Остаться в живых

Во время своего пребывания на Гавайях я начал брать уроки серфинга. Мой инструктор, легенда местного масштаба Амброуз Карри, говорил: «Если тебе не страшно, значит, ты неправильно оцениваешь ситуацию». Однажды мы болтали с Майком Кроудером на пляже, и вот что я от него услышал: «Доходит до того, что, посмотрев утром на волны, ты знаешь, каким будет серфинг. Ты заходишь в воду и знаешь, что и как делать. Все это очень духовная штука». Майк сказал, что на гавайском языке слово мана (mana) означает «энергия», «дух», «духовная сила». По его мнению, единственная причина, почему люди занимаются серфингом, — это мана. «Серфинг — это умение управлять энергией», — говорит он. Майк считает, что океан — это аналоговые и энергетические волны. После этой беседы я кое-что понял про Майка: спасатель, работающий на полставки; подрабатывающий то там, то тут; женатый на женщине, которая зарабатывает пошивом детской одежды, — он совсем не прост, этот Майк. И еще — он готов на все, лишь бы заниматься серфингом.

«Иногда я вижу серфингиста, — рассказывает он, — у которого всё как надо: он правильно рассчитывает время, сходит с волны, ловит ее и так далее. Когда он проходит рядом со мной по пляжу, я чувствую его ману. Все это почти страшно. Серфинг — это духовная практика». В спортивном серфинге Кроудер открыл древнюю технику выживания — учение о силах, которые способны убить человека. Общаясь с волнами на физическом уровне, он нашел способ обойти некоторые из заграждений и тупиков человеческого мозга и направил поток знаний напрямую в свое тело: на кости, нервы и мускулы. Он усилил процесс адаптации своего организма к окружающей среде. Однако… и профессионалы промахиваются.

Серфингисты прекрасно помнят о трагедиях и травмах своих известных спортсменов. То, что Комо Холлингер чуть не погиб в 1969-м в Ваймее, а Оул Чапман — в 1970-м. Инцидент с последним серфингистом был вынесен на обложку журнала Surfer, что вызвало неудовольствие читателей, поскольку показывало серфинг как опасный вид спорта. Майк показал мне шрамы на голове, спине, ногах — иероглифические свидетельства, напоминающие о годах, когда он только учился. Что же, боги моря выдали ему диплом об успешном окончании в виде этих татуировок. На теле Майка остались доказательства мощи тех сил, с которыми он сталкивался и которые преодолевал. Если угодно, они и есть самые наглядные и самые убедительные эмоциональные пометы.

Майк рассказал мне, что однажды на большой волне у него возникло плохое предчувствие, но он не успел на него отреагировать. Через мгновение его так сильно расплющило об отмель, что он чуть не сломал шею. Если бы он тогда попал в риф, то мы с ним уже никогда не встретились бы. Майк не привязывает к себе доску, когда занимается серфингом.

— Потеряешь — так поплывешь, — говорит он.

— Ну да, плыть-то всего какой-то километр через волны в семь метров высотой. Подумаешь, — добавляю я.

На пляжах покрупнее у спасателей есть гидроциклы, без которых они никогда не успевали бы вовремя доплыть до тонущего. На моем худосочном пляже, на который ходят всего лишь писатели, есть только одна вышка — пятая и ни одного гидроцикла. Зато есть Майк, и если надо кого-то спасать, то Майк к нему плывет.

Майк говорит размеренно, с длинными паузами, словно размышляет вслух: «Иногда… я жизни спасаю, и когда я вижу… кого-нибудь там, на волнах… я просто знаю, он обязательно сделает что-нибудь… что-нибудь опасное. Я молюсь за таких людей, и обычно это срабатывает… Я молю, чтобы они вернулись назад… Можно сказать, я чаще предотвращаю несчастья, чем спасаю их жизни».

Однажды утром жена Майка по имени Лимор (что значит «благоуханная») привела на пляж двух курчавых малышей, чтобы они посмотрели, как их отец занимается серфингом в семь утра. Майк закончил, и мы с ним присматривали за детьми, пока Лимор плавала на своей доске. Лимор ждет третьего ребенка, но пока все еще регулярно выходит в океан. Этот ребенок начинает получать информацию об океане и его энергии еще до своего рождения. Его заранее обеспечивают эмоциональными пометами, вторичными эмоциями и когнитивными моделями — и все это богатство имеет прямое отношение к той субстанции, из которой состоит четыре пятых поверхности планеты. Эти мысли заставили меня пожалеть о том, что я не мог летать вместе с моим отцом во время Второй мировой войны. Кто знает, может быть, мне удалось бы спасти его от того страшного испытания.

Обучение в животе матери, возможно, одно из самых продуктивных, потому что формирует знание состояний, характеризующихся высоким зарядом энергии. Однажды Мигель Дюамель — один из лучших гонщиков-мотоциклистов, лучший в команде Honda, участник чемпионатов мира по супербайку — рассказал мне о своем самом раннем опыте мотоспорта. Мать Мигеля, когда была им беременна, ездила на мотоцикле. Когда он был совсем крохой и не мог заснуть, она пеленала его, садилась на байк и каталась за городом. От этого Мигель успокаивался. Ему нравилось ездить, когда он был еще ребенком. Потом он постоянно выигрывал — больше чем любой другой гонщик — в чемпионатах мира по супербайку. Этот невысокий франкоязычный канадец, достигавший на своем байке четырнадцать тысяч оборотов в минуту, был непобедим.

Вместе с Майком мы смотрели, как Лимор скользит по волнам. Мы восхищались ее естественной красотой и грацией. «Серфинг — это связь со вселенной, — сказал Майк. — Он расслабляет тело». Майк улыбнулся. Лимор, наполняющая свое чрево океанской маной, была похожа на Венеру с картины Боттичелли. Косые лучи солнца освещали мерцающие волны. «Поблагодарим Господа за доски», — произнес Майк.

Часть II Выживание: почему люди спасаются

Происходит что со мной? Принимаю, сообразуясь с богами и всеобщим источником, из которого выведено все, что рождается.

Марк Аврелий («Размышления», книга 8, глава 23)

Когда с вами произошел несчастный случай, посмотрите внутрь себя и поймите, есть ли у вас силы, чтобы использовать его для своей пользы.

Эпиктет

Глава 9 Подгонка карты

Пожарный Кен Киллип начал свой путь в ущелье Милнера в национальном парке Роки-Маунтин 8 августа 1998 года с каким-то гнетущим чувством, что не мешало бы ему остаться дома. Этот трехдневный пеший поход на природе он планировал вместе с друзьями — отдохнуть, порыбачить, прийти в себя, — но друзья один за другим отказались от участия. Из желающих остались он и его приятель Джон Йорк. Киллип тоже думал отказаться, но в последнюю минуту решил ничего не менять. Они планировали пройти вдоль Кордильер шесть километров на юг, подняться на высоту семьсот метров и выйти на вершину горы Ида. С вершины Иды — ее высота составляет тысяча девятьсот двадцать девять метров — они должны были повернуть на восток, спуститься к озеру Гордж и далее пройти три километра до озера Рок. Расстояния это невеликие, но идти с тяжелым рюкзаком на высоте почти четыре тысячи метров дело нешуточное. Озеро Рок расположено на границе с Лесным каньоном — крупным лесным массивом в долине реки Биг-Томсон. Местный смотритель описал это место как «один из самых отдаленных районов национального парка, где надо полагаться только на самого себя».

У Киллипа было достаточно опыта, связанного с деятельностью на открытом воздухе.

Двадцать четыре года он проработал пожарным в сельской местности под Денвером. Во время службы в армии он прошел подготовку к выживанию в особых условиях. Однако Киллип еще никогда не попадал в такие дремучие места. Сложнопроходимая местность, тяжелый рюкзак, разреженный воздух высокогорья давались ему нелегко. Йорк был физически более сильным, и ему неоднократно приходилось ждать, пока приятель его догонит. Так прошло пять или шесть часов, после чего Йорк, которому надоело постоянно останавливаться, пошел вперед, не дожидаясь Киллипа. Разный уровень подготовки участников похода не сулит ничего хорошего. Люди часто забывают, что в группе все идут со скоростью не самого быстрого, а самого медленного ее члена.