Осторожно, тетя!

– Ну ты подожди, подожди в панику-то впадать! – перебил капитана Гудронов. – Может, она всерьез не померла… Так может, в бессознательном состоянии находилась, а потом очухалась?

– Ага, не померла! – передразнил друга капитан. – Васильич же смерть констатировал! Ее же прямо с вокзала в морг отвезли!

– Ну и что? – не сдавался Гудронов. – Васильич – тоже человек, тоже может раз в жизни ошибиться! А что в морг отвезли – может, она там на холодке-то и пришла в себя…

– И прямиком отправилась нотариуса мочить? – недоверчиво отозвался Ананасов.

– А что? Может, у нее с ним счеты какие-то были…

– Ну, не знаю, какие там у них счеты, а только ты, Сеня, позвони на всякий случай в морг да аккуратненько уточни – на месте ли эта вчерашняя… Кавалерия Ивановна.

– Меня же там за психа примут!

– Не примут! – отрезал Ананасов. – Тебя, Сеня, за сумасшедшего никто не примет, тебе сходить не с чего!

Сеня Гудронов никак не отреагировал на последнюю фразу, и капитан продолжил:

– А чтобы они не слишком удивлялись, что ты трупами интересуешься, можешь сказать, что мы занимаемся случаями похищения покойников на органы для пересадки.

– А что, правда были случаи? – уточнил доверчивый Гудронов.

В морге в этот день дежурил Николай Трофимов, отзывавшийся на немудреную кличку Трофим. Когда-то, как говорится, в другой жизни, Трофим был художником и даже весьма преуспевал, но потом сильно запил, и творческая его карьера катастрофически оборвалась. Правда, Трофим не слишком переживал. Теперешние его клиенты, рядовые покойники, были людьми очень тихими, покладистыми, никогда не скандалили, и выпивка Трофиму перепадала регулярно – то врач медицинского спирту нальет, то родственники очередного жмурика угостят чем-нибудь крепким…

Телефон на столе дежурного зазвонил.

Трофим поднял трубку и мрачным басом проговорил:

– Покойницкая.

Иногда к нему попадали по ошибке совершенно случайные люди и, услышав такое неожиданное и неприятное слово, да еще произнесенное грубым голосом Трофима, пугались до невозможности, чем доставляли санитару маленькое удовольствие.

Но на этот раз звонила не какая-нибудь кисейная барышня, а тертый и закаленный мент Сеня Гудронов.

– Ясно, что не планетарий, – отозвался он. – Это Гудронов беспокоит из убойного отдела. Ты того, брат, проверь-ка, к вам вчера жмурик поступил с Московского вокзала, Свириденко фамилия, так того, глянь… на месте ли он? То есть она, баба это!

– Нет, на танцы убежала! – грубо пошутил Трофим.

– Как – убежала? – всполошился бесхитростный Гудронов и тут же сообразил: – Шутишь, да? Тут не до шуток! Говорю тебе – проверь, на месте ли трупешник! И быстренько, мне тебя ждать некогда!

Трофим недовольно закряхтел, положил телефонную трубку на столик и побрел в покойницкую.

– Больше им делать нечего, – ворчал он по дороге, – только бы для меня заботу какую выдумать! Мои клиенты – они спокойные, коли уж поступили к нам, так никуда не денутся…

Он вошел в холодное помещение с рядами одинаковых металлических дверок, смутно напоминающее вокзальную камеру хранения, нашел нужную табличку, отворил дверцу и выкатил выдвижной железный стол.

Покойница была на месте.

– Мои-то всегда в порядке, – ворчал Трофим, возвращаясь к телефону, – с ними никаких хлопот, вы за своими лучше приглядывайте, за живыми! От них все беспокойство!

– Ну что? – нетерпеливо осведомился Гудронов. – На месте эта вчерашняя покойница?

– На месте, на месте! – отозвался Трофим. – Подругу здесь завела, чай с ней пьет!

– Как пьет? – всполошился Гудронов и тут же сообразил: – Опять шутишь, да? Ну, блин, дошутишься ты у меня, в натуре! Так точно на месте она, ничего ты не перепутал?

– Ты за собой следи! – обиженно проговорил Трофим. – А у меня всегда полный порядок! У меня все в ажуре!

– А ты… – понизил голос Гудронов, – ты за своими жмуриками, того… приглядываешь?

– Чего? – переспросил Трофим. – Это в каком же таком смысле?

– Ну… – тянул Гудронов, который и сам понимал нелепость своего вопроса. – Ну, они у тебя… уйти никак не могут? Допустим, куда-то на пару часов уйти, а потом вернуться?

– Чего? – повторил санитар, серьезно обеспокоившись, не из дурдома ли ему звонят. – Как это – уйти?

– Да ты, это… ты не удивляйся… У нас баба эта, твоя клиентка, по одному делу как подозреваемая проходит…

– Серьезное дело-то? – поинтересовался любопытный санитар. – Или так, ерунда какая-нибудь?

– Я же тебе сказал – из убойного отдела звоню! Мы ерундой не занимаемся! – обиделся Гудронов. – Мы только по убийствам работаем! Замочила тут твоя клиентка одного!

– Давно замочила-то? Потерпевший тоже небось у нас лежит?

– Не успели еще привезти, только сегодня дело было.

– Сегодня? – Трофим удивленно присвистнул. – Не, сегодня она никак не могла, на сегодня у нее алиби!

Сеня Гудронов не стал в подробностях пересказывать капитану Ананасову свой разговор с грубым санитаром, сказал просто, что труп Калерии Ивановны Свириденко преспокойненько лежит в холодильнике. Секретарша же нотариуса Штокенвассера упорно утверждала, что Калерия Ивановна Свириденко была тут совсем недавно, она якобы видела паспорт.

На вопрос измученного капитана, по какому делу приходила к нотариусу подозреваемая Свириденко, секретарша поджала губы и сказала, что про это знал только покойный Михаил Рудольфович. Она лично положила конверт с делом нотариусу на стол сегодня утром.

Стали искать конверт, его не было. Разозленный Ананасов уронил со стола кипу документов, а когда с трудом нагнулся, чтобы подобрать их, то ударился бедной больной головой о тумбу стола. Все тело пронзила чудовищная боль, глаза на некоторое время заволокло пеленой.

Очнувшись, капитан Ананасов осознал себя сидящим на полу, и первой его мыслью было, что нужно немедленно завязывать с алкоголем. Секретарша смотрела на него сверху очень неодобрительно, но сказать ничего не решилась. Ананасов покрутил головой. После удара, как ни странно, стало легче, и он отправился в родной отдел, предупредив секретаршу, что еще зайдет. Конверта с именем Калерии Ивановны Свириденко так и не нашли, он бесследно исчез из кабинета.

Не успел Трофим повесить трубку, как в дверь его служебного помещения постучали.