Осторожно – дети! Инструкция по применению

– А у вас не было в роду… э… психических заболеваний? – спросила я у следующей красотки. Девушка методично разрывала бумажные салфетки на маленькие квадратики. Рядом с ее тарелкой уже лежала внушительная горка.

Оказалось, что были. Дядя. Или, возможно, двоюродный брат. Хотя нет. Он покончил жизнь самоубийством. Я улыбнулась как мегера.

– Скажите, Милочка, а вы любите детей? – спрашивала я у очередной претендентки, уверенной, яркой, но явно недоброй, и показывала на свою на тот момент годовалую дочь, которая сдирала с себя праздничные колготки и ревела на весь дом, что могло вызвать все чувства, кроме любви к детям.

– Как вам сказать… – терялась барышня и косилась на Симу.

С девушкой, которая увлекалась йогой и дважды в год ездила в Индию «чистить организм», я знакома не была. Они расстались до меня.

– Почему тебе никто не нравится? – сердился Ваня.

Я пожимала плечами.

Он расставался с девушками не из-за меня. И жаловался, что ему вечно достаются «проблемные».

Сейчас у Вани новая девушка, и она не спешит со мной знакомиться. Один раз сказалась больной, в другой раз – занятой. А тут Ваня заболел. Уж я-то знаю, как он болеет. Если температура поднимается до 37 градусов, он умирает. И прежде чем принять таблетку, долго читает аннотацию, изучая побочные эффекты, даже если речь идет об аскорбинке. Он ноет, стонет, требует диетического питания и ласки. Он может бесконечно перечислять симптомы, мерить температуру каждые пятнадцать минут на двух градусниках, не доверяя показаниям, и подробно описывать, какого цвета у него сопли. Я это выношу только от большой любви. Иначе бы оторвала ему голову.

– Тебе нужны лекарства? – спросила я.

– Мне Лена уже все принесла.

– Ты не голодный?

– Нет, Лена сварила мне суп.

Незнакомка нравилась мне все больше, я ее даже готова была полюбить. Она была терпеливой и умела готовить.

– Почему она не хочет с нами знакомиться? – спросил муж.

– Значит, умная, – ответила я. – Чем дальше от родственников, тем лучше отношения.

Хотя теперь уже я хочу с ней познакомиться.

Платье на счастье. Как выбрать?

Да, жизнь меняется. Никто не удивляется, если на свадьбе не двое, а трое – невеста, жених и их маленький ребенок. Не всем женщинам хочется выходить замуж с токсикозом, и мероприятие откладывают как минимум на год – когда ребенок подрастет и сможет самостоятельно бегать в кругу гостей.

У мам подрастают дочери, которые очень любят смотреть свадебные фотографии своих родителей. И мамы невольно вспоминают свой «самый счастливый день» в жизни.

У меня, например, не было свадебного платья – был костюм, красивый, серо-голубой. Зато у меня есть дочь, и я мечтаю о том, чтобы у нее было традиционное белое платье. Дочери четыре года, но я уже сейчас об этом думаю. И скажите мне, что я одна такая!

Да, я хочу, чтобы моя дочь выходила замуж в платье типа «торт» или «пирожное безе». И юбка была таких размеров, чтобы я ногами запихивала ее в машину. И чтобы фата была всем фатам фата – как занавеска в родительской квартире. Да, я хочу, чтобы у нее на платье были розы, стразы и все, что положено. И перчатки выше локтей. И букет невесты. И все так, как не было у меня. И чтобы она даже ходить не могла в таком платье. Даже дышать.

А еще появилась традиция «обновлять» свадьбы. Отмечать годовщину – пятнадцать, двадцать лет совместной жизни, как будто в первый раз – в белом платье, в окружении детей, с гостями и родственниками. В Америке, в Европе такая традиция есть давно. Вот и у нас приживается, правда, с трудом. Я так и не рискнула осуществить свою мечту, когда отмечала годовщину.

Я выросла на Кавказе, а там свадебному платью придавалось огромное значение. Маленькая, я завороженно смотрела на прекрасных невест, которые казались неземными созданиями. И мечтала выйти замуж именно в таком платье. Только недавно моя мечта осуществилась. Нет, я не вышла замуж, а просто померила такое платье – серебряное с белым, вышитое узорами, тугое настолько, что в нем невозможно сделать вдох. К платью прилагались платочек, который нужно держать в руках, и косынка, сплетенная из золотых нитей.

Это было чудо. У меня появились осиная талия, высокая грудь и рост, взгляд, брови, губы. До сих пор на Кавказе есть традиция – жених должен подарить невесте два платья: традиционное и современное. Но из родительского дома невеста должна выйти только в традиционном национальном платье. Самостоятельно она в нем передвигаться не может – платье тяжелое. Ее выводят под руки, и кажется, что идет эфемерное, сказочное существо, настолько красивое, что заходится сердце. В таком платье невозможно, немыслимо сидеть, поэтому невеста стоит, определенным жестом держа шелковый платочек. Она не может поднять глаза и голову под весом головного убора и от этого кажется настолько невинной, чистой, скромной, что начинаешь верить, что на свете есть доброта, искренность, наивность и все то хорошее, во что мы давно перестали верить.

Свадебное платье и платок хранятся как семейная реликвия. Считается, что это залог счастливого брака. И я в это верю.

Своей дочери я привезла куклу-невесту в традиционном платье. Она в нее не играет – только иногда достает из коробки и проводит пальчиком по платью. И я точно знаю, что, если она захочет выйти замуж в таком платье, я сделаю все, чтобы ее мечта сбылась.

В деревне, где выросла моя мама, свадебное платье нужно было непременно шить. Известных портних было три. Ходили легенды, что платье первой – роскошное, тонкого шитья, превращавшее самую непривлекательную невесту в удивительную красавицу с тонкой талией и пышной грудью, – не приносило личного счастья. А у второй были платья «счастливые». Пусть попроще, не скрывающие недостатки фигуры, зато невесты спустя девять месяцев после свадьбы исправно рожали сыновей-первенцев. Была еще одна мастерица. У нее платья были обычными, даже сказать о них нечего. Вроде бы все хорошо, но сердце не замирало. И сидели по фигуре, и стоили недорого, но не запоминались. Как будто и не свадебное платье, а повседневное. Так вот те, кто заказывал у нее платье, могли сразу собирать чемодан – их ждал переезд, долгая дорога. Платье круто меняло жизнь, хотя ни невеста, ни жених ничего подобного и не предполагали. В эти приметы все верили. И будущие невесты не находили себе места, разрываясь между невероятной красотой, которую обещало платье от первой портнихи, счастьем материнства, которое «гарантировало» платье от второй, и третьим, «дорожным», вариантом.

Моей маме, так уж случайно получилось, шили платье сразу три мастерицы. Она об этом даже не знала. И собиралась выйти замуж в самом простом платье, повседневном. Но ее мама, моя бабушка, очень хотела дать дочери то, чего у нее не было и об отсутствии чего она горько сожалела всю жизнь, – свадебное платье.

Первая швея, к которой обратилась бабушка, сшила немыслимой красоты платье оттенка чайной розы. Подол был расшит золотыми лепестками так, что слепило глаза. Бабушка забрала платье и на руках несла его домой. И уже дома, на участке, ее окликнула соседка. Бабушка повернулась и зацепилась за розовый куст, росший в палисаднике. Да так, что подол оказался весь в дырах. Бабушка не хотела расстраивать портниху и отдала «заштопать» платье второй мастерице. Та попросту отрезала испорченный подол, расшитый розами, а заодно избавилась и от кружевных роз, пришитых к лифу платья. Бабушка разглядывала полученный после переделки наряд и чуть не плакала – это было совсем не то платье, в котором она мечтала увидеть дочь. Несуразное, с роскошными кружевными широченными рукавами и куцым подолом. И скрепя сердце она сделала еще одну попытку – отдала платье третьей портнихе. Та недолго думая взяла ножницы и откромсала рукава, а потом ушила платье, сделав из юбки-колокола юбку-футляр, и укоротила его еще больше – до вызывающего минимума – середины колена, к тому же выбросила за ненужностью кружевной палантин, прикрывающий плечи.

Бабушка даже не знала, что и думать. Она с удивлением разглядывала получившееся платье – строгое, элегантное, без излишеств. Современное, городское. В селе в таком замуж не выходят. И даже предположить не могла, какая судьба, к которой приложили руки в прямом смысле слова сразу три портнихи, ожидает ее дочь.

Мама вышла замуж. Только сначала она уехала из села в большой город. Сбежала с одной сумкой и так же, с одной сумкой или чемоданом, переезжала еще много раз из города в город, круто меняя жизнь. Так что третье предсказание сбылось – дальняя, иногда слишком дальняя дорога. Она вышла замуж в большом городе, и ее платье, которое слегка морщинило на талии и все же было узко в плечах, смотрелось совершенно уместным в районном дворце бракосочетания – не вызывающее, скромное, не бросающееся в глаза. Невеста, каких много. Ровно через девять месяцев после свадьбы мама родила меня. Пусть не сына, а дочь, но родила же, и в срок. Так что и второе предсказание, можно сказать, сбылось.

Но мама не была счастлива в браке. Молодой муж так и не узнал, что у него родилась дочь. Он погиб в авиакатастрофе раньше. Мама осталась вдовой в двадцать восемь лет с грудным ребенком на руках. О каком личном счастье может идти речь? Так что и первая портниха подтвердила свою репутацию.

А бабушка все эти годы корила себя за то, что отдала свадебное платье этим трем мастерицам, которые, кстати, хоть и жили недалеко, никогда не общались. Они уважали друг друга, никогда не говорили плохо о коллегах, но даже не здоровались при встречах. И хранили тайну о том, что каждая из них имела отношение к этому свадебному платью цвета чайной розы. Каждая из них верила, что именно в ее платье выходила замуж моя мама. Только бабушка считала себя виноватой в том, что обрекла дочь на такую непростую судьбу. Счастливую ли? И никакие уговоры не заставили ее поверить в то, что свадебное платье не имело к дальнейшему ходу событий никакого отношения.