Остановка в Чапоме

– Законно?

– Конечно, законно! Вот и Яковлевич подтвердит, что здесь все в порядке было. К нему никаких претензий не было, а ведь он утверждает на выплату...

Я сразу сказал - и здесь, следователям, и потом, на суде, в Умбе, что все было законно,- подтверждает Устинов.- В Чапоме, когда заключали договор, меня не было, но все документы на оплату проходили через

нет стр. 328-329

когда это все происходило, только мало этим интересовался, не думал, что на месте Стрелкова работать буду. Но у меня сложилось впечатление, что все здесь от начала и до конца подтасовано, подстроено...

– Вот и выходит, что человека неизвестно за что судили, неизвестно за что наказали,- произносит Воробьев.- Что такое эта сто семидесятая статья Уголовного кодекса? Я смотрел, вот она: "Злоупотребление властью или служебным положением". А как он злоупотреблял? Мы смотрели потом, изучали эту статью - ничего к Петровичу не подходит...

Он протягивает мне Уголовный кодекс РСФСР, и я читаю: "Злоупотребление властью или служебным положением, то есть умышленное использование должностным лицом своего служебного положения вопреки интересам службы, если оно совершено из корыстной или личной заинтересованности и причинило существенный вред государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан..."

Устинов снова разъясняет мне, что, согласно Уставу колхоза, председатель не обязан выносить на утверждение правления соглашения по таким суммам, достаточно одной его подписи. Да и тогда это не с умыслом сделали: собрать правление было нельзя, все в разъездах. Потом со стройкой закрутились, завертелись и забыли, что соглашения, по которым уже выплатили деньги, подписаны только председателем колхоза. То же и относительно законности выплаты. Устав утверждает, что колхоз в лице своего председателя при особой необходимости может привлекать для работы наемных рабочих и если условия работы, их срочность и объемы требуют повышенной оплаты за труд - именно это имело здесь место!
– оплачивать рабочим независимо от того, получают они заработок по месту своей основной работы или нет.

Слушая говорящих, я думаю, как похоже дело Стрелкова на дело Гитермана: два близнеца, которых породила лапландская Фемида. Похоже, что в Мурманской области уже отработан навык таких дел: обвинять в одном, судить за другое. Стрелков избежал "следственного изолятора" только потому, что это был как бы "пробный шар", на котором совершенствовались следователи по созданию групповых дел. Людей дважды и трижды допрашивали, вызывали, заработанные честным трудом деньги заставили - причем совершенно незаконно!
– сдать в кассу колхоза. А главное - Стрелкова незаконно судили. То, что ему вменили в качестве уголовного преступления, оказывается даже не административным проступком. Другими словами, суд своим вмешательством прямо нарушил закон, самовольно отменив - по незнанию или с умыслом?
– права, предоставленные председателю колхоза Уставом.

Впрочем, нужно ли этому удивляться? В моих руках протокол заседания парторганизации колхоза "Волна" от 15 марта 1985 г. Людей собрали по настоянию члена бюро райкома, заведующего кабинетом политпросвещения райкома Василия Никитича Кожина, знакомого мне по прошлым приездам. Он был командирован в Чапому, чтобы добиться от коммунистов колхоза единодушного исключения Стрелкова из партии. Обсуждение шло за две недели до суда. К тому времени следствие было закончено, невиновность Стрелкова установлена документально, и все же уполномоченный райкома, прямо искажая факты, обвинял Стрелкова в незаконной выплате и в том, что "своими действиями он разлагал людей нравственно". Какими действиями?
– спрашивали его собравшиеся. Теми, что он не сорвал план строительства? Что оказался хорошим, рачительным хозяином? Что обеспечил колхозу миллионную прибыль? Если вам обязательно надо расправиться со Стрелковым за то, что он не утвердил договор, мы согласны ему объявить даже строгий выговор с занесением в учетную карточку, но исключать - не согласны!

– Как вообще всплыл этот договор и почему за него уцепились?
– спрашивает Георги, и я благодарен ему, потому что в разбирательстве обид мы позабыли об их фактических истоках.

Устинов охотно отвечает:

– Был у нас в том же году, осенью, ревизор Демьяненко, он терские колхозы ревизовал от РКС - наш, "Всходы коммунизма", "Беломорский рыбак" Долго здесь жил. При конторе у нас была комната для приезжих, та, где сейчас машинистка сидит. Хорошая комната, теплая, печь есть. А этот Демьяненко выпивать стал, безобразничать, к женщинам приставать... Потом к нему стали родственники из Мурманска приезжать, за рыбой, тоже выпивали. Мы его урезонивали, говорили, что непорядок это. Тут ведь колхоз, контора, люди ходят, смотрят. А он начал грозить нам: я, говорит, всех вас засажу, на вас буду письма писать! Пиши, пожалуйста... Перевели его в гостиницу жить. Вот он и начал мстить, стал доносы писать, что у нас непорядки в бухгалтерии. Приезжали, все проверили, ничего не подтвердилось. А потом он этот договор неутвержденный нашел, расписал так, как будто бы преступление обнаружил... Вот и завертелось! Сначала дело открыли и закрыли, а потом еще кому-то понадобилось заново открывать, кому-то Стрелков все мешал...

Мое предположение, что в Чапоме мог быть на Петровича кто-то обижен, Устинов категорически отвергает.

– Никаких обид на него не было и быть не могло! Тут каждый знает, что ничем и никогда Петрович не покорыстовался. Умирать будет, а в карман копейки не положит, еще с себя последнее отдаст! Что вы, не знаете, что на селе у него самый бедный дом? Описывать его пришли, а описывать нечего. Вот тут и акт есть, все перечислено - лодочный мотор, ковер, шкаф для посуды, шкаф для одежды, стол раздвижной, овцы две штуки... Всего на четыреста пятьдесят рублей. Да еще книжку нашли сберегательную, там шестьдесят три рубля - арестовали и до сих пор держат, так и не отдали, забыли! Петрович пошел после суда через полгода деньги взять, а ему говорят: не можем, арест с книжки не сняли, верно, забыли, напишите в суд, чтобы там разобрались... А он только рукой махнул: пусть, дескать, подавятся моими копейками, не буду унижаться из-за них, еще заработаю. Он всю жизнь не для себя, а для колхоза, для людей жил!

– Это точно,- подтвердила секретарь парторганизации Римма Михайловна Храмцова, заведовавшая колхозной пекарней, мастерица печь все, что только можно делать из муки.- За Петровичем у нас любой пойдет не задумываясь. Вот уж истинно для людей жил!..

О возможном конфликте Стрелкова с МРКС первым вспоминает Воробьев. Связывает он это со строительством.

– Мы ведь с Петровичем вместе отказывались подписывать акты о приемке,- объясняет он.- Три раза комиссии из РКС приезжали - давили, просили, угрожали. А мы - ни в какую! Доделаете - примем. Ведь базу хотели к концу восемьдесят третьего года сдать, но не вышло. В следующем году так навалились на нас, что не вздохнуть! И опять мы отказались. После этого они и сделали тот ход с Лучаниновым: меня в Сосновку отправили, Стрелкова сняли, а Лучанинова поставили председателем. Егоров его летом привез: мол, механик, помощником будет. И уговорил Петровича на его голову. Мы-то сначала не поняли, что к чему, думали, действительно механик, помогать будет... Сначала, когда его поставили, он тоже отказался подписывать, видел, что его для этого назначили. Да только сколько можно тянуть? Лучанинов все подписал, партбилет на стол - вот он вам!
– и ушел. А нам теперь все это расхлебывать, доделывать и штрафы платить до самой смерти. Конечно, выгода все равно есть, и большая, да только себя дураком чувствуешь, которого обошли. Меня в последнее время и в комиссию не включали - знали, что буду против...

– Тут большую роль сыграл еще Куприянов. Он тогда заместителем директора МКПП был, которое всей этой стройкой ворочало,- поясняет Устинов.- Директором был Бернотас, а Куприянов - замом. Он к нам приезжал, иной раз по месяцу жил, вроде бы досмотр осуществляет. А какой досмотр? В лесу пропадал, охотился, семгу ловил... У них много чего здесь обнаружено было, да только все прикрыли, и концы в воду! И, конечно, им надо было убрать свидетелей, которые знали, как все это строилось, чтобы потом не отвечать...

Куприянов, Бернотас - те самые, что давали показания против Гитермана? Ведь и дело Гитермана началось с монтажной бригады, которая работала здесь в том же самом 83-м году, за месяц до ремонтников! Строительство базы зверобойного промысла - вот то общее, что связывает дело Стрелкова с делом Гитермана. Но подоплека, похоже, у них все-таки разная.

– Вы знаете,- вступает молчавший Мурадян,- я, конечно, не могу говорить на сто процентов, но тут было очень нечисто, люди работали нечестные. Вот мы с вами ходили по берегу около цеха. Знаете, какой это берег? Это золотой берег! Там под песком можно найти все - троса, электрощиты, трубы, балки, кабель, что хотите! Я пробовал копать - колодец копал!- и находил. У строителей все как попало было свалено. Завтра приедет комиссия? Берут бульдозер - и все под землю...

Я верю Мурадяну, потому что сам возмущался этим же беспорядком и расточительством материалов, которые везли сюда за тридевять земель из Мурманска. Но то, что Мурадян говорит дальше, для меня новость.

– ...Сейчас нет документации на строительство базы, которая должна была быть в МКПП у Куприянова и Бернотаса. Где она? Она была, я ее видел, когда пришел сюда работать. Тут строил базу очень хитрый парень, Павлов его фамилия. Он мне не давал смотреть документы. Однажды ночью я пришел, взломал топором дверь, взял документацию и стал ее изучать. Я строитель, понимаете? Меня нельзя обмануть, я все вижу. Так вот, оказывается, цех укорочен на пятнадцать метров! По акту он прошел, скажем, как запланированный, а на самом деле - он обрезан. Куда пошли материалы, куда пошли деньги? Это же десятки тысяч! Это может быть чистая взятка, а может, кто-то положил их в карман, я не знаю. За это должно отвечать МКПП, этим должен заниматься ОБХСС, а не Петровичем. Но никто за это не отвечал и никто этим не занимался. Я думаю, у этих ребят из МКПП были хорошие связи с ОБХСС. Недаром потом Павлов уничтожил все документы, а сам уехал. А если бы приемка была настоящей, все эти вещи стали бы известны, они выплыли бы наружу, понимаете? Петрович этого добивался. Он сам не понимал в строительстве и хотел, чтобы принимали стройку не он с Воробьевым, а настоящие специалисты, которых нельзя обмануть. МКПП и РКС очень этого боялись, поэтому они так поспешили убрать Петровича.