Остаюсь с тобой. Лайза

Ни я, ни другие работники не возобновили свои действия: я просто проследил за остальными и по их примеру наблюдал за происходящим. Уже после ухода комиссии застройщика мне объяснили, что в их присутствии не принято чересчур шуметь, чтобы не мешать «производственным переговорам и аналитике», и нужно быть в полной готовности дать ответ или пояснение, если это потребуется. Поскольку их визиты длились, как правило, недолго, такие перерывы в работе не сказывались на сроках выполнения и не расхолаживали трудовую дисциплину. В считанные минуты вокруг нас собрались многие отделочники, работавшие на первом этаже. Я внутренне слился с общей атмосферой, состоящей из смеси тяжёлого дыхания, перешёптываний, запахов, исходивших не только от обработанных элементов и поверхностей, но и от нас самих, когда почувствовал внезапно возникшее напряжение, которое прокатилось вокруг меня. Все как будто разом замерли, перестали шаркать ногами, бубнить. Я перевёл взгляд от окна и окинул им окружающее пространство, чтобы понять, чем вызвано такое неявное, но не ускользнувшее от меня оцепенение. Первое, что я увидел, «наткнувшись» на широкоплечую фигуру в сером костюме – как из-за неё осторожно показалась хрупкая девушка в чёрном платье, которое облегало её до колен (а может это была блузка, тесно заправленная в юбку). Рукава были длинными, а руки невероятно худыми – выглядели они тоньше, чем можно было себе представить у кого-либо. Она появилась так неожиданно, потому что сделала это, словно прокралась, плавно вышагивая из-за спины своего «предшественника». Она так выделялась среди всех и всего окружающего, что от неё невозможно было оторваться: вперив свой взгляд в её спадающие почти до локтей чёрные волосы, я, как загипнотизированный, медленно скользил вниз вдоль гладких прядей, провёл волнообразные линии от талии по бедрам к миниатюрным коленям, натянувшим на себе полупрозрачные чёрные колготки. Последнее, что я увидел перед своим «пробуждением», это то, как она мягким, но решительным движением ноги попыталась стряхнуть строительную пыль с острого носа своей чёрной туфельки, напоминавшей сувенирную модель. Повторив, она, видимо, осознала, что эта пыль повсюду и от неё нет средства, в нерешительности задержала ногу невысоко и поставила её рядом с другой, «приземлившись» в толстый слой всё той же приставучей пыли. Этот «манёвр» напомнил мне поведение кошки (в тот момент в моём воображении возникла именно чёрная мохнатая ловкачка вроде пантеры), стряхивающей со своих лап излишнюю жидкость, когда неосторожно или вынужденно пройдётся по луже. Я даже как будто реально ощутил на своей коже мокрые брызги и тут же, моргнув, поднял глаза; в руках девушки я заметил чёрную пластиковую папку, из которой выглядывала металлическая кнопка шариковой ручки, и плоский мобильный телефон всё того-же непроглядно-чёрного цвета. Оба предмета она крепко прижимала к себе, обхватив обеими руками, и выглядела так, словно вся съёжилась или пыталась оградиться от чего-то. При этом она не излучала стеснения или растерянности, что доказал её взгляд, который я не мог не заметить, так как он прошёлся и по мне: показавшийся сначала всего лишь сконцентрированным, уже через секунду он сквозил надменностью. Именно таким я ощутил его, когда он, почти миновав меня поверх головы, так же бегло охватил всех остальных. В нём ясно читалось: каждый из нас занимал её внимание не больше, чем тот пыльный осадок, который она только что готова была пренебрежительно стряхнуть со своей обуви. От этого мне стало настолько не по себе, что я быстро отвёл глаза и принялся разглядывать своих коллег. Как выяснилось (к моему сожалению), не все отошли от «гипноза» быстрее меня и ещё какое-то время искоса наблюдали за молчаливым появлением черноволосой красотки, хотя и делали вид, что бездумно пялятся себе под ноги или ждут указаний руководства. Да, я назвал бы её красивой! Вы бы согласились со мной, когда увидели бы её лицо, с мелкими, симметричными и тонкими чертами лица, такими, что… Что даже Андрюха изменился в поведении при её появлении, но быстро вернулся к своему «рабочему» состоянию, так что это выглядело скорее проявлением любезности, чем мужской симпатии. Её черты и фигура, обрамлённая строгой одеждой, выглядели точёными, но было во всей этой «утончённости» что-то такое, что поначалу привлекло моё внимание, но вмиг улетучилось. Я просто недоумевал, откуда у молоденькой миловидной девушки поразительно отталкивающая манера появляться на людях!

– Дуглас, ты, вероятно, решил сегодня провести осмотр без моего участия? Я надеялась, что как архитектор компании имею больше прав и полномочий… – Её голос раздался среди грубых мужских покашливаний и доносившегося долбящего звука строительных машин как щебет экзотической птицы или журчание ручейка из детской мультипликационной сказки – настолько он оказался нежным и приятным. Тем более её английский звучал так безупречно, что меня слегка покоробило от чувства зависти и стало досадно, почему человек, который не посчитал нужным первым делом поздороваться с окружающими, внешне проявлял себя ну просто совершенным созданием. Да какие там окружающие? Для неё мы были рядовыми подчинённым. В тот момент я был уверен, что в другом окружении она вела себя более учтиво. Но вот что ещё поразило меня: в её фразе не было и намёка на обидчивость, отчего она не производила впечатление капризной девчонки; наоборот, её слова и то, с какой интонацией она их сказала, были полны обоснованного упрёка взрослой женщины.

По тому, кто ответил, стало понятно, к кому она обратилась.

– Лайза, уже все в курсе, как тебе нравится входная группа, – произнёс высокий мужчина, обернувшись к девушке вполоборота. Серый пиджак натянулся на его торсе и, распахнувшись ещё сильнее, продемонстрировал мощную грудную клетку, от чего мне показалось, что он точно мало похож на живого человека, а скорее на конструкцию, смонтированную из крупных элементов. Дуглас переключил внимание с Андрея на свою коллегу, при этом его взгляд стал мягче: – Я решил, что пока ты не сделаешь фото со всех ракурсов, не успокоишься. Поэтому, прости, я сосредоточился на сугубо своих полномочиях, предоставив тебе полное право заниматься своими. – На прямых губах Дугласа мелькнула улыбка.

Лайза ответила ему наигранным укором во взгляде и постучала покрытым бежевым лаком ногтем по задней крышке телефона, очевидно, показывая тем самым, что необходимые фотографии уже хранятся там.

Мне показалось, или мы только что стали свидетелями какой-то я бы сказал интимной, почти семейной сцены? Их манера общения подсказывала, что Дугласа и Лайзу связывают какие-то особые отношения (кроме профессиональных). Мои подозрения подкрепило и поведение ребят, когда они в ходе этого разговора неловко опустили глаза, а некоторые исподлобья многозначительно переглядывались между собой.

Спустя несколько секунд все опять почти хором (и я вдогонку) поздоровались теперь уже с Лайзой (архитектора нам не представили, из чего можно было сделать вывод, что среди присутствующих только я видел её впервые). Она ответила лёгким наклоном головы (даже не буду писать «изящным») и приветливой улыбкой (а вот её я назову притворной!!!) После этого разговор приобрёл сугубо деловой тон. Как раз подошёл старший прораб, который почти неотлучно находился с нами каждый день, сейчас же где-то отстал от проверяющих, и уже он, а не Андрей, общался со всеми сотрудниками компании, при этом женский голос звучал чаще, а шариковая ручка, зажатая в казавшейся невесомой женской, быстро курсировала по бумагам, скреплённым в раскрытой чёрной папке. Суть разговора сводилась к обсуждению той площадки, на которой в последние дни работал я в составе группы отделочников, поэтому остальные рабочие стали постепенно возвращаться к своим занятиям. Часть собравшихся осталась, но я искренне надеялся, что это никак не было связано с присутствием привлекательной девушки, а объяснялось служебным интересом. Да какое мне было до этого дело? Я вновь сосредоточился только на том, чтобы поскорее закончить работу и распланировать свой завтрашний маршрут.

И всё же стоять совсем безучастно или демонстративно включить миксер и окунуть его в ёмкость для приготовления раствора я не мог, поэтому нацепил на своё лицо выражение полной погруженности в тему разговора и переводил взгляд ровно на то, что обсуждалось в данный момент. Интерес Дугласа, а даже больше Лайзы, привлекли упаковки керамической плитки, которые завезли на объект несколько дней назад, и за время перерывов для отдыха я успел выучить её характеристики – даже на работе я использовал любую возможность, чтобы довести своё знание иностранного языка до совершенства, к тому же почерпнутая информация могла пригодиться мне при выполнении трудовых задач. Сейчас к обтянутым картоном стопкам было приковано всё внимание руководства: оказывается, к укладке должны были приступить сразу по получении материала, и Лайза неотступно спрашивала, почему работы до сих пор не начаты.

Она обвела взглядом пол у себя под ногами и вокруг:

– Я не наблюдаю даже приготовлений. Когда можно будет увидеть хотя бы начальный результат?

Вопрос её был задан прежде всего прорабу, но я заметил, как напряглись Андрей и остальные рабочие.

Глухой мужской голос стал объяснять что-то про вынужденные сдвиги сроков в связи с задействованием рабочих на наружных работах, которые не терпели отлагательств, но такой ответ явно не устроил Лайзу. Дуглас сохранял молчание и сосредоточенно наблюдал за попытками своего архитектора привести ход отделочных работ в соответствие с намеченным планом; сопровождающие его мужчины выглядели менее озабоченными, но тоже не сводили глаз с разыгравшейся сцены выяснений и оправданий. А я решил кое-что уточнить:

– Извините, вы собираетесь использовать эту плитку для пола?

Секунда, и рассерженное, но не ставшее от этого менее красивым лицо повернулось ко мне, а отливающие чёрным лоском волосы, качнувшись, соскользнули с одного плеча.

– Это стало очевидным только сейчас?

Голос Лайзы прозвучал не грубо, но резко, как будто она не собиралась тратить время на беседу со мной. Плотно сжатые тонкие губы и голубые глаза, похожие на две ледышки со стальными гранями, добавили её образу озлобленности.

– Простите, но это настенная плитка, – она явно не ожидала продолжения с моей стороны, а я не унимался, поскольку не мог оставить без внимания такую явную ошибку в проектировании, которая сулила только осложнения и приостановку дальнейших работ.

– Это для меня не тайна. И что с того? – нетерпение так и говорило в каждой её фразе. Было заметно, что она хочет побыстрее отвязаться от меня и получить наконец-таки внятные объяснения от того, кто мог их дать.

– Её не стоит использовать для укладки на пол.

– В этот проект вложено несколько месяцев моей кропотливой работы, моей и целого отдела профессионалов. Может, я буду решать, что здесь можно, а что нельзя?!

– Не то чтобы нельзя. Но это будет…

Тут я уловил на себе пронизывающий взгляд Андрюхи, в котором отчётливо читалось: «Заканчивай!» Смотрел он исподлобья, но очень доходчиво.

Уже не только все вокруг, но и Лайза ждала развязки моей инициативы.

– Она не такая прочная, как напольная. Там износостойкость никакая. Вы сами убедитесь, когда мы только начнём укладывать.

– По-твоему, ты разбираешься в технических параметрах и требованиях лучше, чем квалифицированный архитектор? Или нас тут на площадке двое? – нисколько не колебавшись, продолжала стоять на своём Лайза.

Андрей смотрел на меня уже в упор и, кажется, вот-вот собирался прошипеть: «Заткнись!!!» И всё же я не привык отступать там, где был абсолютно уверен не столько в своей правоте, а в том, что принесу пользу общему делу.

– Это приведёт по крайней мере к убыткам. Эта плитка заказного, не потокового производства, своего рода эксклюзив, и продаётся в строительных магазинах, скорее всего, по дорогой цене.