Останься в Вейзене

Сомнений не возникает, это моя соседка. Только я вновь забыла, как её зовут.

— Ирмалинда, — представилась она. Улыбнулась. — У такого непростого имени есть свои преимущества: первый вопрос, который я задаю нашим академистам — это как меня зовут. И только потом допускаю к сдаче моего предмета… Если всё хорошо, тогда я вас оставлю, дам вам время на сборы. Меня попросили отвести вас на завтрак и показать зал, где пройдёт ваше первое занятие.

— Завтрак?

— Само собой, — она кивнула. — Грамотный завтрак — основа хорошего дня.

— Я ведь… Ведь только недавно было утро, и уже наступило новое?

Ирмалинда медленно кивнула.

— Вы долго спали. Устали с дороги, так что тут ничего удивительного… Поэтому вам тем более стоит подкрепиться и восстановить запас сил. — Она шагнула за порог и уже оттуда добавила: — Я жду.

Впрочем, не прошло и минуты, как мы встретились вновь. Очень уж мне захотелось в уборную.

Вернувшись в свою ненастоящую комнату, я, ни на что особо не надеясь, распахнула шкаф. И удивилась наконец… Если это подарок от Феранты, то ей все-таки удалось меня удивить.

В шкафу оказалось черное платье, не слишком, быть может, вычурное, но вполне себе вписывающееся в окружающую обстановку: прямая юбка в пол, длинные рукава, на плечах раздутые до фонариков, высокое горло и три белые пуговички в ряд на спине. В дополнение — уже привычные туфли, чулки из плотной серой ткани и даже комплект нижнего белья.

Аванс, видимо, ждать сегодня не стоит. Кто-то съездил в Вейзен за меня.

По размеру подходит, и спасибо на том. Джинсам достанется меньше недоумевающих взглядов.

— Прелестно, просто замечательно! — выдала Ирмалинда, завидев меня. — Вам очень идёт этот фасон.

Усомнившись на мгновение, я всё же решила задать вопрос — вроде как, ничего провокационного в нём не было:

— Существует ли регламент для преподавателей? Мы не должны носить форму?

— В таком случае, я бы каждый день получала выговоры, — Ирмалинда рассмеялась. Смех оказался звонким, как перелив колокольчиков. — Это я ещё сегодня скромно одета… Как вам моя блузка?

Я ещё раз вгляделась в вышивку. Косы из нитей сменялись полосами из бусин, за ними следовала россыпь бисера, затем вновь нити и бусины… Охра, коралл, хризолит.

— Что-то в ней есть. Народные мотивы. Буйство красок, которое складывается в выверенный узор.

— Как вы красиво сказали! — обрадовалась Ирмалинда. — А теперь идём.

Она первая покинула нашу квартирку и закрыла её на ключ. Второй, точно такой же, протянула мне, подмигивая:

— Я видела, что в вашем платье есть карманы.

Я хлопнула по бедрам. И впрямь есть. А я и не заметила…

Столовая располагалась совсем рядом. Не столовая даже, язык не повернётся её так назвать. Скорее, трапезная. Высокий потолок с многоярусными люстрами. Картины на стенах. Пять длинных столов, и каждый накрыт шелковой скатертью. Над поверхностью стола возвышаются золотые подсвечники — три высокие белые свечи с левой стороны и три с правой, каждая зажжена.

На столы уже водрузили строго выверенное число тарелок и блюдец. Одно большое — на нем нечто, напоминающее яичный омлет и украшенное зеленой ветвью базилика. Ещё одно поменьше — с кусочком масла и ломтиками сыра. Глубокая миска с двумя вареными яйцами. Пиала с насыщенно-красным джемом. Общая корзинка с ломтями белого и ржаного хлеба. Только чашки пока пусты, зато в центре каждого стола устроен островок из турки, чайника, сливок и сахара. Уголок самостоятельности, скажем так.

Народу пока немного. Но все, кто есть, точно старше меня.

У академистов, догадываюсь, комната для приёма пищи организована куда проще. Может быть, они даже стоят в очередях. Ну и хорошо, что их здесь нет, не то чтобы мне слишком хотелось опозориться перед будущими учениками из-за отсутствия манер. Успею ещё показать свою профнепригодность во всей красоте, когда меня приведут на занятие.

— Занимать можно любое место. Здесь только некоторые закреплены за определенными людьми, и то… переживут. Посуду убирать не нужно, её унесут.

— Я бы предпочла сесть рядом с вами, — призналась я.

— Отлично! — Ирмалинда воодушевилась. — Заодно познакомлю вас с нашими девочками. Девочки эти, правда, скорее мои ровесницы, чем ваши, но вот так уж собрались! Всегда радуемся, когда молодые приходят учить. Все-таки, вы с учениками говорите на одном языке.

Особенно я, подумалось вдруг. На одном из трёх.

Приятельниц у Ирмалинды оказалось не меньше десятка. Они окружили нас стайкой щебечущих птичек — похожие друг на друга, но разные, все какие-то яркие и бесконечно энергичные. Друзей ведь под стать себе выбирают… Каждая из них представилась и даже сказала пару слов о своей жизни или предмете, но не то чтобы я что-то запомнила.

Весьма скоро внимание переключилось с моей скромной персоны на последние новости. Я попыталась вслушаться, но мало чего поняла — слишком много незнакомых названий и ситуаций, с которыми прежде мне сталкиваться не приходилось. Я сидела, зажатая с двух сторон, и взглядом пыталась отыскать хоть ещё какое-нибудь знакомое лицо: Феранты или Гетбера. Но не разглядела ни одного, ни другого. Впрочем, это типичная особенность людей из сна — они исчезают так же внезапно, как и появляются.

— Вам нужно в комнату? — спросила у меня Ирмалинда, когда завтрак закончился. — Я хочу захватить пару бумажек, и идём. Либо подождите меня здесь. Все равно возвращаться через этот коридор.

Я осталась ждать. Верный стражник входа (и выхода). Некоторые входящие кивали мне, и я кивала в ответ. Но больше имя моё никого не интересовало.

Гетбер все-таки появился. За мгновение до того, как Ирмалинда взяла меня за локоть и заявила, что мы наконец-то идём к академистам. Мы пересеклись взглядами, и он попытался, что ли, усмехнуться — приподнял левый уголок губы. Я отвернулась.

А здесь я уже была. Вчера. Это тот самый холл, из которого можно попасть в лекционки, пусть их здесь так и не называют. Группки студентов снова обсуждают животрепещущие темы. И тоже бросаются незнакомыми словами. Прежде чем преподавать им что-то (объяснили бы ещё, что), мне самой не помешает пройти языковые курсы и подробнее изучить имперский диалект.

***

Я почему-то думала, что сейчас мы просто полюбуемся на экспонаты и пойдем дальше, в чуланчик, где помимо меня в лучшем случае поместятся студента три. Но Ирмалинда распахнула передо мной двери высотой с три моих роста и такой шириной, что пройти через них одномоментно может человек пять. Я с опаской заглянула внутрь. Преподавательский стол и огромная меловая доска расположились прямо напротив, на самом нижнем уровне. А вверх уходит лестница с широкими ступенями, и на каждой расположен ряд парт. Таких рядов здесь не меньше пятнадцати, и они будто бы даже слегка закругляются в направлении преподавательского подиума, как в амфитеатре.