Осторожно, сказка!

— Ау-у, Ванечка! Где ты?

Ленка? Ну, конечно, Ленка! Нашла-таки!

— Ты что мешкаешь, Ванечка! — толкает его под бок Капризица. — Не хочешь — как хочешь. Сейчас вылью. Смотри — выливаю.

— Я тебе вылью! — выхватил Ванечка посудинку из Капризицыных рук.

— Ванечка! — подскочила Лена. — Брось… Брось сейчас же эту гадость!

Как бы не так! Заявилась, чтобы командовать. «Выпью ей назло», — решает Ванечка. Но едва поднес посудинку к губам, как в руку ему будто вонзили сто иголок. Выронил он посудинку. Одна капелька и успела проскочить в горло. А Серафим отпрыгнул, припал к земле, глаза огромные — в упор на Ванечку…

— Ах ты, кошак дырявый! — схватил Ванечка палку. А уродцы за его спину спрятались, визжат:

— Бей его! Бей! Бей!

— Ванечка! Опомнись! — вырвала Лена палку, глянула на брата да как закричит:

— Ой-е-ей! Что… что… с тобою? — а сама на его уши показывает.

Ухватился Ванечка за уши — ничего понять не может. Под руками у него что-то длинное, мохнатое, на человеческие уши не похожее. Закричать хотел — голосу нету. Заплакать бы — и слез нету. Вот до чего перепугался. Признаться честно, было тут от чего голоса лишиться.

Лена растрепанная вся. Лента в косе развязалась. На лице слезы пополам с грязью. Смотрит несчастными глазами:

— Что ты наделал, Ванечка!

— Я наделал? Я, да? — не помня себя от злости, закричал Ванечка. — Это ты… ты во всем виновата! Все из-за тебя, противная, вредная, упрямая Ленка! Зачем меня рассердила? Зачем убежать позволила? Попадет тебе от мамы — будешь знать! — и он что есть силы толкнул Лену в грудь.

Вот ведь как на свете бывает! Понимает человек, что сам кругом виноват, — так нет! — мучает за то другого, невиновного.

Но что это с Ленкой? Раньше ведь могла постоять за себя, а сейчас не может. Словно не живая девочка, а кукла тряпичная. Упала и лежит — не движется. Серафим над нею — шерсть дыбом, спина — горбом, урчит угрожающе. Заступник выискался!

Выхватил Ванечка шишку и — в кота. Мяукнул кот и пропал с глаз. Вихрем налетели уродцы, подхватили кто за руку, кто за ногу. И провалился Ванечка в черную черноту, глухую глухоту…

Глава пятая, в которой Ванечку окружают всевозможные ужасы и он пытается спастись бегством

Медленно приходит в себя Ванечка после реактивного путешествия. Кружится голова, слегка подташнивает, в ушах звон. А сквозь этот звон он слышит:

Потолок весь в крови, Дверь шатается. За шершавой стеной Труп валяется. Как шагнешь за порог — Всюду кости. А из окон скелет Лезет в гости.

Мелодия знакомая, а слова новые — жуткие слова. И поют жуткие голоса. Ванечка сжимает покрепче веки, чтоб не видеть ни костей, ни трупа, ни скелета…

— Раскричались! Голова лопается на части, — слышит Ванечка неприятный скрипучий голос.

— А мы радуемся! Мы радуемся!.. Мы тебе мальчонку добыли! За это ты нас людьми сделаешь! Вот!

— Давай скорее делай!

— Хотим быть, как все люди…

— Скорее! Скорее!

— Ишь вы какие быстрые! Небось — подождете… — отвечает скрипучка.

— А-а! Ты обещала! Ты обещала! Мы так не будем!.. А-а!

Так вот в чем дело! — догадался Ванечка. — Братцы-Упрямцы и Сестрицы-Капризицы расходились. Людьми им сделаться захотелось! А он, Ванечка, значит, вроде платы за то? А его спросили об этом? А если он не согласен? Конечно, он не согласен! Но кто же их людьми сделать может? Та, у которой скрипучий голос?

— Ну и что ж, что обещала, — смеется скрипучка. — А кто вас просил мне верить?

— Обманула! Обманула! А-а-а!..

Что тут началось! Ванечка, конечно, мастер капризничать. Но и он не сумел бы устроить такой концерт, как Братцы-Упрямцы и Сестрицы-Капризицы.

— Кончай представление!

Ну и голос у скрипучки! Как ножом по стеклу: до чего пронзительный — прямо ультразвук:

— Я вас превращу… Я вас так превращу — не обрадуетесь! Марш в лес! Там девчонка осталась. Вредная девчонка. Уберите немедля!

Это она про Ленку. А что значит — «уберите»?

— Не хочу… Не буду… — неуверенно пискнули уродцы и затихли — улетучились.

— Ох! — вздыхает скрипучка. — Вконец умучили, сорванцы….

— Балуеш-шь ты их!

А это кто такой объявился? Шипит, как чайник на плитке. Ну и компания!

Приоткрыл Ванечка один глаз. Ничего не видно, чернота одна. Открыл второй, пригляделся. У самого лица — черная тряпка. Поднял глаза повыше — рука, сухая, темнокожая, в белой кружевной манжетке. Еще выше перевел глаза — кружевной воротничок увидел, а над ним голова на худой шее. Лица не видно, только волосы, собранные в пучок. Седые, с прозеленью, как привянувшая болотная трава. Из-под них ухо торчит сухим кленовым листком. Старуха!

А что если она детей ест? Не может быть! Милиция не позволит. Да и невкусный он, кожа да кости. Мама говорит: избегался на нет. А все потому, что он «энергетик»: энергия из него так и рвется наружу. Папа шутит, твою бы энергию на мирные цели. А, может, этой старухе его энергия понадобилась?

— Слуш-шай! — опять зашипело рядом, — Чего они хвастают: мальчиш-шку достали? Еш-ще неизвестно, ш-што за товар…

— Товарец хороший, — ласково говорит старуха. — Отменный мальчишка. Мы из него такого молодца воспитаем — будь здоров! Его не только в своем дворе — на всем земном шаре бояться будут… — и голову к нему поворачивает. Едва успел Ванечка зажмуриться. Пускай думают, что он все еще омертвелый.

— Ишь ты, — нежно скрипит старуха, — Красавчик какой! Самородок… чистое золото. Всю жизнь о таком мечтала…

Вдруг еще кто-то, третий, как заверещит тонюсенько:

— Тетенька! Тетенька! А он притворяется. Он шевелился сейчас. Я видела, видела!

Замер Ванечка — ни жив, ни мертв. А старушка говорит:

— Что ты, Ябедка! Он еще не пришел в себя. Но ничего, мы его мигом приведем в чувство. Всего один укольчик… Давай-ка шприц, Злючка-Гадючка!

— Ай! — Ванечка так и привскочил на месте. — Не надо! Не надо укола! Я здоров!