Останься со мной

Но сейчас было не время презрению; сейчас, балансируя на краю пропасти, она отчаянно нуждалась в поддержке, в союзнике, хоть в ком-нибудь, чтобы одиночество и беспомощность не были такими гнетущими. Ей хотелось выкрикнуть свое смятение и страх, выкинуть их из своей души, отдать кому-то другому, переложить со своих плеч ношу, которая казалась ей неподъемной.

– Он отказался!
– прокричала она почти в истерике, и мультяшечный голос осекся, пропищал что-то изумленное на русском языке. Люси не поняла значения слова, но в ненастоящем, смешном игрушечном писке было столько изумления, что в переводе оно не нуждалось.
– Он не принял мое предложение! А вы уверяли, что уговорить его будет проще простого!

– Однако, - задумчиво протянул мультяшечный осведомитель.
– Наверное, вы предложили слишком мало. Акулы, они, знаете, прожорливы…

– Я предложила все, - прошептала Люси, чуть коснувшись рукой губ. Сердце ее выбивало бешенную дробь, и женщина не могла понять, что пугает ее больше - отказ Лассе или разгоревшаяся в ее сердце внезапная страсть.
– Я готова была отдать ему все… и себя в придачу.

Эта внезапная откровенность перед совершенно посторонним, незнакомым по сути человеком была неожиданностью для самой Люси; по телу женщины пошла сладкая судорога, перед глазами мелькнули манящие образы - темная спальня, близость сильного мужского тела, прихотливо изогнутые губы Лассе совсем близко, так близко, что Люси чувствует дыхание на своем лице. Если чуть поднять голову, то можно коснуться их и забыться в поцелуе…

Никогда еще ни один мужчина не был так желанен для Люси, и никогда еще она с таким трепетом не думала ни о ком. Влечение к Лассе было для нее странным, иррациональным, непонятным. Но ее колотить начинало от одной только мысли о том, что он мог коснуться ее, прижаться к ней всем телом, измучить, выпить из нее поцелуями все силы, перехватить руки, подавляя ее сопротивление, и взять - так же хищно и опасно, как привык делать все.

«Что за бред, - с сильно колотящимся сердцем думала Люси, все глубже погружаясь в страстные и безумные любовные грезы. - Я видела его от силы пару раз. От такой же самец, как все прочие, ничего особенного… И ловить самцов на вечную приманку - на тело, - это обычное дело. Зачем думать о нем? Зачем?»

Но взбесившийся разум не слушался ее, и Люси страдала, едва не заходясь в жалобных стонах от овладевающего ею желания. В ее мозгу пугающие и соблазнительные сцены становились все четче, все настойчивее и детальнее. Люси закрывала глаза и слышала дыхание Лассе так явно, словно он был очень близок от ее лица, ласкал ее нос своим, чуть касаясь. Его красивая рука, так поразившая воображение Люси, поглаживала ее живот - и затем ныряла в трусики, и тело Люси выгибалось дугой под настойчивой, почти насильной лаской. И два тела в темноте двигались плавно, в одном ритме, сладко, неспешно, растворяясь в любовном блаженстве, ласкаясь друг к другу страстно и нежно...

И в этих видениях, сладких и страстных, было покоя и счастья больше, чем Люси испытывала за последние двадцать лет. Чтобы все это стало правдой, не нужно было денег, и миллионы покойного мужа играли тут последнюю роль. Всего-то и надо было, чтоб Лассе прекратил насмехаться над ней, стал серьезен, заглянул в ее глаза, рассмотрел там томление, настоящее, не притворное, и подпустил к себе ближе. Позволил себя коснуться, позволил распустить ряд пуговиц на сорочке и покорился ее несмелой руке, перебирающей его черные кудрявы волосы.

В мечтах Люси Лассе склонился над нею ниже, ее губы обожгло его дыхание, и она едва не взвыла, не ощутив желанного поцелуя, который, казалось, уже ласкал ее губы. Ничего, пустота, холодный воздух вместо горячих жадных губ! Что же это такое…

«Что за проклятье?!» - в панике думала Люси.

– И он не взял?
– голос мультяшечного осведомителя стал пугающе-острым, и Люси чуть качнула головой, приходя в себя от бесстыдных видений:

– Нет.

– Хм, хм, - кажется, собеседник Люси был смущен и растерян.
– Много денег и роскошная женщина в придачу… Это слишком щедрое предложение. Это не похоже на Лассе. Он должен был согласиться. Соблазниться. Он любит… деньги и женщин.

– Да, я знаю, - ответила Люси, не слыша своего мертвого, обессиленного голоса.
– Но он не оправдал наших надежд. Да и нужен ли он нам? Не слишком ли мелкая сошка? Может, попробовать кого-то другого? Его брата?

– Ведущий юрист вам мелкая сошка?!
– взорвался негодованием мультяшечный писклявый злодей.
– И к тому же, из двоих братьев он более легкомысленный. Анри не подпустит вас на пушечный выстрел, и помогать вам категорически не станет. К тому же, все юридические тонкости для него решает Лассе. Как не верти, он именно та фигура, которая вам нужна. Нет. Работайте в этом направлении. Я постараюсь узнать о его планах; возможно, он блефует, набивает себе цену, или хитрит… Я позвоню, если что-то узнаю. До встречи!

– Хорошо, - хрипнула Люси. Демоны, терзающие ее разум, довели ее почти до оргазма видениями, тысяча картинок проносилась в воображении женщины, и каждая ранила своей простотой и одновременно невероятной важностью. Вот так люди и становятся самыми близкими и самыми дорогими в этой жизни…

«А Лассе-то не так прост, как о нем думаю, не так прост, - думала Люси, дрожащими руками прикуривая очередную сигарету.
– Черта с два вы его знаете! Легко уговорить… любит деньги… Он их любит, безусловно, но себя он не продает. И свои… специфические услуги - тоже. Неужто только по любви, Акула?».

* * *

Встреча с Люси встряхнула Лассе, заставила его иначе посмотреть на вещи.

Черная Вдова, загнанная в угол, пошла ва-банк, стала играть в открытую, и заявила о своих намерениях и влечении к нему смело и прямо, не смущаясь и не трясясь от страха. Как бы плохо не относился Лассе к женщинам, которые унижаются, предлагая себя, да еще и приплачивая за то, чтобы мужчина обратил на них внимания, а смелость Люси Лассе не мог не оценить.

«Не побоялась ни осуждения, ни презрения, - думал Лассе, рассматривая витрины магазинов на улице, по которой ехал.
– А я… а я…»

Внезапно ему стало стыдно.

Стыдно за неловкую сцену в Мишином доме, когда Анька, изрядно помятая им, прикрывая длинными рукавами распухшие запястья, как-то неловко выгородила его перед Мишей.

Стыдно за то, что он, по сути, соблазнил молоденькую девчонку, и именно она пищала «я сама!», защищая и оправдывая его.

А он?.. А он не посмел и заикнуться, что у него с Лерой отношения. И все уже серьезнее некуда.

«А я беспокоился о том, что скажет Миша, - подвел итог Лассе, рассмотрев, наконец, вывеску, которая ему была нужна.
– Но с этим надо завязывать; к черту Мишу! Он может орать, сколько ему влезет! Лера моя. И об этом надо сказать».

На пороге дома Миши Лассе появился так же шумно и помпезно, как в свое время Лось, и Аньке, открывшей ему двери, показалось, что прошлое повторилось.

– Что?..
– кудахтала она, прижимая к груди руки.
– Что ты?..

Серые глаза Лассе смеялись; за этой улыбкой ин скрывал свою нерешительность и тревогу, но вида, что у него трясутся поджилки, не показывал. На сгибе его руки лежал роскошный букет - темные красные розы цвета страсти, - и Лера, выпорхнувшая в прихожую, всплеснула руками, увидев его с роскошными цветами.