Остаться друзьями

Не думать. Не думать. Не думать и не плакать.

Обняв руками подушку, затянулась его запахом и с силой стиснула челюсти. Это невыносимо. Быть без него… Как я справлюсь?! Как не умирать каждый раз, видя его с другой?! Как не задыхаться от боли, вспоминая его руки и губы?!

Как жить, если даже дышать без него тяжело?!..

Мокрые джинсы и майка быстро пропитали влагой постельное белье. С тихим стоном я поднялась, чтобы раздеться и не смогла удержаться, чтобы не подойти к окну и не выглянуть во двор.

Ник все еще был там. Под проливным дождем он сидел на капоте своей Камаро, обхватив голову руками.

Сердце сжало в тисках. Прижав ладонь ко рту, я заплакала.

Что ты наделал, Ник?!

Задернула занавески и вернулась в постель.

Я еще долго рыдала в его подушку, пока не забылась тяжелым сном. А утром меня разбудил настойчивый стук в дверь.

Глава 41

— Это все?

— Да.

К вечеру следующего дня я собрала все вещи Ника в большую спортивную сумку. Их, к моему удивлению, оказалось немало. Зарядник от телефона, полотенца, кожаный плетеный браслет, туалетная вода, гель для душа и шампунь, триммер, расчёска, майки, футболки, трусы и бесчисленное количество носков.

Их должен был забрать Сергей, надеюсь, и Вику тоже.

Она прочно обосновалась в моей квартире, и уходить, похоже, не планировала. Включила режим наседки, варила бульоны и кормила чуть ли не с ложки, будто я тяжелобольная.

— Давай порежем его одежду!

— Нет!

— Или хотя бы, выльем в сумку его шампунь! Скажем, что сам пролился.

— Мы не будем этого делать, — деланно равнодушным тоном произнесла я.

Я вообще старалась выглядеть и вести себя спокойно. Вся моя боль была запрятана глубоко внутри и терпеливо ждала своего часа, когда рядом со мной не будет посторонних глаз и ушей.

Сейчас же я находилась в каком-то трансе. Функционировала, как робот, выдавая механические фразы и производя отточенные движения.

Разговаривала с Викой и даже улыбалась ее шуткам, поглощала, приготовленную ею еду, совершенно не чувствуя вкуса.

В общем, мое тело существовало отдельно от души, которая медленно, но верно угасала, покрываясь пеплом разочарования.

В дверь позвонили. Вика выбежала в прихожую и впустила Серегу.

— Привет, — кивнул он мне.

— Привет… Что с твоим лицом?

На скуле красовалась гематома, а нижняя губа была покрыта засохшей кровяной корочкой.

— Так… Мелочи жизни…

Я перевела взгляд на Вику и удивилась ее спокойствию. Получается, она знала?

— Ты еще Кадарова не видела, — процедила она сквозь зубы, — на нем вообще живого места нет.

— Они подрались?!

— Вик… — предостерегающе зашипел Серега.

— Да его убить мало!

— Из-за меня подрались?!

Переводя ошалевший взгляд с одного на другого, я чувствовала, как начинаю терять контроль над своими эмоциями. Собравшись в болезненный ком, они подкатили к горлу.

Серега опустил глаза, подруга же, напротив, смотрела на меня с вызовом.

— Ты думала, я молчать буду?!

— Ты его видела?..

— Приезжал вчера вечером, просил за тобой приглядеть.

Развернувшись, я направилась на кухню. Сделала три глубоких вдоха и налила стакан воды.

Если разревусь сейчас при них, Вика останется еще на неопределенное время. Оно мне надо?! Правильно, нет!

Нацепив на лицо улыбку, я вернулась к ребятам.

— Только телефон не выключай, — крепко обняла подруга, — я через час позвоню, чтобы проверить…

— Не выключу. Я в порядке, Вик! Правда! — проговаривая это, я провожала глазами сумку с вещами Ника.

Вот и все. Как будто и не было его вовсе. Теперь о нем будут напоминать лишь дыра в душе, да тату на запястье.

На следующий день прямо с утра я отправилась в университет. Был уже конец августа, поэтому я надеялась застать руководство нашего деканата на рабочих местах.

— Здрасти… — стукнула в тяжелую дверь и, приоткрыв ее, сунула в кабинет голову.

— Петрова? — Антонина, секретарь нашего деканата, оторвалась из изучения каких-то бумаг и удивленно вздернула брови, — уже не терпится на учебу?

— Виктор Алексеевич у себя?

— Вышел куда-то. Да ты проходи, расскажи, как лето провела.

О, нет. Это то, о чем мне следует поскорее забыть, а не трепаться с кем не попадя.

— Спасибо. Я в коридоре подожду.

К счастью, долго ожидать мне не пришлось. Вскоре в конце коридора показалась его грузная фигура.

— О, Петрова! — взмахнул руками Виктор Алексеевич, — легка на помине! Я только тебя вспоминал…

Не останавливаясь, он прошел мимо меня. Подразумевалось, что я побегу следом.

— На первое сентября с тебя речь от лица пятого курса для первокурсников.

— Виктор Алексеевич…

— Еще нужно забрать из типографии методички для Оксаны Петровны…

— Виктор Алексеевич… — проследовала за ним в его кабинет и встала у двери, — я по поводу перевода в Новосибирск.

— Какого перевода?..

— Вы же обещали, — промямлила я, хватаясь за ворот кофты.

Мне он очень-очень нужен. Я за возможность этого перевода, как умирающий за последнюю надежду держалась. В прошлом году мне отказали, но посоветовали еще раз обратиться в конце лета.

— А! Что-то припоминаю…

— И? У меня получится перевестись?

— Вряд ли, Мила, — категорично заявил он, — курс укомплектован, а ты нам здесь нужна.

— Вы звонили?.. — робко спросила я, чувствуя, как задрожал подбородок.

— Мне и звонить не нужно, я и так знаю…

Не в силах сдержать слез, толкнула дверь спиной и, забыв об элементарных правилах приличия, стремительным шагом направилась прочь из деканата.

У меня не получилось!

Я так хотела сбежать отсюда. Оставаться здесь, в одном с ним городе, было мне не по силам. Ходить по улицам, рискуя встретиться с ним и его истинной, я не смогу.

— Петрова! — донесся до меня голос Антонины, когда я уже дошла до конца коридора, — вернись!

На ватных ногах я прошла обратно в кабинет декана и уселась на стул, на который он указал мне повелительным жестом, попутно набирая номер в своем телефоне.

— Здравствуй, Сергей Иваныч! Жигалов беспокоит!

После трех минут переговоров Виктор Алексеевич отключился и велел Антонине подготовить мои документы на перевод.

Я облегченно выдохнула и, пожалуй, первый раз за последние несколько дней, искренне улыбнулась.