад, теперь все проще. Куролесов не то что «заглядывался», он и руки уже пораспускал вкупе с языком. Прямым текстом заявил: «Ты, Ирочка, конечно, как хочешь, но лучше, чтобы хотела! Проблем у тебя будет намного меньше. Их, можно сказать, совсем не останется!»

Она, естественно, как тот колобок, от дедушки ушла, от бабушки ушла, от Куролесова откосила. На фига тогда нужен был ей Куролесов?

Кленин в свое время Ирину поучал: «Женщина должна уметь пройти по тонкой грани между флиртом и постелью так, чтобы добиться своего». Она неплохо это усвоила. До сих пор ей удавалось на этой грани и оставаться. А чего было бояться с таким влиятельным мужем, под его «крышей». Другое дело теперь, когда она незамужняя женщина. Куролесов в последнее время проходу не дает, уже и насчет аренды разговоры завел. Дескать, либо выметайся из особняка в центре, либо… уладим дело полюбовно.