Остаться в живых

— Эй!

— Да! — ответили ему, и страж, развернувшись, вновь зашагал в сторону коридора.

Когда он проходил мимо, я попытался заставить — себя последовать примеру Лэнки, но не смог и с места сдвинуться. Перед моими глазами мелькнула, выплыв из глубин памяти, картина того, как однажды в моем родном городе заряд картечи прошил насквозь вывеску лавки. Надпись на ней была уничтожена полностью, а середина представляла собой сплошную дыру с рваными краями.

Да, ружье Билла могло сотворить то же самое и со мной — некий тайный голос подсказывал, что я не сумею пересечь гравийную дорожку так же тихо, как старина Лэнки.

Итак, я лежал под живой изгородью, впившись в землю и обливаясь потом, и слушал, как Билл шагает к двери в прихожую, где, дав отзыв другому дозорному, развернулся и пошел обратно. Парень завершил полный круг, и, когда он снова приблизился к щели в изгороди, мне показалось, что часы в прихожей отбивают половину десятого. Само собой разумеется, ничего подобного я слышать не мог. Это мой собственный пульс колоколом звонил в глупой голове. Но он заставил меня действовать — словно бы пришпорил. Я мгновенно уразумел, что скорее встречу грудью заряд картечи, чем услышу, как эти самые часы и впрямь бьют девять тридцать, до -того как окажусь в комнате, где меня с горячим, свежим кофе ожидает семья Мид.

Короче, я поднялся и, согнувшись в три погибели, понесся по гравийной дорожке, широко расставляя ноги.

Но вовсе не бесшумно! Куда там! Казалось, на ногах у меня вместо ботинок металлические тарелки и шуму я произвожу не меньше, чем несущийся в атаку кавалерийский эскадрон.

Ныряя в тень под краем террасы, я успел заметить, как Билл дернулся и резко поворотил, не дойдя до двери в прихожую.

Дозорный побежал назад, и я почувствовал, как он склоняется к земле чуть выше того места, где притаились мы с Лэнки. Я ощущал это так ясно и отчетливо, как можно почувствовать разве что острие ножа, прижатого к основанию черепа!

Я ожидал услышать грохот выстрела двуствольного обреза, который лишит жизни нас обоих — и меня, и моего друга.

А ведь я мог снять ботинки, перед тем как броситься через эту гравийную дорожку, мелькнуло у меня в голове запоздалое сожаление.

Охранник с дальней стороны террасы прокричал:

— Эй!

— Иди сюда, — позвал его Билл. — Я кое-что заметил тут на дорожке, точнее, услышал, и…

Неспешные, тяжелые шаги медленно приближались к нам.

— Ты кое-что заметил, ты кое-что услышал! Может, ты и выпил кое-что, приятель? — ворчал второй охранник, двигаясь в нашу сторону.

— Да, я что-то услыхал, и, как только обернулся — там, у двери прихожей, краем глаза я засек, как что-то вроде тени промелькнуло здесь, на дорожке, — принялся объяснять Билл.

— Ты начинаешь нервничать, потому что уже почти полдесятого, — отрезал второй охранник.

— Я, Такер?! — возмутился Билл. — Я никогда не мечу икру! Говорю ж тебе, я точно слышал, как что-то прошуршало по гравию.

— Скунс, наверное, — захихикал Такер.

— Что там у вас? — рявкнул от входа в прихожую третий охранник, не дождавшийся отклика Билла в конце маршрута.

— А, ничего, — махнул рукой Такер. — Просто Билл малость психанул. Нервишки у него сдают, вот и все дела.

— Не сдают у меня нервы, ты все врешь! — заорал разгорячившийся Билл.

— Он нервничает, Лес, — продолжал ехидничать Такер. — Наш Билли видит ушами — вот что он делает. И очень скоро, того и гляди, научится глазами слышать!

— Ладно, продолжайте обход, — распорядился Лес, который, судя по всему, был у них старшим. — Сейчас, парни, держите ухо востро, потому как до девяти тридцати осталось всего две-три минуты.

— Ничего не случится, вот увидишь, — оптимистично заверил его Такер.

Помню, как крутой кипяток холодного возбуждения — если вы можете себе представить нечто столь несочетаемое — окатил мою голову снизу доверху: теперь-то уж мы были в состоянии что-нибудь сделать, несмотря на все уготованные нам препятствия!

Охранники разошлись по своим постам. Билл продолжал недовольно ворчать, и, когда он, в очередной раз повернувшись, двинул обратно, я увидел, как Лэнки скинул башмаки и поднялся — но не с веревкой, а с револьвером наголо. Единым духом он взлетел на террасу, затем последовал стремительный кошачий прыжок, перенесший Лэнки прямо к Биллу. Револьвер с мягким, глухим стуком опустился на затылок дозорного, и тот беззвучно упал прямо на руки Лэнки!

Глава 25 ДЕВЯТЬ ТРИДЦАТЬ

Я вдруг обнаружил, что стою на террасе, — до сих лор не могу вспомнить, как там очутился! Но как бы то ни было, я уже шагал по маршруту Билла. Каблуки мои сами собой стали опускаться на пол с глухим, тяжелым стуком, чтобы всем вокруг было ясно: это сам Билл по-прежнему ходит дозором в собственных своих башмаках!

Я резко сдвинул на лоб сомбреро, так что поля его сместились вниз до самых бровей и покрыли тенью верхнюю часть лица.

Все-таки это была какая-никакая, а маскировка — теперь двое других охранников со смежных постов не могли разглядеть мою физиономию. Что же касается всего остального, то Билл был куда крупнее меня, а возможно, и на несколько дюймов выше. Но экипировка его почти не отличалась от моей, что, в общем, вполне естественно. Ковбои в большинстве своем одеваются очень похоже, особенно если живут они по соседству — как будто покупают себе одежку в одной и той же лавке!

Но кой-какие отличия все же имелись. Куртка Билла была и поновее и получше моей, к тому же она была клетчатой, а моя полосатой. Но такие пустяки вполне могли остаться незамеченными. Его фланелевая рубашка была синей, а моя темно-серой. К счастью, они практически не видны, за исключением воротника и узенькой полоски около него.

И все-таки при наличии малейших подозрений любой с первого взгляда определил бы, что я не Билл. Правда, человек, ожидающий, что он увидит именно Билла, и никого иного, не стал бы особенно вглядываться. Впрочем, больше всего я надеялся, что ни Лес, ни Такер не выйдут из-за угла и не посмотрят на меня.

Я все рассказываю о себе и о том, что мучило меня в тот момент, но чем занимался тем временем Лэнки — это воплощение дикой пантеры?

Когда мой друг поймал на руки огромной тяжести трофей — громоздкого, бесчувственного Билла — и, проворно подхватив его, с удивительными легкостью и быстротой потащил бесшумным, скользящим шагом к краю террасы, он напомнил мне исполинских размеров ястреба, стремительно ринувшегося с небес и насмерть поразившего жертву легким ударом могучих когтей. Или я мог бы сравнить его с громадной, длинноногой осой, единым прикосновением жала обездвижившей жирного паука и поспешно волокущей, тянущей добычу прочь, к своему гнезду.

Было что-то пугающее во всем облике тощей, долговязой фигуры с вытянутым, безобразно искривленным лицом, но особенно — в глазах Лэнки, неистово горевших в тот краткий миг, когда я смог бросить на него мимолетный взгляд. Казалось, в них сверкает и переливается расплавленный металл!

И тут с быстротой молнии меня посетило озарение: я понял, что этот мой удивительный друг совершенно не испытывает страха — по крайней мере, боится не больше мальчишки, полностью захваченного опасной игрой. Я же чувствовал себя ребенком, коему в этой игре выпала роль слепого.